И вытаращилась накрашенными опухшими глазенками. Зазвонил мобильник, это оказалась Людка. Рита сбросила вызов: и так понятно, что опаздывает она уже прилично, достала кошелек.

– Сколько с меня?

Недовольная девка назвала сумму, буквально сунула Рите в руки злосчастные розы и пропала с деньгами где-то за полками с горшками и прочим садовым инвентарем. Минута, две – продавец точно сгинула там вместо со сдачей, и возвращаться не торопилась. Рита кашлянула разок, другой, потом плюнула и выскочила из магазина. «Черт с тобой, не обеднею» – она перебежала дорогу и быстро шла в сторону торгового центра, на верхнем этаже коего и располагался ресторан. Пятьдесят рублей – не такие уж большие деньги, чтобы расстраиваться или устраивать скандал, но на душе было противно. А тут еще одна из роз в самом центре оказалась увядшей, ее лепестки скручивались, а цвет напоминал крылышки тех самых тараканов, будь они неладны. Рита кое-как замаскировала жухлую розу среди еще вполне себе живых цветов и пошла вверх неторопливому эскалатору.

На угощение Ленка не поскупилась, блюда, тарелки и вазочки со всевозможными вкусностями теснились на круглом столе. Сама именинница в мини-платье, обтянувшем каждую складочку, восседала на диванчике с россыпью подушек и подушечек, Людка с Мариной расположились справа и слева от Вирской. Обе сосредоточенно жевали, при этом Маринка, похожая на клумбу в своем ярком цветастом платье, сидела прямо, точно палку проглотила, только ее многочисленные подбородки мелко дрожали в такт движениям, а Людка согнулась над тарелкой, расставив локти, точно защищала пищу. Вирская издалека заметила Риту и помахала ей рукой. Та поудобнее перехватила букет и пошла к дальнему от входа столику.

– Поздравляю, – она вручила подруге букет. Ленка приподнялась над подушками и подруги расцеловались. На шее у Ленки поблескивала золотая цепочка с изящной подвеской, подарок от них троих.

– Мы решили тебя не ждать, – с набитым ртом проговорила Людка, – я звонила, а ты сбрасывала. Думали, что надолго опоздаешь

Рита улыбнулась, Людка поправила гигантский бант белой блузки, только что за плечо его не закинула, и продолжила жевать, уткнувшись в тарелку. Маринка скривила ярко намазанные губы, мигом оглядела Риту с головы до ног и отвела взгляд. Вирская поставила букет в большую вазу рядом с роскошными белоснежными лилиями в облаке мелких белоснежных же цветков и еще одним букетом из точно таких же роз, свежих и нежных, точно майский день. Рита села спиной к двери, оглянулась – она терпеть не могла открытого пространства за спиной, но другого места за столом не осталось. Вирская налила ей шампанского в бокал из полупустой уже бутылки

– Давай я за тобой поухаживаю, – она довольно улыбалась, – спасибо за подарок, мне очень нравится. Я вас всех люблю, лапочки мои.

Она перевернула бутылку, в бокал упали последние капли. Людка приоткрыла рот да так и осталась сидеть над пустой тарелкой. Маринка отложила вилку и взялась за свой пустой бокал, принялась постукивать алым ногтем о ножку. Вирская повернулась к официанту, что-то сказала ему. Рита принялась листать обнаруженное на краю стола меню. Подошел официант, симпатичный парень в униформе заведения, ловко открыл шампанское и разлил по бокалам. Рита повернулась с меню в руках

– У вас тут ошибка, – она показала на строку сверху страницы, – «ассорти» пишется с двумя с, а тут с одной. И «классический» тоже с двумя, а вот еще запятая лишняя…

– Да ладно тебе, – Людка подобрала челюсть, – чего докопалась. Одна, две – какая разница.

Официант забрал у Риты меню и смылся, прихватив пустую бутылку. Вирская подняла бокал, Маринка потянулась к ней через стол, Людка хотела отхлебнуть половину по привычке, но опомнилась.

– Тост! – потребовала Вирская и повернулась к Рите. Та вскочила, поправила платье под испепеляющим Маринкиным взглядом, взяла свой бокал. Шампанское красиво пузырилось за тонкими стенками, стекло приятно холодило ладонь.

