Услышав хлопок, который издает полиэтилен, падающий на пол с большой высоты, я повернулась к Мэхмету, чтобы он опустил меня на землю.

Его глаза смотрели мне на задравшуюся юбку. Вот, черт…

— Ты голодный что ли?

— Я три дня не ел, — крепче сжимая бедро, проговорил он сквозь зубы.

— Отпусти и я скажу, где тут столовая. Хоть водички попьешь.

— Тобой недавно питались, — его взгляд давно заметил ранку на запястье. — Значит ты съедобна. Дашь мне один глоток.

— Нет.

— Почему нет?

— Я уже кормила сегодня Николаса и других. И ничего не ела, кроме печенья.

— Я потом покормлю тебя. — Уверенности ему было не занимать. Видимо, Мэхмет был из тех, кому проще дать, чем объяснить почему не дашь.

Он посадил меня на стол и схватился за обнаженное бедро чуть ниже следов от укуса.

— Ты у Жана, что ли учился за девушками ухаживать? — Оттолкнув его, я спрыгнула и, поправив юбку, быстрым шагом устремилась в коридор.

— Отойдите от стекла, как можно дальше.

Вампиры помешкали, а затем вслед за южанами отступили на шаг. Мужчина смотрел в окно, даже не пытаясь подобраться к пакету, но мне удалось привлечь его внимание. Я снова постучала в стекло:

— Меня зовут Марина! Я — консультант из правового отдела, и я здесь, чтобы помочь вам. Вы слышите меня?

Он поднял на меня осознанный и обреченный взгляд. Белые иссохшие губы еле двинулись, но я не услышала его беззвучный ответ.

— Я кинула вам бинт, ножницы и шприц через вентиляцию. — Продолжала я, завоевывая его доверие. — Соберитесь и перевяжите руку. В вашей комнате есть обезболивающее? Я его не нашла.

— Оно в шкафу, в кабинете справа за вашей спиной. Белая ампула с синей полосой. — Ответ был тихий, но разборчивый.

— Я принесу, ждите.

Развернувшись, быстро сообразила, что его «право» и мое «право» теперь совпадают, и бросилась туда, куда он сказал. Пара минут на поиски шкафа с лекарствами, пришлось просить оторвать дверцу с допотопным замком, и ампулы обнаружились почти быстро. Схватив обезболивающее, я завернула его в десяток скомканных листов а4 из принтера, как в гигантскую конфету.

— Мэхмет за мной. — Указав на конструкцию у вентиляционного лаза, я забралась на стол.

Он подхватил меня под пятую точку, едва не засунув мне руку под подъюбник, по которой я треснула не задумываясь о реакции.

— Я тебе белье подарю. — Мэхмет не обратил внимание на затрещину и поднял повыше.

Отправив посылку с десятком ампул через отверстие в стене, уже через минуту я снова была у стекла.

Сотрудник лаборатории, опасливо поглядывая на нас, подполз к бумажному свертку и пытался развернуть его одной рукой. Ампулы с позвякиванием раскатились по полу. Рядом валялись разорванные зубами упаковки бинтов. Его сочащаяся кровью культя все еще была в рукаве лабораторного халата, который он безуспешно пытался снять.

Гримаса боли и застывшие в глазах слезы не сходили с его лица. Кровь запеклась и ткань халата прилипла к ране коричневой коркой.

— Впустите меня, я вам помогу обработать рану. — Я надеялась, что он уловит искренность моего сожаления и желание помочь. Но он смотрел на плотоядные глаза голодных вампиров за моей спиной.

— Если я открою вам, то они тоже смогут войти.

— Я даю вам слово, что войду только я, и мы снова закроем дверь. — Какое слово, блин, я даю? Но уже поздно, все сказала.

— Я вам не верю. Вы пришли сюда с ними. Нет больше никого из комитета, нет бригады зачистки. А значит, никто не спешит спасти мою жизнь. И, как только я открою дверь, я труп.

— Через несколько часов вы труп так или иначе. Рискните и поверьте мне, я хочу спасти вашу жизнь. И мне это удастся. Взгляните на меня, ведь я жива, стоя на этой стороне. — Я ударила в стекло кулаками, переходя на рычание. Как мне еще убедить его?

— Вы живы только пока кормите их. — Он едва ухмыльнулся обескровленными губами, уже не пытаясь снять халат. Разбить ампулу одной рукой тоже не удалось. — Не надо меня убеждать, я вижу ваши запястья, я знаю, зачем вы здесь.

