— Ты действительно почувствуешь, если Корделия к примеру… кхм… влюбится? — спросил он, и снова лукавые огоньки заблестели в его глазах, демонстрируя явное поддразнивание.
— Почувствую, — коротко бросил в ответ наставник, открывая доступ к порталам. — Поэтому постарайтесь предупредить меня заранее, если что-то подобное наметиться в ваших отношениях, — ровным тоном договорил он, глядя на нас, как на лабораторных крыс. Уверена, для Вениамина давно стерлись рамки допустимого по отношению к стажерам, а о воспитании наставника я не могла судить, зная его лишь как своего начальника, но по отношению к кронпринцу он мог бы проявить вежливость.
— Вы забываетесь, — зло сказала я, наблюдая за тем, как Вениамин резкими пассами настраивает портал.
— Он такой, — с улыбкой прошептал Гор мне в макушку, прижимая к себе спиной. — Простим его, Корделия.
От неожиданной и непривычной близости Горация у меня кружилась голова, и я не понимала, как можно так быстро меняться. Буквально из каменного изваяния в живого человека!
— Поверь мне, Корделия, — прошептал Гор заговорщически, — однажды Вениамин встретит такую женщину, которая заставит его переосмыслить всю прожитую жизнь и начать с чистого лица, но нам с тобой не суждено открыть ему глаза, как бы мы не старались!
— Я прошу вас перестать, — серьезным и безапелляционным тоном попросил нас Вениамин ас Сольд. — Гораций, я не ожидал от тебя подобного поведения. Уж не воды ли озера Правды так повлияли на тебя?
От заинтересованного прищура Вениамина и от его слов у меня мурашки по коже забегали, но Гораций даже не напрягся, продолжая прижимать меня к своей груди.
— Воздух Белогуды целебен! — ответил Гор, улыбаясь на вопрос друга. — Я давно так крепко и так сладко не спал, целую вечность!
— Вот что значит здоровый сон, — проворчал наставник. — Надо принять к сведению, когда из-за очередной смены миров у меня пропадет сон на несколько дней.
— Сон на травке возле озера Правды определенно лучше моих зелий, — рассмеялся Гораций, а мы с Вениамином посмотрели на него, разинув от удивления рты.
— Что не так? — стушевался кронпринц, а я запоминала эту открытую и настоящую улыбку, звучание его бархатного смеха, лучики морщинок, разбежавшиеся из уголков глаз, в которых до сих пор таяла призрачная синева.
— Ты правильно сделал, что преодолел свои страхи и стал выходить, — сказал Вениамин, скрывая смятение под маской притворного радушия.
Я уверена, Вениамин ас Сольд переживал за лучшего друга, как никто другой, но вот ученый, который засел внутри наставника, судорожно искал в лице Горация ответы на невысказанные вслух вопросы. Я и сама жаждала узнать, что повлияло на смену настроения Горация, только вот предчувствие твердило об опасности. Надолго ли к Горацию вернулся человеческий облик и как скоро он вновь станет прежним?
При мысли о том, что Гор вновь закроется от меня, становилось тошно. Если он вновь превратится в надменного и неприступного темного колдуна с маской истинного злодея и голосом, что способен заморозить и пламя, я признаюсь Вениамину ас Сольду в том, что проиграла. Уж лучше вернуться на Землю с печальными воспоминаниями, чем не вернуться вовсе. И что-то мне подсказывало, что проклятие Горация не так просто излечить, и оно еще даст о себе знать.
— Ты совсем замерзла, — отреагировал Гор на мою дрожь. — Вениамин, пора бы открывать портал.
— Пора, — кивнул наставник, — следуйте за мной, пройдем все вместе, опасности в ВСМП нас не поджидают.
И мы вернулись из Белогуды, распрощавшись и отправившись каждый по своим делам.
— Корделия, — неожиданно позвал меня Гораций, когда я уже почти дошла до синего сектора.
— Да? — обернулась я, стараясь скрыть нервную дрожь, которая появлялась всякий раз, когда кронпринц смотрел на меня вот так: горячо, умоляюще и неверяще одновременно. Он стремительно преодолел то расстояние, что разделяло нас, и крепко прижал меня к себе, чтобы поспешно поцеловать. Не просто прижаться своими губами к моим, а нежно и вместе с тем страстно заклеймить. Язык кронпринца проник в мой рот, сладостью и терпкостью буквально опьяняя, мягкие губы ласкали и требовали большего, унося меня за грань реальности.
