— Ну не то чтобы проблема, — чавкая, стал объяснять Ир. — Тут вот какое дело. Весь замок пропитан этой Камеристкой. Как бы объяснить… Она тут хозяйка. Моё колдовство бессильно. Во всяком случае, колдовство, завязанное на окружающих предметах. Я даже ложку не заколдую! Мне пока ещё не ясно, что она такое и как добилась этого, но выясню!

— То есть, нанести знаки на стены ты не можешь? — уточнила Тувэ. В голосе её слышалось оскорбительное сомнение. Но Ир в самом деле ничего сделать не мог. Разве что спать ночью на коврике перед кроватью Нер-Рорг и, если кто явится по её душу, отбиваться примитивными грубыми заклинаниями, действующими на плотском уровне. На подобие ужасно изматывающих огненных вихрей.

— Не могу, — заключил он, доев яблоко.

— То есть, эта Камеристка сильнее тебя?

— Ещё чего! — искренне возмутился Ир. — Но стены и предметы внутри дворца в её власти. И пока я не понял, что это за колдовство, или проклятье, или ещё какая дрянь, перебить его не могу. А если мы сойдёмся в поединке, пусть и в захваченном Камеристкой замке, я всё равно буду опаснее. Так что… Могу ночевать в твоей кроватке, если Нер-Рорг боится.

— Твои внутренности тебе не дороги, Ир, — она покачала головой. — Мне стоит её опасаться?

— Не думаю. Это больше походит на защиту. На первый взгляд, безобидное явление, — колдун пожал плечами. Он не старался обнадёжить Тувэ. Говорил чистую правду. Опасности никакой не видел. Быть может, то, что с замком сотворила Камеристка, было даже понадёжнее его колдовства. Он все-таки был натаскан воевать, а не сторожить.

— Если она ведьма, то почему не на службе у церкви?

— Не-ет, Тувэ, — Ир ехидно улыбнулся. Нравилась ему эта Камеристка. Достойный противник. Он загорелся. Хотел разгадать, кто она, что за дар у неё такой и почему весь замок был так сильно пропитан ею. — Для церквушки она слишком сильная. Её бы сожгли. Тут что-то другое. Я расспрошу слуг.

— Надеюсь, твои расспросы не приведут к наследнику дара? — Тувэ прищурилась.

— За кого ты меня держишь?! — снова возмутился Ир. Ну, уж приходовать девок, чтобы без последствий, он умел и без всякого колдовства.

— Ладно, катись давай к своим служанкам. Мне нужно готовиться ко встрече с королём, — Тувэ небрежно помахала рукой в сторону выхода.

— Не вижу тут твоих горничных.

— Я всех выставила. Я не ребёнок, чтобы мне пять женщин помогали одеваться, — фыркнула она.

— Да ты эти платья видела? Там хоть бы впятером справиться, — местные наряды уже стали среди северян излюбленной темой для шуток.

— Я лучше брошусь в пасть снежному перевёртышу, чем позволю на себя надеть панталоны. Предками клянусь, даже на погребальный костёр в таком не лягу! — и Тувэ звучно рассмеялась. Ир улыбнулся. Сила духа Нер-Рорг его восхищала. Она всё ещё могла смеяться, даже после всего, что с ней произошло, даже зная, сколько ещё впереди — она держалась.

— Ну, развлекайся. Я пойду охмурять, ради дела, конечно, местную прислугу, — Ир поднялся с кресла, махнул Тувэ рукой и вышел из покоев. Раз с ней всё хорошо, он может расслабиться и до ужина ещё немного погулять.

Где же эта славная Пеппа? Им всенепременно нужно снова встретиться. Ир уже чувствовал, как Боги прокладывают ему путь прямиком ей под юбку.

***

Будь его воля, он бы на этот ужин шёл в чём мать родила. Прискорбно, что для королей самодурство — непростительная роскошь, за которую обычно расплачиваться приходится кровью. Именно поэтому Элиот, напевая под нос похабную песенку успокоения ради, расставил руки в стороны и позволил камергеру надеть на себя приталенный треклятый камзол. Если б не это узкое тряпьё, он бы так и умер, не узнав, где у него талия. У женщин она находилась на раз, а вот у мужчин… Впрочем, не то чтобы он имел привычку выискивать талии на мужских телах. Да и так сложилось, что половина его соратников благородных кровей из-за грешного обжорства не то что талию, член в положенный момент не найдут.

