– Ладно, – вздохнула Бланка. – Вы друг друга стоите. Если хочешь знать, Астрид, твой мешок для сменки пролежал за комодом всё лето. Вместе с грязной одеждой.

– Ах, вот он где! Спасибо, Бланка! А я-то его искала!

– Я всё выстираю, – пообещал папа. – Дай-ка мне и свою одежду тоже, Юлле, я и тебе помогу, – добавил он, когда Юлле вернулся с промокшей насквозь сумкой.

– Бланка, ты пойдёшь завтра в школу вместе с Астрид? – спросила мама, убирая со стола.

– Вот ещё, – буркнула я. – Я пойду с Марьям. Как всегда.

Вечером я достала дневник, который мне подарила бабушка. Она уверяет, что полезно выговориться время от времени на бумаге и что потом, спустя годы, интересно будет всё это читать.

Мне не очень-то хотелось снова увидеть фрёкен Гину, уж больно она занудная, это я и записала. А потом ещё добавила, что жду не дождусь встречи с Марьям. И с Гудисом.

Марьям жила наискосок за лугом совсем рядом со школой. Когда я зашла за ней и позвонила в звонок, за дверью раздался собачий лай. Это был Гудис.

Открыл папа Марьям. Он что-то пробормотал и даже «привет» толком не сказал, хотя мы давно не виделись. На самом деле он очень странный – похлеще нашего Юлле. Зато Гудис был рад мне, принялся прыгать вокруг и вилял хвостом как сумасшедший. Он был такой же милый, как прежде, хоть и подрос и уже не выглядел щенком.

– Марьям, ты готова?! – крикнул папа, пыхтя своей вечной сигарой.

Я терпеть не могу табачный дым, так что попятилась от входной двери, чтобы увернуться от облака сигарного дыма. Гудис потрусил за мной, и я почесала его под подбородком, он это любит. А папа остался стоять, смотрел на меня и сосал свою сигару.

– МАРЬЯМ! – вдруг гаркнул он во всё горло. Это прозвучало словно залп из пушки, но, по крайней мере, заставило Марьям спуститься.

Я обалдела, когда она появилась. Она так себя разукрасила, что я едва её узнала. Моя подруга стала похожа на куклу-манекен для макияжа – с золотыми тенями и толстым слоем блеска для губ. Брови нарисованы чёрными дугами, а ресницы – такие тяжёлые от туши, что слипались, образуя большие комки.

– Ой, – выдавила я.

– Привет, – кивнула Марьям.

Я хотела подойти и обнять её, как прежде, но она поспешно нагнулась и затолкала Гудиса в дом.

Мы немного опаздывали, и я прибавила шагу, но Марьям не могла идти быстро. На ней были узкие белые джинсы и золотые босоножки на высоченных каблуках, и ей приходилось семенить. А я была в джинсовой куртке и новеньких баскетбольных кедах, которые папа привёз из Америки, так что мы совсем друг на друга не были похожи.

– Что ты делала на каникулах? – спросила я, чтобы начать разговор.

– Мы были на Ривьере, – ответила Марьям. – У нас был собственный бассейн. А ты?

– Мы были за городом, – сказала я.

– Всё лето?

– Да. Это было суперски.

– Ну-ну. Окей.

Больше она ничего не сказала. Она еле ковыляла на своих каблучищах, так что не сводила глаз с асфальта. Я тоже не знала, о чём ещё говорить.

– Гудис так вырос, – сказала я, помолчав немного.

– Хм, – буркнула Марьям.

– В этой четверти мне не надо будет оставаться на продлёнку, – добавила я.

– Знаю, – ответила Марьям. – Ты с ней разделалась в прошлом году.

Я украдкой на неё посмотрела, но она глядела прямо вперёд, словно меня и не было вовсе.

Это была не прежняя хихикающая болтушка. От косметики рот и глаза у Марьям казались огромными. Вообще-то она выглядела вполне мило, только я её не узнавала. Это была какая-то другая, взрослая, Марьям.

– Как ты классно накрасилась, – попробовала я ещё разок завязать разговор.

Тогда она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Одна девица на ютубе даёт отличные советы по макияжу. Я её часто смотрю, – сказала она.

