– Видите, – сказала она, – эти березы похожи на нас. Они были маленькие – а посмотрите на них сегодня! Они высокие и сильные, потому что не спасовали перед секвойями. И мы тоже не уступим дролам. Мы уходим, но когда-нибудь вернемся, чтобы забрать то, что нам принадлежит.

Дети пришли в восторг – как и их матери, услышавшие рассказ Дьяны. Фалгер словно помолодел, на его лице светилась широкая, гордая улыбка. Он благодарно сжал пальцы Дьяны. Девушка улыбнулась. В течение долгих месяцев она была тенью – и как же приятно вдруг превратиться в свет!

В тот вечер их ужин был довольно скуден – все последовали примеру Фалгера. А потом разошлись по разным уголкам лагеря, чтобы поговорить у костра или тотчас заснуть, готовя свой организм к завтрашнему переходу. Дьяна всегда спала одна, не слишком далеко от Фалгера и подальше от остальных мужчин. Она по-прежнему предпочитала одиночество. Тишина и прохлада ночи успокаивали ее, и она наслаждалась музыкой текущей воды, когда вокруг все спали. В эту ночь луна выдалась полная. Было уже очень поздно, но, несмотря на усталость, сон к ней не приходил. Предвкушение скорого прибытия в Экл-Най волновало ее, будило воображение. Там она увидит нарцев. Ее отец доверял нарцам. Скоро она получит свободу!

Дьяна села и осмотрелась. Поблизости спал Фалгер, закутавшись в одеяло. Ближе к реке потрескивал костер, он затухал в лунном свете и посылал вверх тонкие струйки дыма. Пели сверчки, река журчала на камнях… Внезапно девушку охватила глубокая печаль. Это по-прежнему ее дом, что бы ни ожидало ее в Экл-Нае и Наре. Она будет тосковать по этой земле. Зная, что не заснет, она надела мокасины и неслышно покинула лагерь. Она шла вдоль реки, пока лагерные костры не стали едва заметны. А вскоре набрела на большой камень и села на него. Запустив руку в мокрую землю, она набрала горсть камешков и стала по одному бросать их в воду, прислушиваясь к плеску и бульканью. Когда камешки закончились, она продолжала свою забаву со второй горстью. Звук получался приятный, врачующий, и девушка почувствовала некую умиротворенность.

– Дьяна… – окликнул ее кто-то.

Она вздрогнула. Затем вскочила с камня и оглянулась. На миг ей почудилось, будто в воздухе висит дым костра, но это оказался вовсе не дым, а мерцающая полуреальная фигура, сотканная из легкого пара; туловище было ложным и не имело ног.

Дьяна вскрикнула и попятилась. Видение поплыло к ней.

– Я нашел тебя, – сказал призрак. – Я обещал тебе, что найду.

Пурпурный туман или мутный саван имел очертания человеческой фигуры. Дьяна уставилась на него – ее объял ужас, когда она поняла, что это такое.

– Тарн…

– Прошло много лет, девочка. Я рад, что ты меня узнала.

– Тарн, – прошептала она, указывая рукой на привидение, – чем ты стал?

Он улыбнулся ей. В нем не было злости – только безмерное довольство.

– Посмотри на меня. – Он провел своими туманными руками вдоль туловища. – Я – дар Небес. Я – то, чем хотел стать.

Потрясенная, Дьяна подошла чуть ближе, не скрывая отвращения.

– Тарн, что это за магия? Что ты сделал?

– Я сделал то, что мне было предназначено, для чего меня избрали Небеса.

Девушка смотрела на него – и сквозь него. Он ушел из дома, чтобы узнать нарскую науку, а затем отправился за истиной к дролам. Он стал искусником и революционером. Но это его новое перевоплощение изумило ее. Оно было непостижимым.

– Но это – ты?

– Это и я, и не я. Это мой разум без тела. Я не могу объяснить этого, Дьяна. Это просто… – пожало плечами видение, – я.

– Но зачем? – недоумевала она – Что ты такое?

– Никаких вопросов! – вспыхнул Тарн, и в порыве гнева его тело на секунду развалилось. – У меня нет ответов. Я – меч Лорриса. Я – его вестник.

Дьяна отрешенно посмотрела на него.

– Ты безумен. Ты играешь с этими искусствами и превращаешь себя в чудовище. Тарн, ты…

– Я знаю, кто я! – взревел призрак. Его фигура распухла. – Меня коснулись Небеса! Я стремился к этому всю жизнь и наконец получил. И я не позволю еретикам вроде тебя называть меня безумцем! Можешь ли ты, глядя на меня, утверждать, что я ошибался относительно богов?

Дьяна не ответила.

– Можешь?

– Не могу, – произнесла она. – Но ты не всегда был таким, Тарн. Ты не всегда был убийцей. Я помню, каким ты был раньше. Я помню, каким ты был добрым.