— Тогда вы знаете, что болезнь поразила все континенты. И больные впадают в неконтролируемую ярость, убивая людей при свете дня. Резервации их не удержат. Уже есть жертвы следи людей. Как давно вы были на улице?

— Скоро эпидемия закончится, больные не выживают без V-тел в крови более 8 дней. Вспышка заболевания естественным путем сойдет на нет со смертью всех носителей.

— Не сойдет. Вампиры уже организовали донорство своей крови. Их сообщество приспособится, но это будет самый масштабный и чудовищный геноцид в истории планеты. Вы хотели стать новым Гитлером? — Я ни за что не поверю, что человек с детства мечтал стать массовым орудием убийства, осталось только достучаться до того ребенка внутри, который еще помнит, что «убивать нехорошо», даже если ты убиваешь убийцу.

— Я всего лишь ассистент. — В отчаянии он перешел на шепот, и я перестала его разбирать.

— А я всего лишь консультант правового отдела! Но мы сейчас здесь, где вершится история. Помогите мне. Если мы не доставим лекарство, последствия для экономики обоих видов будут катастрофические. Вы сможете с этим жить?

— А вы можете гарантировать мне жизнь?

— Да. Могу!

Я лгала, но выдержала его взгляд и прожигающие лопатки голодные злые взоры за спиной. Выждав пару мгновений его замешательства, я посмотрела на Николаса.

Убанги ухмылялся, сидя у стены. Рука Мэхмета легла ему на плечо.

— Иди, найди его руку. Может, пришьют.

— Зачем…

— Чтобы у парня. Была. Рука.

Ожидавшие зашевелились, отступая в коридор, освобождая пространство.

— Пусть отойдут дальше, чтобы я их не видел. В конец коридора. — Голос мужчины за стеклом раздался почти у самой двери. Он, припав на колено, пытался подняться к дверному сканеру. — Я впущу вас и только вас. Покажите мне зубы.

Я продемонстрировала свою человеческую верхнюю челюсть, когда он поднялся выше, чтобы открыть дверь. Немного страшно, остаться с ним один на один, подумала я. Но он ранен, а у меня с собой есть мое шило. Мне ничего не угрожает.

Индикатор сканера на моей стороне просигналил зеленым, и замок открылся. Я быстро шагнула внутрь и закрыла за собой дверь.

— Давайте, я помогу с халатом. Кстати, как вас…

— Валерий Викт… впрочем, можно просто Валера.

Я стянула с него окровавленный халат и рубашку, которые сильно пропитались потом и кровью. От мужчины сильно пахло: возраст и несколько часов ужаса превратили его из презентабельного доктора в белоснежном халате во вспотевшего старика. Рана выглядела так, будто руку выворачивали, чтобы сломать кости.

— О боже. Это чудовищно. — Тошнота уже не подступала к горлу, но губы становились чужими, когда я видела движения укороченной почти в половину руки. Мазня запекшейся крови отделилась от раны и стекла на пол, когда провод пришлось ослабить.

— И как вам защищать этих тварей после такого? — сквозь стиснутые зубы прошипел Валерий, когда пришел в себя, на миг потеряв сознание.

— Я думаю, моральные уроды есть и среди людей. Но мы здесь не для обсуждения морали. Скажите, вы работали над препаратом, который вызывает эту болезнь?

— Смотря, что именно вы понимаете под словом «болезнь». — Он лег на пол, когда я вложила в его руку полный обезболивающего шприц и стала промывать рану водой из-под крана, обнаруженного в углу.

— Объясните, только простыми словами, — ответила я, накрывая его рану бинтом.

— Если опустить подробности, нюансы с группой крови и резусом, то кровь человека и вампира отличается наличием у последних вампирских частиц или V-тел, если говорить официально-публицистически. — Его начало накрывать, и язык стал шевелиться медленнее, но слова полились так, будто от нервов он не мог молчать. — Когда человек заражается вирусом вампиризма, эти частицы нано-размера обволакивают каждый орган и легко восстанавливаются, имитируя мышечные и соединительные ткани. Так объясняется регенерация клеток. Чем вампир старше, тем выше концентрация частиц, а значит, и скорость восстановления. Выходит вирус это болезнь, но она делает вас сильнее. Звучит великолепно, да?