– Окей. Покажешь как-нибудь?

– Не думала, что ты этим интересуешься. Тебе бы всё книжки читать да зубрить названия столиц разных стран.

Я не знала, что ответить. Я и правда не так часто смотрела ролики про макияж, как Марьям. Когда она запускала третье или четвёртое видео подряд, я обычно брала книгу или включала своё географическое приложение, из которого, например, узнала, что Луанда находится в Анголе, а Уагадугу – в Буркина-Фасо.

А Марьям так до сих пор и не выучила ни одной столицы, хоть я ей много раз показывала приложение. Она даже не способна запомнить, что столица Монголии – Улан-Батор, хотя это такое смешное название, ещё смешнее, чем Уагадугу.

Но зато Марьям показывала мне кучу всяких клипов.

– Что-то случилось? – спросила я, когда мы подошли к школе, а Марьям по-прежнему молчала и была какая-то странная.

– Нет. Ничего.

– Если хочешь, заходи ко мне домой после уроков, когда бабушка приедет, – пригласила я.

Марьям сверкнула на меня взглядом, будто сомневалась, как ответить.

– Не знаю, получится ли. Я договорилась с Элли, что мы с ней вместе будем ходить на продлёнку.

Только она это сказала, как на школьном дворе появилась Элли. Я прямо обалдела: с ней произошла та же перемена, что и с Марьям.

Она, покачиваясь, скользила в лиловой блестящей майке и узких белых джинсах. На ногах у неё были серебряные босоножки на высоких каблуках.

Элли заметила Марьям и радостно ей махнула. Зелёные тени и розовая помада Элли блестели на солнце.

– Марьям! Наконец-то! – завопила она и направилась к нам.

– Элли! – крикнула Марьям восхищённо. – Иди скорей! Обнимемся!

Они бросились друг дружке в объятия и принялись кружить по школьному двору – круг, ещё круг и ещё. Они громко смеялись и болтали, точь-в-точь как Бланка и Натали, меня тогда так и подмывало сказать им: «Успокойтесь и ведите себя прилично». Я словно окаменела – стояла и глаз не могла оторвать. Марьям и Элли принялись поправлять друг другу причёски, я слышала, как они сравнивают свою одежду, их хихиканье разносилось на весь двор. Мне всё больше становилось не по себе.

Прозвенел звонок, а они всё ещё стояли и щебетали. Наконец Марьям, вдруг вспомнив про меня, повернулась и взяла за руку:

– Знаешь, не обижайся, но мы больше не будем вместе ходить в школу.

– Почему?

– Я теперь буду с Элли ходить. А втроём не получится.

– Но я же всё равно хожу мимо, – пролепетала я, ничего не понимая. – А Элли живёт на другой стороне от школы.

– Теперь всё будет иначе, – отрезала Марьям и потянула Элли к дверям школы.

Не так-то просто устроить себе по-настоящему приятный час размышлений, когда твоя лучшая подруга вдруг больше не хочет с тобой дружить. Как я ни старалась, в голову лезли одни грустные мысли.

И не важно, что у меня такая замечательная комната, а письменный стол большой и в меру замусоренный и что я могу слушать Мириам Брайан так громко, что стёкла в окнах дребезжат. Я просто лежала на полу с тяжёлым камнем на сердце и думала: «Ну почему, почему, почему?»

– Привет, Астрид! – Это папа просунул голову в дверь. – Как дела в школе? Почему ты на полу?

Я не могла ему ответить. Казалось, что тело моё всё из расплавленного олова.

Первый школьный день был каким-то нереальным. Марьям словно приклеилась к Элли, а мне за весь день – ни словечка. В столовой они вместе с Рафаэлем и Яннисом уселись подальше, а мне пришлось обедать с Вибеке, и она без умолку болтала про шетлендского пони, на котором каталась всё лето.

Стоило мне посмотреть на Марьям, она тут же отворачивалась и принималась вместе с Элли хохотать.

– Тебе грустно? – спросил папа.

Я кивнула.

– Что стряслось?

– Марьям больше не хочет ходить со мной в школу. Она теперь дружит с Элли.