Камергер поправил воротник, почтенно поклонился и отошёл в сторону. Элиот поглядел на своё отражение в зеркале. Как-то слишком он нарядно выглядел для простого ужина, да ещё и с северянкой. Можно было выбрать что-то попроще. Уж она-то точно не оценит его одежду, сшитую по последнему писку дворцовой моды.

Он мельком видал эту Тувэ. Она была окружена своими воинами и выглядела… Да как обычная северянка. В узких брюках, мехах, сапоги до колен. Платья, по донесению Камеристки, она старательно игнорировала. Ну хоть что-то у них у было общее. Судя по всему, Нер-Рорг, как и Элиот, не сильно жаловала пышные юбки.

До обеденного зала шёл в сопровождении четырёх солдат королевской стражи. В свою охрану он лично отбирал людей. Они должны были быть сильны, не обделены умом и преданы короне. Время от времени Элиот посещал их тренировки, чтобы лично убедиться в пригодности солдат.

Двое остались снаружи у дверей, двое вошли за королём и сразу заняли места в углах зала. Прислуга уже закончила сервировать стол. Горничные ютились под стеночкой, готовые прислуживать. Этих вымуштровала Камеристка. Должны были отвечать за быт королевы, но у них не складывалось с делами. Одна уделяла время своему любовнику, другая была занята попыткой свергнуть его. А Королева-мать… Ей он тоже не доверял. Матушка и в лучшие свои годы плохо следила за прислугой, а теперь уж совсем потеряла хватку. А ему необходимо было, чтобы всё во дворце шло как по маслу, чтобы всё было под надежным контролем.

Камеристка меж тем справлялась с делами весьма умело, уменьшая его головную боль. Элиоту хотя бы о кухарках да конюхах не приходилось беспокоиться. Воришек его Камеристка карала безжалостно, отравителей ловила и провожала на эшафот, выслужившихся — поощряла. Ему только и оставалось, что давать ей по утрам разрешения на то и на это… А как довольны были главный казначей и министр финансов… Конечно, поначалу оба чуть не позеленели, узнав, что безумный король поручил вести дела какой-то безродной Камеристке, но, когда в первые два месяца расходы значительно снизились благодаря её управлению, им пришлось признать правильность решения Его Величества. И Министр Финансов, и Казначей являлись его союзниками, поэтому бурчание их носило исключительно дружеский характер. Элиот на их негодование едва ли обращал внимание. В итоге Камеристке выделять золото из казны на содержание дворца они стали весьма охотно. Она не экономила на каждой картофелине, но и лишнего никогда не тратила. Для сторожил казны она была подобна дару небес.

Элиот обошёл стол, сел во главе и схватился за кубок. Лакей тут же бросился к нему. Он махнул рукой, и юноша вернулся на место. Пока не пришла эта Тувэ, он мог расслабиться. По крайней мере, самостоятельно налить себе вина.

Она вошла в зал через несколько минут. Элиот ещё не успел опустошить первый кубок. Пришла Тувэ в сопровождении своих людей. Двоих оставила за дверью. Двое зашли в зал. Камеристка была последней. Она сама закрыла тяжёлые двери и стала перед ними.

Элиот усмехнулся. Северянка правда игнорировала дворцовую моду.

Штаны обтягивали бёдра, меховой жилет надет поверх другого, кожаного, чем-то напоминающего корсеты леди. Светло-русые вьющиеся волосы собрала в хвост на затылке. Кое-где проглядывались тоненькие косички с вплетёнными в них серебряными украшениями. Но то всё было вторично. Первое, что для себя отметил Элиот, — она была вполне в его вкусе. Фигуристая, не тонкая и изнеженная, как его придворные, а подтянутая, с красивой грудью, круглыми бедрами. О, Тувэ не выглядела как леди, морящая себя голодом. Но и не толстушка-чревоугодница. Она каким-то образом объединяла в своей внешности всё, что он любил.

Взгляд у Тувэ был тяжёлый. Суровый. Тонкие брови у переносицы были чуть опущены, нависали, придавая лицу хмурый вид. Выраженные, точёные скулы, прямой нос, пухлый маленький рот и острый подбородок.

Тувэ удовлетворённо кивнула, рассмотрев его охранников. Она ни капли не скрывала своего оценивающего взгляда. Элиот хмыкнул. Ещё одна изменница. Ну, пусть развлекается, главное, чтобы под ногами не путалась.