Оперативный эшелон штаба «Юг», собранный из ОКБ (Oberkommando der Wermacht – Верховное главнокомандование вооруженных сил) и ОКХ (Oberkommando des Heeres – Главное командование сухопутных сил) под руководством генерал-лейтенанта Августа Винтера из штаба оперативного руководства ОКВ, уже выехал в Берхтесгаден, а 21 апреля Дёниц покинул Гитлера и направился на свой новый командный пост в Плёне (к юго-востоку от Киля). В Берлине осталась только небольшая группа ОКВ штаба «Север», которая должна была временно сохранять за собой общее командование. Фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль оба хорошо понимали, что осуществление командования вооруженными силами из бункера скоро станет невозможным, но Гитлер был настроен на личное руководство обороной Берлина, а если все кончится крахом, застрелиться; ни протесты Кейтеля и Йодля, ни телефонные звонки от Гиммлера и Дёница не смогли заставить его изменить свое решение. Фюрер заявил Йодлю, что принял такое решение, которое считал самым важным решением в своей жизни, еще в ноябре 1944 г. Гитлер сказал, что ему никогда не следовало покидать Восточную Пруссию. Он все еще верил, что его присутствие в Берлине воодушевит войска на новые усилия в обороне города.
Во время своего нервного расстройства 22 апреля Гитлер сделал замечание, которому было суждено иметь далекоидущие последствия. Он заявил, что он физически уже не в состоянии сражаться. Риск пленения врагом, будучи раненным, был для него слишком велик. Более того, Гитлер считал, что не подходит для того, чтобы вести переговоры с союзниками. Для этого был более удобен Геринг. Тот факт, что он упомянул Геринга в контексте переговоров, доказывает презрение, которое Гитлер испытывал к главнокомандующему люфтваффе, поскольку в его глазах только «трус» способен капитулировать. (Здесь автор преувеличивает. Ас люфтваффе Геринг трусом не был (как и фронтовик-окопник Гитлер). В данном случае Гитлер думал о судьбе своей страны. Так же в свое время в конце Крымской войны поступил русский император Николай I (уйдя из жизни и позволив России, сохранив лицо, завершить проигранную войну). – Ред.) Уже несколько лет звезда Геринга находилась в закате. Его хвастовство, расточительный и распутный образ жизни, но еще больше провалы его люфтваффе все более дискредитировали рейхсмаршала в глазах фюрера. В Нюрнберге Геринг признался, что его действительное влияние на Гитлера длилось до конца 1941 или начала 1942 г. и что оно резко упало в 1943 г. (после провала операции по снабжению армии Паулюса под Сталинградом. – Ред.). С этого времени Гитлер часто критиковал рейхсмаршала, их долгие частные беседы случались все реже и реже и в конце концов совсем прекратились. Геринга уже не приглашали на важные совещания. Когда они расставались 21 апреля при отбытии Геринга в Берхтесгаден, атмосфера была ледяной.
Депрессия Гитлера была недолгой. В тот же день он обсуждал с Кейтелем шансы на деблокаду Берлина. Кейтелю было приказано «развернуть Западный фронт, чтобы предотвратить полное окружение Берлина и лично возглавить контрнаступление». 12-я армия генерала Венка должна была оставить позиции на Западе, пробиться к Берлину и соединиться с 9-й армией к югу от города. Начальник штаба ОКВ с 1938 г., Кейтель, не имевший непосредственного руководства сухопутными войсками в течение всей войны, предложил доставить этот приказ генералу Венку лично. Генерал Кребс, в конце марта сменивший Гудериана на посту начальника Генерального штаба сухопутных войск и отвечавший за Восточный фронт, оставался единственным военным советником при Гитлере. Йодль, настойчиво отговаривавший фюрера оставаться в берлинской «мышеловке», перебрался в Крампниц, чтобы собрать оперативный персонал штаба «Север».
23 апреля Гитлер, полный оптимизма, считал, что в течение дня смогут подойти два батальона дивизии «Великая Германия» и, возможно, один-два других батальона. Совершенно в старом остроумном стиле он высказался о свинарнике, угрожающем реке Хафель (Восточная Германия), и сказал, что необходимо следить за тем, чтобы никто из людей Зейдлица (национальный комитет «Свободная Германия», созданный в советском плену) туда не пробрался.
