Пару раз они с подружкой сидели вместе с нами во дворе. Я рассказывал какие-то сальные шутки, она краснела и смеялась. Я толкал ее плечом, она хихикала и толкала в ответ, не давала спуску. Я ее дразнил – она говорила что-то в ответ не менее колкое. Но когда я переходил границы – она обижалась и уходила. Парни ржали – мол, обиделась и плакать пошла, я смеялся вместе с ними, а в глубине души ругал себя последними словами. Что, не мог подумать прежде, чем сказать?

Два года я просто смотрел на нее. Говорил. Угощал. Взять те же плюшки…

Я выжидал. Я очень хотел, чтобы рядом была Ирка. Но считал, что ей пока рано. Я ждал момента, пока она станет старше, хотя бы лет 17, 18, и тогда я бы ей предложил всё.

Мои друзья заводили интрижки, кто-то краткосрочные, у кого-то все было серьезно, но так или иначе личная жизнь у них кипела, и они все хвастались ею в подробностях во время наших посиделок, а я был один. Хотя как – один, просто ничего серьезного. Я нравился девчонкам, я это замечал. И Ирке тоже. Моя всё возрастающая привязанность к ней приняла классическую форму – я начал уделять внимание другим девчонкам. Я обнимал их, провожал до дома, приглашал на медляк на всех школьных дискотеках и целовал за углом школы. Мне было просто интересно, не более.

К тому моменту, когда состоялась та прогулка с плюшками, обо мне, моих якобы любовных подвигах ходили слухи по школе. Поговаривали, что я перецеловал кучу девчонок и даже с некоторыми переспал. Однако ничего такого не было. Но что я, дурак, сознаваться в этом? Ни мне, ни девчонкам, это было не выгодно, и мы просто загадочно ухмылялись в ответ на каверзные вопросы.

Но мысленно я всегда возвращался к Ире.

Тогда, на стадионе, я вдруг понял, что хочу с ней встречаться. И решил во что бы то ни стало ей об этом сказать после выпускного. В ноябре ей исполнится 17, вполне достаточно.

***

…На выпускном я прилично выпил. Родители со мной не пошли, и слава богу. Я понимал, что никаких признаний и встреч с Ирой уже не будет – какой смысл? Отношения на расстоянии? Бред.

Я не знал, как она отреагирует на мое заявление о переезде, не знал, какие слова принято говорить в таких случаях.

Значит, решено. Всё разорвать. Разрушить. Забудет. И я забуду. А что? Я всего лишь подросток, который еще и жизни-то не видел. Да и она тоже. Только еще младше.

Все эти мысли так одолевали, что хотелось напиться и забыться. Что я и сделал.

Конечно, к утру я еще не совсем протрезвел.

Солнце светило невыносимо ярко, чёртовы птицы трещали невыносимо громко. Голова раскалывалась. Жесть.

Я не пошатывался, шел ровно, но внутри меня все еще бушевал алкоголь. Алкоголь плюс тестостерон плюс раздражение на всё и всех. Гремучая смесь.

Она гуляла с собакой. Увидев меня, заулыбалась, и меня это взбесило еще больше. Всё хорошо у тебя, да? А если я буду плохим, тебе понравится? Или тебе нужен только хороший – тебе под стать?

Сказал ей что-то похабное. Нет, даже не сказал – прошептал в ухо. Это было ошибкой. Близость ее тела так ошеломила, что я не выдержал и поцеловал ее.

Когда она не ответила на поцелуй, я решил, что это знак. Я понимал, что, может, она и не целовалась никогда, и просто растерялась, и было бы круто ее научить, и стать у нее первым во всех смыслах – но, блин…

Переезд. Новые люди. Новый город.

И не нашел ничего лучше, как ее оттолкнуть.

Я сказал ей ту дурацкую фразу, что она не умеет целоваться, думал, ну, постебусь в своей обычной манере. Она обидится. Чем не повод тихо ускользнуть? Как говорится, уйти по-английски, не прощаясь.

И тут она сказала, что любит. Вот черт. Как больно царапнуло это признание. Словно иголочка. Но, раз уж решил – надо доиграть эту сцену. Так будет лучше для всех.

И потому сказал ей, что не надо влюбляться, она еще о жизни и, тем более, о любви ничего не знает.

Но это я ничего не знал…

Ира. 20.

В день рождения я припозднилась с учебы – репетировали номер в нашей команде КВН. Да и куда было торопиться? Тем не менее, на моем столе стоял букет винно-красных роз, перевязанных лентой.

