Поскольку дело Реформаторов было проиграно, Липатов счёл наиболее благоразумным для себя бежать от Корпоративного Союза подальше. Мы же с Николаем бежали не только от наших врагов, но и от той жизни, которую они начали насаждать, жизни, построенной на одной лишь купле-продаже, на звериных законах конкуренции, наживы и тотального обмана. Кроме того, на нас лежала огромная ответственность за те научные знания, что удалось вывезти с Олимпии. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы эти труды и наши научные разработки попали в жадные руки капиталистов.

Так куда же мы могли бежать? Лично меня всегда влекла тайна фамаронских технологий. Мы отправились к Илвирианской системе, где два года занимались изучением защитных полей. Нашим домом стал "Молот реформаторов", так захотел переименовать Липатов наш корабль. Я, в общем-то, не возражал, поскольку это уже не имело никакого значения, а Верховному Реформатору новое название, должно быть, грело душу. Николай, естественно, был недоволен, но я посоветовал ему не обращать внимания на подобные пустяки.

Нашим Научным центром стала маленькая рукотворная лаборатория, устроенная в одной из пустующих кают. Здесь, в тишине и спокойствии, мы разгадали тайну фамаронских полей. Надо признать, Липатов оказался не чужд науки, в его лице я нашёл не менее ценного помощника, чем Николай.

Не стану сейчас вдаваться в подробности (об этом я расскажу в отдельной главе), но мы проникли в Илвирианскую систему и обосновались на одной из планет. Вам трудно даже представить, что мы там увидели, сколько невероятных тайн нам открылось, сколько мы втроём пережили, скольких опасностей избежали. Все эти совместные испытания и долгие годы, проведённые вместе, как-то незаметно породили дружбу между нами и Владимиром Липатовым. По крайней мере, так нам с Николаем казалось. Но это был лишь обман, Липатов ждал удобного момента, чтобы выкрасть наши научные проекты, особенно те, работа над которыми ещё велась. Как я уже говорил, Липатов был не чужд науки, только воспользоваться ею он решил для захвата власти. Одним из проектов, на который он обратил особое внимание, был "Фобион" — оружие, действительно способное сокрушать целые армии и народы.

Разгадав планы Верховного Реформатора, я разделил прибор на несколько частей и, спрятав эти части на разных планетах, окружил их особой защитой. Липатов был в бешенстве, он хотел убить меня, но на его пути встал мой верный помощник, мой друг Николай. Липатов, не колеблясь, убил его, мне же удалось скрыться. Прихватив космобот, я нашёл убежище в астероидном поясе. С тех пор Липатова я больше не видел. Позже, вернувшись на нашу базу, я обнаружил, что "Молот Реформаторов" исчез. Этот негодяй, по-видимому, решил покинуть Илвирианскую систему. Обиднее всего было то, что в лаборатории осталось ещё немало моих изобретений, информационных дисков, чертежей и других документов. Я так и не узнал, удалось ли Липатову выбраться из системы. Я очень надеюсь, что он ошибся в расчётах и неправильно составил вектор выхода через защитные поля.

Я же, по сей день живу на нашей базе, единственный человек на планете. Чтобы скрасить своё одиночество, придаюсь воспоминаниям и пишу эти строки. Надеюсь, что когда-нибудь судьба улыбнётся мне, и я вернусь к людям. Если Липатов, всё-таки, выбрался, я молю бога о том, чтобы мои проекты не были использованы для насилия и разрушений. Я живу надеждой, что человечество не скатится в пропасть продажной капиталистической системы жизни и ценностей, а Социальный Закон опять восторжествует.

Год 1023 от основания ВСВ

Илвирианский сектор

Планета Крона

Выдержка из дневника профессора И. Данилова.

ГЛАВА 1

Пангея, крохотная луна на периферии Медумийской планетарной системы долгие годы была погружена во тьму. Находясь слишком далеко от местного солнца и не имея ледового покрытия, от которого отражался бы скудный свет далёких звёзд, Пангея неторопливо ползла по своей вытянутой эллипсовидной орбите, совершая полный оборот вокруг Медума за 967 стандартных лет.