Тем временем через своего начальника штаба Коллера Геринг услышал о высказывании Гитлера о его пригодности для роли переговорщика. Рейхсфюрер наверняка подумал, что фюрер уходит в отставку и перекладывает на него ответственность за то, чтобы положить начало переговорам о капитуляции. Однако, будучи опытным интриганом, Геринг прежде всего обсудил досконально вопрос с главой рейхсканцелярии Ламмерсом, который также находился в южном районе, и только потом отправил Гитлеру тщательно сформулированную телеграмму. Ссылаясь на декрет от 29 июня 1941 г., которым он назначался заместителем Гитлера, Геринг поинтересовался, согласен ли Гитлер на то, чтобы он (Геринг) отныне получал полную свободу действий как внутри, так и вне страны. Если же Геринг не получит ответа к 22:00 23 апреля, он будет считать, что фюрер уже не является лицом, свободно изъявляющим свою волю. Телеграмма заканчивалась словами «Да защитит Вас Господь, а я надеюсь, что Вы все же сможете приехать сюда из Берлина». Где-то после 17:00 Геринг послал еще одно радиосообщение Риббентропу, призывая его прибыть на юг страны самолетом, если он до полуночи ничего не услышит ни о нем, ни о Гитлере. Телеграммы с разъяснениями были также посланы полковнику Белову, представителю люфтваффе в ставке Гитлера, и генерал-полковнику Йодлю для фельдмаршала Кейтеля.
Гитлер был взбешен. Он уже позабыл о своих ремарках, сделанных в минуту возбуждения, или, вероятно, они были предназначены для того, чтобы указать на альтернативу в случае его смерти. Вопрос Геринга ему показался изменой; возможно, ему уже доложили о намерении Геринга лететь на следующий день к Эйзенхауэру и начать переговоры. Борман, этот амбициозный и неразборчивый глава партийной канцелярии, вне всяких сомнений, разжигал эти подозрения. Представляется даже возможным, что Борман припрятал телеграмму Геринга, а Гитлеру показал только ту, что была отправлена Риббентропу.
Герингу было запрещено предпринимать какие-либо действия в предполагаемых направлениях. Шпеер, слетавший в Берлин, чтобы снова отдать себя в распоряжение Гитлера, отправил письмо генералу Галланду, призывая его сделать все, что в его силах, «чтобы помешать Герингу улететь, как он намеревался». В этот момент Шпеер, должно быть, предложил Гитлеру назначить своим преемником Дёница. Дёницу о телеграмме Геринга Борман сообщил в 10:25; спустя двадцать минут он позвонил генерал-полковнику Штумпфу с приказом закрыть все аэродромы в северной зоне, чтобы не дать возможности никому из министров улететь в южную часть страны в соответствии с приказом Геринга. Геринг был смещен со всех постов, включая пост нацистского «кронпринца» (официального преемника Гитлера. – Ред.). На посту главнокомандующего люфтваффе его сменил генерал Риттер фон Грайм (Грейм), которому Гитлер приказал прибыть в Берлин телеграммой от 24 апреля. Борман направил новую телеграмму Герингу, сообщая ему, что его действия есть измена фюреру и национал-социализму, но ввиду его предыдущих заслуг высшая мера наказания не будет применена. Затем он приказал командирам СС в Оберзальцберге арестовать Геринга, Коллера и Ламмерса. Приказ в новой телеграмме от 30 апреля охране СС казнить всех предателей, выявившихся 23 апреля, не был исполнен, поскольку дежурный офицер СС отказался признать власть Бормана.
В течение восьми дней между этим решением от 22 апреля и своим самоубийством Гитлер все еще сомневался и пытался уйти от неизбежного. В ночь с 24 на 25 апреля он определенно пришел в себя после депрессии и отказался признавать сражение за Берлин проигранным. Он сосредоточил все командные функции в своих руках. В ночь с 24 на 25 апреля Йодль подписал приказ, гласивший, что общая оперативная ответственность остается на ОКВ. ОКВ должно было получать указания от самого Гитлера и, кроме того, делать это через генерала Кребса, начальника Генерального штаба сухопутных войск и закадычного друга Бормана. В южной зоне страны штаб «Б» под командованием генерала Винтера должен был издавать боевые приказы для групп армий «Юг» и «Центр» и для командующих войсками «Юго-Запада» и «Запада»; на севере, однако, главнокомандующие в Норвегии, Дании и на «Северо-Западе», 12-й армии, группы армий «Висла», 9-й армии и войск в Восточной Пруссии (на остававшихся там пятачках, где закрепились разбитые немцы. – Ред.) и Курляндии должны были находиться под прямым командованием ОКВ. Штаб «А» под началом Дёница, таким образом, был все еще недействующим. Основная задача ОКВ была изложена следующим образом: «атакуя всеми силами и резервами и с наибольшей скоростью, восстановить контакт с Берлином на широком фронте и тем самым довести битву за Берлин до победного конца». Лихорадочный оптимизм Гитлера, последовавший после его депрессии 22 апреля, не был поколеблен даже сообщениями о первом контакте между советскими и американскими войсками. Говорили, что между союзниками были некоторые различия во мнениях, когда они встретились, и Гитлер увидел в этом «убедительное доказательство отсутствия единства среди наших врагов». Его надежды возросли настолько, что он воскликнул: «В любой день, даже в любой час может разразиться война между большевиками и англосаксонцами за их германскую добычу».