Оказалось, Сережа приходил поздравить.

Это озадачило. Выбило из колеи. Даже не потому, что я не ожидала. Мне непонятно было – зачем. Зачем ехать ко мне специально, не зная, застанешь ли меня дома? Зачем проявлять внимание? Решил попросить прощения? Просто вспомнил про мой день рождения? И как он вообще оказался здесь, в этом городе? Приехал к кому-то?

Еще и бабушка подлила масла в огонь – оказалось, она открывала дверь. Мол, какой красивый парень, серьезный, высокий, статный. Вежливый. Улыбается красиво. И зубки ровные.

Ну, идеал, ага. Умереть не встать. Как там бабуля сказала? «Я бы за такого, не раздумывая, замуж пошла». Да я бы тоже, бабуль. Да вот только это не входит в его планы. Это я себе намечтала и свадьбу, и платье в пол с открытой спиной, и двух детей, как минимум… Вот же наивная!

Ну что ж, кто-то же должен был сорвать с меня эти розовые очки!

… Мне так и не удалось получить ответы на свои вопросы. Когда мы случайно пересеклись в городе, наш разговор состоял сплошь из каких-то ничего не значащих фраз, словно между нами ничего не было. Никогда.

Он рассказал о своей новой профессии, я удивилась, не знала, что он так радикально поменяет свои предпочтения и откажется от мечты объехать весь мир. Но, кажется, ему нравилась учеба, он был на предпоследнем курсе.

Мне даже удалось абстрагироваться от своих эмоций, и слушать его, как ни в чем не бывало.

До того момента, пока он не показал мне свое фото в военной форме. Вот тут у меня внутри что-то колыхнулось, и память отбросила меня назад, к тому дню, когда он шел домой с выпускного.

«Стоп, – одернула я себя, – он не должен знать ничего. Ни о том, что ты любишь форму, ни о том, что сама училась на юридическом и проходила практику в УВД, ни о том, что любовь к нему всё еще жива и, похоже, умирать не собирается. Ни к чему ему всё это знать… Молчи, Тимофеева, обо всем молчи!»

Сергей.22

Я бы соврал, если б сказал, что не вспоминаю ее. Напротив, я вспоминал о ней чаще, чем хотелось бы. Ни одной девчонке не удалось вытравить из памяти Иркины мягкие руки, длинные пальцы, улыбку, то нежную, то хитрую, и эти большие яркие глаза. Ни одни губы не казались такими теплыми и податливыми. Никто не спорил со мной, все сдавались быстрее перед моим упрямством. Никто не настаивал, не убеждал. Одна, другая девчонка. Я не был ловеласом, но, безусловно, я сравнил. Я испытал радости секса, наконец, не будучи при этом женатым. Я убеждал себя, но мне это было нужно. Та девчонка ничего от меня не ждала, не надеялась. Или мне так показалось? Она просто была готова к этому приключению и была более опытна, чем я. И если сначала это щелкнуло по носу мое самолюбие, первая мысль мелькнула, что мы не равных, я понятия не имею, что и как делать, то затем я уже позволил себя увлечь и даже нашел в этом плюсы. Что делали бы двое неопытных? Неловкие паузы, несмелые движения, возможно, даже неловкие моменты. А если бы не понравилось именно с ней, а на пальце уже кольцо – и что дальше? Изменять? Не про меня. Ту девчонку, что позволила мне все, я приметил еще в деревне, куда приезжал к родне. Как раз до переезда. Может, именно она и повлияла на мое решение расстаться со всеми, в том числе и с Ирой – кто знает? Но я ее однозначно захотел. Причем сильно. Ира была привычной, знакомой, она была другой. Я вначале испытал угрызения совести. Как же, у меня есть девчонка, которая нравится, а я вдруг захотел другую? Но что тут сравнивать?

Лена, так звали ту девушку, была земной, простой, фигуристой, даже в свои 18 тогда. Пышная грудь, крутые бедра, румяные щечки. Конечно, я завелся. И подумал – а каково это, с ней? А попробовать хотелось – 18 лет, уже можно. И мне, и ей. И не надо ждать.

Невольно вспомнил Иру – такую нежную, воздушную, которая все время читала взапой какие-то книжки, даже во дворе, во время прогулок с собакой, была такой тонкой, с еще не до конца сформировавшейся фигурой, словно девочка-подросток. Ира выглядела младше своего возраста, казалась более юной, чистой, наивной.