Как всегда, упоминание об умершем супруге вызвало слабую улыбку на ее лице, она невольно расслабилась и кивнула:

– И все же, Петрос, не забывай, что я твоя мать.

– А Коррина моя жена, – упрямо возразил он.

Ни у кого не возникло и тени сомнения, какой женщине он отдает предпочтение. Стасия зыркнула на брата и попыталась снова сгладить ситуацию, поскольку лицо матери вновь посуровело.

– Мамочка, не сердись на Петроса, ты ведь воспитывала его так, чтобы он во всем походил на папу.

– Выходит, что нет, – ответила мать.

Стасия продолжила играть роль миротворца.

– Коррина и Анна – счастливейшие из женщин, потому что замужем за мужчинами из семьи Кристалакис. Вряд ли я смогу найти себе такую же пару. Мужчины нашей семьи – самые заботливые и внимательные, не так ли, Анна?

Александрос удивился, что сестра пытается втянуть в разговор его жену. Даже после пяти лет брака сестра по-прежнему недолюбливала невестку. Но ответ жены привел его в еще большее замешательство.

– Не знаю, Стасия. Я не была знакома с вашим отцом. – Поллианна уселась в кресло таким образом, что он не мог сесть рядом. Раньше жена не позволяла себе такого. Она между тем продолжила: – Александрос никогда не относился ко мне так, как Петрос относится к Коррине.

Александрос на мгновение оцепенел. Его мозг отказывался переваривать услышанное. Неужели она сказала, что его младший брат лучший муж, чем он, Александрос? Это немыслимо. Причем в ее тоне не было ни обиды, ни злости, она лишь констатировала тот факт, что он, Александрос Теос Кристалакис, – никчемный муж.

Худшее ожидало его впереди, а именно реакция присутствующих.

Стасия выглядела одновременно и оскорбленной, и удовлетворенной. На лице матери читались оскорбление и беспокойство. Но главный удар по его самолюбию нанесла Коррина, которая смотрела на Поллианну с нескрываемой жалостью.

Петрос же вовсе не смотрел на нее. Он уставился на старшего брата сердитым и полным разочарования взглядом. Никто и никогда в семье еще не смотрел на него так.

Александроса словно током ударило. Стало быть, Петрос и Коррина считают его плохим мужем. А ровный тон жены и ее спокойная уверенность говорят о том же.

Ему пришел на ум разговор с братом, незадолго до женитьбы Петроса.

Александрос строго посмотрел на Петроса, когда они пили кофе после совещания с топ-менеджерами компании, и сурово спросил:

– Неужели это так много – просить тебя отложить медовый месяц на неделю, чтобы ты мог присутствовать на этом празднике? Ты же знаешь, как это важно для нашей матери.

– Да, знаю, – не менее решительно ответил младший брат. – Однако ты ошибаешься, если считаешь, что я в браке стану следовать твоему примеру. Я знаю, что маме было тяжело после смерти папы, но ее чувства для меня не так важны, как женщина, с которой я хочу провести всю жизнь. Желание Коррины для меня – закон.

– Но порой семья требует жертв. Мы должны принимать во внимание не только желания наших жен, но и потребности остальных членов семьи, – возразил Александрос, подумав про себя, что ему тоже нелегко наблюдать, как его мать и жена борются за место в его жизни.

Но в конечном итоге он никогда не сомневался в способности Полли постоять за себя в случае необходимости.

Петрос ухмыльнулся:

– Ты имеешь в виду, что стараешься угодить и вашим и нашим?

– Совершенно верно.

– Ну уж нет, благодарю покорно. Я бы хотел, чтобы моя жена все еще любила меня и через пять лет.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?!

– А то, что я не стану откладывать медовый месяц в угоду желаниям мамы.

Тогда Александрос не придал значения подтексту слов брата. Но теперь он вдруг подумал: а что, если Поллианна его разлюбила? Она по-прежнему была хороша в постели, но может быть, это просто похоть, а не любовь?

Он называл ее «моя любовь» по-гречески, но редко говорил, что любит, а она никогда не настаивала на подобных признаниях. Даже когда он предложил ей руку и сердце.

