Она еще не опаздывала, когда вышла из троллейбуса, но Август уже поглядывал на часы, и – одобрительно улыбнулся, увидев Шарлотту.

– Доброе утро! – он первым поздоровался с ней. Оглядел ее с ног до головы и отметил, что сегодня она явно собиралась в спешке. Но все равно выглядела потрясающе: она надела серый костюм, уложила волосы в кудри и накрасила губы розовой помадой. День обещал быть довольно длинный. И к тому же в рейхстаг не принято было сильно ярко краситься.

– Доброе утро. – Шарлотта заметила, что Август уже не в настроении и, чтобы хоть как-то его поддержать, она, пока они шли, незаметно положила в папку с отчетами небольшую шоколадную конфету. Она знала, что Август перед тем, как отдать отчет посмотрит в него, и надеялась, что это поднимет ему настроение.

Зайдя в рейхстаг и предъявив удостоверения, они прошли на второй этаж, попутно оглядывая служащих, сколько уже получили сегодня от начальства. Они повернули к кабинету собраний. Заметив издалека Фридриха, который уже направлялся к нему, чтобы испортить настроение, Август выпрямился и поправил форму. Он знал, как ответить этому человеку. Нужно застать его врасплох.

– Обершарфюрер Август Шольц, – сказал Фридрих с язвительной усмешкой. Он был дядей Артура Лемана, того рыжеволосого мальчика, который когда-то сидел с Августом на комиссии, а нынче служит рядовым.

– Фридрих Леман. Оно было добрым, пока я не встретился с вами. – Август поправил кожаные перчатки и, взяв Шарлотту под руку, сделал вид, что разговор закончен. Леман едва не нарушил этикет, дернувшись схватить Августа и задержать его силой, но только поправил воротник.

– Взаимно, Август. Что, все так же таскаешься со своей секретаршей- любовницей? – он посмотрел на Шарлотту с презрением и брезгливостью. Шарлотта, привыкшая к его взгляду, отвечала тем же. Она даже не думала вмешиваться, зачем? Август должен насладиться и поставить его на место.

– Мой секретарь, в отличие от вашего, не позорится перед Гиммлером. Соответствует своему начальству, унтершарфюрер Фридрих Леман, – он выделил его звание, чтобы надавить на слабое место. По глазам Фридриха было видно, что у Августа получилось. Фридрих промолчал, смеряя взглядом соперника.

Они продолжили бы перепалку, но открылся кабинет и все направились к нему.

Секретари и адъютанты оставались снаружи. Шарлотта, по правде говоря, не сильно любила эти собрания, так как среди секретарей и адъютантов тоже выстроилась своя иерархия. Они ждали окончания собрания, и, хотя все знали друг друга в лицо, никогда не переговаривались. Это было негласное правило. Все отношения заканчивались переглядываниями, одобрительными или осуждающими.

В кабинете Август занял излюбленное место: в самом конце. Он любил еще раз прочитать документы перед сдачей и убедиться, что все правильно. Он доверял Шарлотте, она стала его правой рукой, но считал, что всё нужно знать самому, чтобы не упираться в бумаги после каждого вопроса.

Август развернул папку и увидел небольшую шоколадную конфету. Он улыбнулся, видимо Шарлотта положила ее, пока они шли. Он умилялся ее небольшим сюрпризам. Мелочи, с помощью которых она проявляла свою заботу, согревали его. В конце концов, это высшая форма любви.

Он отложил конфету и стал читать документы, пока унтершарфюрер произносил знакомые, почти не изменяющиеся от планерки к планерке слова. Он читал и отмечал профессионализм Шарлотты, ее навыки явно выросли с тех пор, как она начала работать на него. Сперва ей было трудно, однако девушка быстро училась.

Собрание шло своим чередом, Август отчитался, ответил на все вопросы, беспокоившие руководство, и, сдав документы одним из последних, выходил из кабинета, когда его окликнули:

– Обершарфюрер Август Шольц, подождите, – незнакомый унтершарфюрер подхватил Августа под локоть и отвел немного в сторону.

– Генрих Гиммлер требует вас лично, но это не по поводу лагерей. – Августу стало не по себе.

– Хорошо, я понял.

Сказав это, он вышел, стуча каблуками, к Шарлотте, которая одна осталась в коридоре.

– Ну что, как прошло? – ее серые глаза мгновенно заставили забыть о плохом. Он обошел ее и, наклонившись так, чтобы их глаза были на одном уровне, произнес:

– Гиммлер хочет видеть меня, есть какое-то дело и это не касается лагерей. Поэтому сейчас идем к нему.

– Ага… – заметно смутилась Шарлотта. Она всегда смущалась будто впервые, когда его лицо находилось так близко, хотя целовались они не раз.

Шарлотта уже повернулась в направлении кабинета Гиммлера, когда за плечо ее остановила твердая рука.

– Ты обращаешься ко мне на «вы», потому что мы на работе, или потому что смутилась? – Шарлотта покраснела так, что стало видно даже через бледную пудру на ее щеках.

– Я… – она пыталась подобрать слова. – Потому что мы на работе, – выпалила она шепотом.

Август на это только посмеялся и, подхватив ее за талию, повел к кабинету Гиммлера.

В секретарской как всегда было много людей, ожидавших аудиенции. Сам же рейхсфюрер еще не пришел с собрания высших чинов.Обершарфюрер и его секретарь встали в конце этой очереди. Пока ждали, Август вытянул из кармана маленькую коробочку с леденцами, открыл и предложил Шарлотте. Девушка любила всякие леденцы, поэтому взяла не раздумывая. Август давно отметил, что Шарлотта любит все твёрдое и сосучее. Ириски, карамельки, леденцы. Сам он ни когда не получал удовольствия от сладкого, особенно в твердой форме, но для Шарлотты он покупал их.

Увидев Гиммлера, который шел по коридорам рейхстага от приемной фюрера, где доносились гневные реплики. Он был похож на тучу, а его холодный расчетливый взгляд резал пространство. Гиммлер прошагал мимо них в свой кабинет, бегло кивнув. Видно сегодня планерка не задалась не только у Августа, но и у высших чинов СС.

Август с Шарлоттой переглянулись. Они впервые видели его таким. Было даже страшно, однако Август интуитивно понимал, что ему не стоит бояться. Следом за Гиммлером шла Хедвиг, видно было, как она нервничает. На нее тут же налетели с вопросами все, кто давно ожидал в очереди, но женщина не могла вымолвить ни слова, и скрылась в кабинете.

Через десять минут она вышла из кабинета с пустыми глазами и легкой походкой направилась к ним. Движения ее были скованы, видно, каждый шаг дается ей с трудом.

– Август, пройдите в кабинет к рейхсфюреру. Шарлотта, он попросил остаться вас здесь.

Август и Шарлотта с беспокойством переглянулись.

– Хорошо, я уже иду.

Он скрылся в кабинете, а Шарлотте достался сочувствующий взгляд Хедвиг. Секретарь Шольца уже едва справлялась с волнением.

Август вошел в кабинет, который теперь знал наизусть. В нем не было каких-либо особенностей, кроме отпечатка личности Гиммлера. Одно присутствие его фигуры изменяло, всё. Атмосфера в кабинете напрямую зависит от настроения его хозяина: прямо сейчас находившегося в состоянии холодной ярости. Август остановился, почти касаясь лопатками двери, он не решался подойти ближе.