Призрак окутался печалью.

– Я по-прежнему добрый, девушка.

– Нет, – возразила Дьяна, – ты совсем не добрый. Пробиваясь к своей цели, ты причинил вред огромному количеству людей. Ты говоришь, что получил дар Небес. Разве вам не положено использовать этот дар для блага людей и мира?

– Положено, – подтвердил Тарн. – И я всегда так считал.

– Тогда почему ты убиваешь? К чему все эти зверства?

– По-моему, так хочет Лоррис. Дьяна, я не такой уж злодей. У меня есть причины вершить эти кровавые дела – причины, которых тебе не понять. А некоторые недоступны даже моему понимаю. Я горячо молился, чтобы мне были дарованы ответы, и я поручаю себя руководству Лорриса. Такова воля Небес. Со временем ты увидишь в этом истину.

– Никогда! – заявила Дьяна. – Потому что меня здесь не будет. Я ухожу в те края, куда за мной не сможешь последовать даже ты!

Тарн покачал головой.

– Я пришел, чтобы предостеречь тебя, Дьяна. Я почти победил в этой несчастной войне. Когда все будет закончено, я приду за тобой. И ты не будешь мне противиться.

– Противиться? – Дьяна захохотала. – Я плюю на тебя! Я не стану рабыней мужчины!

– Ты – моя нареченная. Слово твоего отца связывает нас. И я заявляю на тебя свои права.

– Твои законы ничего не значат для меня, дрол. И договор наших родителей – тоже. Когда мы были детьми, ты не назывался дролом. Мой отец никогда не обещал бы меня тебе, знай он, каким дьяволом ты становишься. Я – свободная женщина.

– И ты направляешься в Нар, чтобы быть свободной? Тогда ты глупа, девушка. Как был глуп твой отец. Там для тебя ничего нет. Нар полон зла.

– Лжец! – закричала она. – Я попаду в Нар и выйду замуж за кого-нибудь другого. Я рожу детей, которые никогда не станут дролами, и мы будем смеяться над твоей извращенной революцией!

Тарн вздохнул, но призрачная фигура не имела дыхания.

– Тогда беги, Дьяна. Спеши. То, что ты сейчас видишь, – только начало. Я набираюсь сил; когда их будет достаточно, я протяну руку и схвачу тебя, где бы ты ни находилась.

– И будешь продолжать убийства? И дети будут голодать из-за того, что ты выжигаешь посевы? Это и есть любовь Лорриса и Прис?

– Это в традициях нашего уродливого мира. Нам грозят опасности, о которых ты не подозреваешь, чего никогда не смогла бы осознать. Когда мы будем вместе, ты поймешь всю правду.

– Я никогда не буду твоей, Тарн.

– Будешь. И внимательно слушай то, что я тебе скажу. Когда ты станешь моей, я не покажусь тебе таким чудовищем. Я буду добр к тебе, и ты будешь счастлива.

Дьяна насмешливо спросила:

– Это что – пророчество дрола?

– Нет, это не пророчество. Это обещание. Я не причиню тебе зла, Дьяна. Не надо меня бояться. Я всегда любил тебя.

– Новое безумие! – бросила Дьяна.

Неожиданно Тарн снова показался ей влюбленным мальчишкой, который карабкался на дерево, чтобы произвести на нее впечатление.

– Ты меня не знаешь. Ты влюблен в сон. Я не такая, какой ты меня себе представляешь. Отпусти меня!

– Не могу. Я искусник дролов, а ты – моя нареченная. Я не допущу такого позора. Повторяю снова: я тебя люблю. Когда я одержу победу, ты получишь в подарок весь наш народ, и ты поймешь, как ты мне дорога.

Дьяна покачала головой.

– Мне не нужен народ, и мне не нужен ты. Я буду сопротивляться тебе.

Тарн грустно улыбнулся.

– Тогда беги быстрее ветра!

Он исчез так же стремительно, как появился. Исчез во тьме, осталось только мерцание лунных бликов на воде. Дьяна застыла, глядя в пустоту – туда, где его невидимые ноги не оставили следов на земле. Тарн стал невероятно сильным. Вскоре у него может появиться возможность захватить ее. Надо торопиться, надо добраться до Экл-Ная, пока он занимается своей грязной войной. А это значит, что она должна оставить своих друзей. Дьяна бесшумно вернулась в лагерь, где спали беженцы. Стараясь никого не разбудить, собрала свои скудные пожитки: мешок с одеждой, мехи для воды и немного хлеба, оставшегося от ужина. Была у нее еще одна вещь: серебряный стилет, который когда-то подарил ей отец. Оружие она заправила в высокий мокасин. Она уже приблизилась к границе лагеря, когда проснулся Фалгер.