Он воспринял это как еще одно доказательство того, насколько хорошо они понимают друг друга.

Александрос произнес эти слова в первый раз, когда родилась их дочь и подарил ей роскошное кольцо – платиновую полоску, усыпанную бриллиантами чистейшей воды, – в знак вечной любви.

Оглядываясь назад, он вспомнил, что она тогда ответила взаимным признанием, но без присущей ей пылкости. И похоже, после этого она больше не говорила ему, что любит.

А он-то думал, что у них полное взаимопонимание и слова не нужны.

– И как у тебя язык повернулся говорить такое? – спросила свекровь полным негодования голосом.

Поллианна склонила голову набок, словно пытаясь понять вопрос.

– Разве у меня есть причины лгать? Кто-то из присутствующих питает какие-либо иллюзии относительно моего приоритетного места в жизни Александроса?

Она говорила с такой уверенностью, словно не могла понять, почему его мать обиделась, почему Александрос мог обидеться. Затем как ни в чем не бывало повернулась к Петросу и спросила:

– Вы с Корриной решили пока жить в квартире в Афинах?

Это было еще одно различие между Петросом и Александросом.

Младший брат переехал в один из двух пентхаусов Кристалакиса, когда окончил университет и получил свою первую должность в семейном бизнесе.

Они с Корриной решили остаться после свадьбы в пентхаусе, а не переезжать в более просторный фамильный дом, где жил Александрос с семьей, пока не купил загородную виллу.

Поколения их семьи жили в этой роскошной вилле вместе с тех пор, как его прадед купил ее для своей молодой жены.

– Но разве это удобно для семьи? – спросила его мать.

Петрос пожал плечами:

– Мы не спешим заводить детей, но, когда это произойдет, решим, хотим ли мы найти дом в Афинах или переехать за город, как это сделал Александрос.

– Нам очень нравится проводить выходные на вашей вилле, – с улыбкой заметила Коррина. – Хотя я уверена, что дело скорее в компании, чем в месте.

Поллианна тепло улыбнулась в ответ. Это была ее первая искренняя улыбка за вечер.

Он заметил, что брат назвал инициатором переезда именно его, подчеркнув тем самым, что Поллианна не имела права голоса в этом вопросе. Так оно и было. Александрос видел, как несчастна его жена в доме свекрови, поэтому нарушил семейные традиции многих поколений и купил им дом и отделал его по собственному проекту.

Мать заверила, что его жене понравится, поскольку сама Поллианна, по ее мнению, мало что смыслила в дизайне интерьеров.

Его жена восприняла новость о переезде в загородную виллу, мягко говоря, без восторга, а скорее в штыки. Ему придется каждый день летать на работу в город.

На самом деле их спор о том, где они будут жить, был последней крупной ссорой, которую он мог вспомнить со своей чересчур эмоциональной в то время женой. Он думал, что она наконец-то освоилась с ролью жены миллиардера и поняла, что он действует в ее же интересах. Но, как выясняется, он только сейчас понял, какую цену заплатил за переезд.

– Александрос не откладывал рождение детей, – сказала его мать, явно не одобряя позицию Петроса в этом вопросе.

Коррина, казалось, хотела что-то сказать, но передумала. Она лишь покачала головой и крепко сжала губы.

– Ты что-то собиралась сказать? – спросил Александрос, все еще не оправившись от осознания того, что его невестка жалела его жену за ее выбор мужа.

– Не важно, – отмахнулась было Коррина.

– Но мы семья, – настаивал Александрос. – Говори, что у тебя на уме.

Поллианна насмешливо хмыкнула, чем нимало удивила мужа.

Она давным-давно перестала реагировать на семейные разговоры. Он думал, что ее отношение к его матери и сестре изменилось.

Неужели Поллианна просто оставила попытки заставить его принять ее точку зрения?

Коррина бросила на него настороженный взгляд.

– Я только собиралась сказать, что, если бы мужчины понимали, что значит беременность для женщины и насколько тяжело для твоей жены вынашивать ребенка, вы могли бы на самом деле подождать заводить детей.