– Леночка, – Рита вдруг заволновалась, – я знаю тебя уже больше десяти лет. Тебе как было тогда двадцать пять, пусть так и останется на веки вечные. Будь счастлива! С Днем рождения!

Бокалы со звоном сошлись над щедро накрытым столом, Людка разом опрокинула половину, точно водки накатила, и скривилась.

– Кислятина, – она принялась метать в себя салат, – сладкого у них нет, что ли?

– Это же брют, – ласково улыбнулась ей Ленка, – сухое в смысле…

– Да, – поддержала ее Рита, – во Франции только такое, там не добавляют в вино сахар, это запрещено законом.

Людка поморщилась, приканчивая салат.

– Вот ненормальные, – пробубнила она, – не хочу во Францию.

Рита с Ленкой переглянулись, Вирская опустила голову и прикрыла рот ладонью. Людка подозрительно сузила глаза.

– Там классно, – Рита вытащила из сумки телефон, – вот смотри: это Париж, это Реймс, это Шартр, а вот замки Луары…

Она перегнулась через стол и принялась перелистывать фотографии. Людка, открыв рот, смотрела на песочно-бежевые стены, балкончики с изящными решетками, пылающую готику и строгие башни норманнского стиля, бесконечные виноградники под лазурным небом и широкую медленную реку с древним горбатым мостом в самом узком месте.

– Красиво же, правда? Мне там очень понравилось!

Рита словно вживую снова видела Париж. Правда, город ей напомнил пыльную метлу на позолоченной ручке, но это ничего не меняло, вот ни капельки!

– Это потому, что у тебя детей нет, – Людка захлопнула рот и потянулась к рыбной нарезке, – а наша материнская доля тяжела, нам не до Парижей.

Маринка кивнула с ехидной улыбочкой и приложилась к шампанскому. У Вирской зазвонил мобильный. Она неторопливо достала новый дорогущий телефон, для вида повозилась с ним, давая хорошенько рассмотреть, и громко проговорила:

– Нет, Миша, не приезжай пока, мы только начали. Я позвоню. Сам ты пьяный!

Она отошла в сторонку и принялась ворковать вполголоса, Маринка слопала бутерброд с икрой и повернулась к Людке.

– Да, все детям, все ради них, – Маринка подлила себе шампанского, – Диночка, солнышко мое, моделью будет, уже учится в специальной школе. Туда такой строгий отбор, такой строгий, одну из десяти берут, а мы с первого раза прошли… А твои как?

Алиночка профессионально танцует, – Людка уплетала рыбу, – постоянно гастроли. Саша уже школу закончил, поступили в том году…

– А Равиль как, хоть звонит?

Людка грохнула вилкой о тарелку так, что полетели мелкие косточки.

– Да козел он, наврал, как всегда. Звонил две недели назад, денег на детей обещал и пропал. Алиночке платье нужно новое концертное и туфли, а этот козел боится, что я на себя все потрачу.

Маринка вздохнула откинулась на спинку и сложила ручки на пухлом животе.

– А мой Володя только о Диночке и думает, недавно шубку ей купили, короткую. Длинная на морозы была, а эта когда потеплеет, но чтобы попку прикрыть. Девочке еще рожать.

– С одной легче, – Людка оглядывала стол, примеривалась к колбасной нарезке, – А ты чего второго Володьке не родила, общего?

Маринка взяла полупустой бокал, поставила ножку на ладонь и выпятила нижнюю губу.

– Володя очень хотел, просил, но я подумала, вдруг, Дине чего-то не хватит. В общем, убедила, что нам и одной моей девочки достаточно…

Рита положила себе на тарелку несколько виноградин и немного сыра. Отличное сухое шампанское подогрело и так не остывшие еще эмоции от Парижа, от берегов Нормандии, от «зеркала» литорали в Сен-Мало и роскошного Мон-сен-Мишеля, резиденции то ли господа бога, то ли океанского владыки, хозяина всех мировых морей.

– А я Алиночку после развода Равилю родила. Подумала, вдруг, он вернется, увидев улыбку ребенка.

Маринка понимающе кивнула и исподтишка смерила Людку насмешливым взглядом. Та перегнулась через стол, пачкая бант в остатках салата, и ловко выхватила у Риты тарелку с сыром. Вирская обернулась и торопливо заговорила в телефон, прикрывая трубку ладонью.