Местные власти давно позабыли об этой луне, поскольку никакой ценности она не представляла, да и все торговые маршруты пролегали далеко в стороне. Но видимо, кто-то все-таки вспомнил о никчемном каменном обломке. Один из полюсов луны, внезапно, на секунду озарился бледно-фиолетовой вспышкой. То была характерная вспышка, означающая выход из гиперпространства космического корабля. Точка выхода не была случайной — геостационарная орбита крохотной луны являлась ориентиром — одним из ключевых пунктов навигационной программы. Самым удивительным было то, что из гиперпространства вышел первоклассный грузовой звездолёт. На обоих бортах корабля красовалась жёлто-фиолетовая эмблема в виде спиральной галактики, что указывало на принадлежность к Кассиопейской республике. Звездолёт не имел названия, только серийный номер — 744/ТгЗ 898. Достигнув заданной точки, корабль лёг в дрейф.

Поскольку грузовик шёл на автопилоте, в рубке управления было темно и холодно. В отсутствии экипажа системы жизнеобеспечения работали на минимальном режиме. Но темнота постепенно стала отступать, на пульте управления одна за другой оживали лампочки, мягким ровным светом загорались индикаторы. На стенах и потолке начали включаться световые панели, царящую до этого тишину нарушили тихо попискивающие датчики, ровно и ненавязчиво загудели терморегуляторы. В коридорах и отсеках повеяло теплом. Корабль готовился к пробуждению экипажа.

В криогенной камере бесшумно отъехали в сторону крышки четырёх капсул. В трёх из них были люди, в четвёртой зеленокожий арраданец. Центральная компьютерная система корабля запустила программу пробуждения. Спустя минуту человек в ближайшей к двери капсуле открыл глаза.

Капитан Станислав Ракитов всегда просыпался первым. Таков был порядок — раз и навсегда установленный Звёздным флотом — сначала капитан, затем его помощник и уж потом все остальные. Первое, что сделал Ракитов — это посмотрел на хронометр. Прибор располагался на потолке, прямо над капсулой капитана. Показания хронометра заставили Ракитова озабоченно нахмуриться. Центральная система разбудила экипаж слишком рано. Учитывая секретность выполняемой миссии, такая ошибка наводила на самые худшие подозрения.

На запястье правой руки капитана был прикреплён дисководный Дпв-48414-Р-клг — баснословно дорогой прибор дальней аудио связи, настроенный на определённую частоту и канал. Капитан взглянул на бегающие по кругу синие огоньки.

Ни одного красного!

На всякий случай он приблизил прибор к губам и тихо позвал в маленький микрофон.

— Сопровождающий страж-4, я на связи.

В ответ — тишина. Этого и следовало ожидать, ведь не горело ни одного красного огонька. Что за чертовщина? Где же конвой? Ракитов встревожился не на шутку. Нужно как можно быстрее все выяснить.

В помещении было еще довольно прохладно, так, что капитан зябко поежился и поспешил к выступающей из стены панели. Нажав зеленую мигающую кнопку, он смог получить полный комплект капитанской формы — нижнее белье, фиолетовые брюки со строгими стрелками, белую рубашку и фиолетовую куртку с эмблемой Кассиопейской Республики. Желтые нашивки на рукавах указывали на то, что Ракитов является капитаном торгового флота первого ранга.

Обувшись в крепкие, начищенные до блеска, ботинки и, одев фиолетовую фуражку с козырьком-поляризатором и все той же эмблемой, он поспешил в рубку управления. Как только капитан скрылся за дверью, процесс пробуждения начался и в других капсулах. Следующим был помощник капитана, потом — арраданец, выполняющий обязанности инженера-ремонтника, и био-геолог — специалист высокого класса, в обязанности которого входило обеспечивать сохранность перевозимого груза. Этот-то груз и не давал покоя капитану Ракитову.

Вбежав в рубку управления, капитан буквально впрыгнул в свое кресло и бросил встревоженный взгляд на центральный обзорный экран. Первое, что он увидел, была крохотная, местами, изрытая кратерами луна, едва освещаемая бортовыми огнями корабля. Далеко в космосе ярко сиял желто-оранжевый шар какой-то планеты. На ее орбите мигали едва заметные искорки. Скорее всего, это были торговые флаеры, доставляющие пролетающим мимо кораблям все необходимое для дальнейшего путешествия. В общем, вокруг все было спокойно.