– Добрый вечер, миледи. Прогуляемся до моего дома?

– Разумеется, милорд, – усмехнулась Шарлотта. – Вы, судя по одежде, где-то были? – Да, я ходил с друзьями в бар, мне нужно было спросить у кого-то совета.

– Стало легче? – она взяла его под локоть.

– Знаешь, да, однако думаю, что ты поможешь мне больше.

Они шли медленно, и глядя куда-то вдаль, думали каждый о своем. Тишина поначалу прерывалась только короткими фразами, которые неизменно сопровождают гуляющие пары на улице. Только к концу прогулки они немного разговорились, Август вспомнил пару забавных историй из детства.

Они зашли в дом под смех Шарлотты и улыбку Августа, в последнее время он все реже и реже стал улыбаться искреннее и ценил каждый радостный момент.

– Знаете, Август, я никогда бы не подумала, что вы, аристократы, иногда хотите прогуляться по обычным улочкам города.

– О да, Шарлотта, знаешь, когда я перестал быть аристократом, я получил то, чего все они лишены – свободу. Ладно прошу в гостиную, я сейчас принесу что-нибудь выпить.

– Завтра же рабочий день?

– Не переживайте, я не собираюсь вас спаивать.

– Хорошо, если так. – она прошла в гостиную и, присев на диван, стала ждать его.

Он вошел и, поставив виски и два стакана, стал открывать уже начатую бутылку. Налил понемногу в каждый и подал бокал Шарлотте. Он сел рядом, приобнял ее за талию и, поднимая бокал, сказал:

– За смелость.

– Да, за то, чтобы у тебя, Август Шольц, все получилось! – бокалы со звоном встретились.

Выпив, они стали говорить обо всем на свете. Больше говорил Август, обычно такие вечера заканчивались его длинными монологами, в то время как Шарлотта слушала его с большим вниманием. Шарлотта знала, что ему нужно выговориться, ему нужно чтобы его кто-то послушал, он должен опустошить свою душу, чтобы она наполнилась новыми эмоциями, и это нормально.

Девушка незаметно уснула на его плече, а Август замер в неудобной позе, боясь ее разбудить. Его душа была свободна от волнений и какой бы кровавый приказ ему не пришлось отдавать, он готов ко всему. Вскоре он уснул и сам и проспал спокойно до утра.

***

Утром, когда Шарлотта вернулась домой, чтобы собраться на работу, она никого не встретила, ни брата, ни сестру. Видимо, у них появилась какая-то ночная жизнь вне общей квартиры.

Стоя в душе, Шарлотта думала об Августе. Она чувствовала в нем двойственность: ему нужно принять решение, которое противоречит всем его принципам, отнять чью-то жизнь, чтобы его собственная осталась неизменной.

Шарлотта решила обратиться к картам. Шарлотта увлекалась картами и эзотерикой, когда была подростком, и, если ей что-то нужно было узнать, она спрашивала у них, она больше доверяла картам, нежели людям. Она достала их из коробочки и задала достаточно простой вопрос: «Измениться ли Август Шольц?» Вытащив из колоды несколько карт, она улыбнулась. Ответ был скорее положительным. Значит он станет сильнее, это радовало Шарлотту.

***

Август сидел в своем кабинете и разбирал бумаги, только что вернувшись с очередной стройки. Господи, что там творилось, рабочие бунтовали еще сильнее. Он был огорчен: рабочие чуть не сломали забор, ограждающий администрацию и их территорию, Августу пришлось стрелять в воздух, чтобы привести людей в чувство. Сейчас Август пил кофе, поглядывая то в окно, то на дверь. Он ждал, когда Шарлотта закончит с документами. В дверь постучали.

– Да, войдите.

– Август, – Шарлотта прошла в кабинет, и закрыв двери, протянула папку с документами, – это список и отчеты – она протянула ему конверт.

– Спасибо. Не уходи, сейчас дам тебе отчеты, отвезешь их адъютанту Гиммлера. – Он разорвал конверт и, открыв письмо, быстро прошелся по списку. Его взгляд упал на имя, которое он никак не ожидал увидеть «Мия Шольц». Он обомлел, сердце пропустило удар. Она в СА? Она не в тюрьме? Тысяча вопросов закружилось в его голове. Он был в таком шоке, что Шарлотта, обойдя его, аккуратно взяла письмо из его рук, не решаясь спросить, что произошло. И, увидев имя его сестры, все что она смогла сказать: «О господи».

Глава 13

Они сидели так минут пять. Первой пришла в себя Шарлотта. Она легонько коснулась плеча Августа, чтобы хоть немного привести его в чувство. Мужчина сидел как каменный, гипнотизируя имя, отпечатанное на листке. Теперь все перевернулось с ног на голову. Август хватался за бредовые мысли: может быть это другая девушка, тезка, может допущена ошибка? Однако логика подсказывала обратное. Он запрокинул голову, положив бумагу на стол.

– Август, – позвала Шарлотта.

– Да, не думал я, что все так обернется, – задумчиво и будто бы равнодушно отозвался он. – Когда нужно убрать их?

– Вечер и ночь первого июля. Рано утром второго привезут новых рабочих.

– Ясно, – он вздохнул.

Сегодня тридцатое июня, а значит у него есть одна ночь чтобы все-таки принять этот факт. Ему придётся убить сестру. И как бы тяжело это ни было, нужно сделать это.

– Я тогда оставлю тебя одного, тебе нужно все обдумать, – Шарлотта мягко сняла руку с его плеча и собиралась уже уйти, но Август, перехвативший ее, остановил.

– Постой… – во всем облике мужчины читалась мольба. – Пожалуйста, скажи снова, что я не убийца, не стану таким же холодным и расчетливым как те, кто отдает такие приказы десятками, скажи, что эта казнь не сделает меня… – он хотел сказать «плохим человеком», но почувствовал, что лицемерит.

Шарлотта в который раз за последнее время собрала свою волю в кулак и приподняла его за подбородок, стараясь выглядеть как можно убедительней.

– Ты не станешь им. Август, ты должен бороться, твоя слабость тебя уничтожит! Я буду рядом в любом случае.

– Хорошо, – он обнял ее за талию и уткнулся лбом в блузку у солнечного сплетения девушки, медленно выдохнул. Она погладила его по голове, успокаивая.

***

Утром первого числа, как и было назначено, Август и Шарлотта приехали в один из концентрационных лагерей. Работы предстояло много, поэтому выехать пришлось почти затемно. Рабочие знали только о проверке, но слухи о предстоящей чистке явно проникли в их ряды, поэтому среди людей, стоящих длинными колоннами, то и дело перекатывался взволнованный шепот.

Шарлотта, одетая и накрашенная непривычно скромно, строчила в планшет, придерживая бумагу большим пальцем левой руки. Края листков загибались от ветра. Человек, уверенным голосом гимназического преподавателя представляющий им итоги работ, тоже должен быть казнен и Август не может отделаться от мысли, что почти уважает идеологического врага. Может поэтому, убивая в себе сочувствие, он не стал церемониться с заключенным: спрашивал жестко, придирался, не давал лишнего слова вставить. Заметив явно незаконченный каркас барака, Август подошел и пнул торчащую балку. Часть конструкции обрушилась, часть повисла на стыках. По рядам пронеслась красноречивая тишина. Его ненавидели.