— Я не привык никому доверять, Корделия, — хрипло и надсадно выдал Гор, все еще не открывая глаз и рвано дыша. — И кому бы я мог довериться, если отец всю жизнь ненавидел меня, а мать делала вид, что у нее есть дочь, а сына не существует? Но я хочу, чтобы между нами не было тайн и секретов, можешь пообещать мне это?
«Нет!» — ответил мой внутренний голос, который еще и посмеялся в ответ на горячую просьбу кронпринца. Он скрывает от меня столько всего, а в ответ требует правды и откровенности. Но что-то во взгляде Гора заставило прошептать меня совсем иное.
— Я обещаю, что не предам тебя, но и ты пообещай, что не сделаешь мне больно, — попросила я Горация, едва переводя дыхание после нашего жадного поцелуя.
— Я буду к этому стремиться, — наиграно улыбнулся Гор, а я едва сдержала разочарованный крик, рвавшийся наружу. Тепло и мягкость ушли из его черт лица, оставляя место непроницаемому отчуждению, глаза заволокло чернотой, губы вытянулись в прямую линию. Гораций намеренно оттолкнул меня, не сильно, но ощутимо, оставляя между нами расстояние в пару шагов.
— До завтра, — поспешила я попрощаться с ним, обещая себе, что узнаю правду о такой невероятной смене его настроения. Я раскрою эту тайну, чего бы мне это ни стоило!
Гор холодно усмехнулся, неприятная улыбка зазмеилась по его лицу, а глаза застыли на ком-то позади меня. Он развернулся и ушел, так и не попрощавшись, не сказав ни слова.
За спиной зашуршал гравий под чьими-то тяжелыми шагами, а знакомый хвойный аромат подсказал, что ко мне стремительно шел Давид.
— Я ждал, когда же он, наконец, уйдет! — Дава резко крутанул меня на месте и сжал в объятиях, приподнимая над землей. — Этот тип вызывает у всех изжогу, надо бы натравить на него темных магов, пусть уже разберутся с кронпринцем и освободят нас от его жуткой персоны.
— Тише, — прошептала я, округляя глаза от ужаса и удивляясь безжалостному тону Давы. — Ты же не думаешь так на самом деле?
Что-то недоброе промелькнуло в лице друга, но он только отрицательно покачал головой.
— Иногда я забываюсь, Корделия, кровь горячая, но войны и смуты не хочет никто в Дарленде, поэтому до сих пор терпят его темнейшество Горация Тердльштатского.
Я сжала руку Давы и умоляюще потрясла ее.
— Дайте мне время, чтобы разобраться с его проклятием. Он не такой, каким кажется!
— А какой он? — угрожающе прошипел друг, набычившись.
— Хороший, — смущенно прошептала я, краснея и пряча глаза.
— Триединая, — ответил Дава сквозь зубы. — Этого нам еще не хватало! Чем ты думала, увлекаясь таким, как он?
— Я не…
— Молчи уж! — по-доброму заткнул меня Давид. — Пойдем, раз уже пришла! Нам страшно тебя не хватало! И напомни мне прочитать тебе воспитательную лекцию об отношениях с темными колдунами.
— О нет, — рассмеялась я, беря Даву под руку и шагая к коттеджу, который стал мне родным за какой-то месяц. — Я тоже скучала, — произнесла я совсем с другой интонацией, заглядывая другу в глаза и различая там отчетливую грусть. — И у меня проснулся дар.
Давид охнул и споткнулся, широко раскрывая глаза от удивления.
— А, знаешь, к чертям Темное королевство и всех его жителей вместе взятых! Сегодня у нас вечеринка по случаю сбора оставшихся в живых стажеров с планеты Земля и твоего магического взросления!
Он издал воинственный клич, подхватил меня на руки и закричал на весь синий сектор, что мы идем.
Глава двадцатая
Жестокая истина
Корделия
Я смотрела на свои руки, на бледные тонкие запястья, на необычную черную родинку в виде месяца, которая с рождения украшала мой мизинец, на синие вены, уходящие под рукава теплого шерстяного свитера, и не узнавала себя. В комнате, куда меня заселила Оливия, единственной зеркальной поверхностью мне служили окна без занавесок, и я смотрела на себя, чтобы убедиться, что это все еще та самая Корделия. Та девушка, которая два с половиной месяца назад ступила на порог кабинета Вениамина ас Сольда в образе толстенького неуклюжего, но страшного начальника Вениамина Ассольдовича Федорова. Нелепое сочетании имени, фамилии и отчества, впрочем, как и у меня.
