Полный список подобных выдвиженцев – дело будущего, но современникам было хорошо заметно продвижение во второй половине 1960‐х годов в верхних эшелонах власти (прежде всего в Совмине СССР и руководстве КГБ, в меньшей степени в аппарате ЦК КПСС) людей, работавших в 1930–1950‐е годы в Днепропетровске и Запорожье168.
Исходя из этого, в московских политических кругах, главным образом среди членов конкурировавшей с брежневским «суперкланом» «шелепинской группировки» (о ней ниже), сформировались, говоря современным языком, «мемы» (то есть устойчивые термины) о «днепропетровской хунте» или «днепропетровской мафии»169. Термин зажил своей жизнью, и в некоторых случаях им оперировали даже сторонники «суперклана»170.
Первым лицом (после Брежнева) среди собственно выходцев из Днепропетровска и Запорожья (а это соседние области по Днепру, тесно связанные в рамках производственной кооперации) был третий человек в партийной иерархии после Брежнева и Суслова, давний и близкий союзник генсека, неофициальный «третий» секретарь ЦК и член Политбюро – Андрей Кириленко. С 1965 года он как секретарь ЦК КПСС занимался машиностроением, капитальным строительством, транспортом и связью, а с момента удаления Александра Шелепина из секретарей ЦК в 1967 году курировал также Отделы плановых и финансовых органов и торговли и бытового обслуживания аппарата ЦК КПСС. В Отделе плановых и финансовых органов заместителем заведующего, курировавшим вопросы финансовые, материально-технического снабжения и цен, работал с 1966 года Николай Лобачев, бывший «личным другом Брежнева еще по Днепропетровску», а затем сопровождавший его в Молдавии, где занимал ряд высоких должностей (например, министра госконтроля)171.
Существенную роль играл и помощник Брежнева по вопросам экономики и промышленности (1966–1982) Георгий Цуканов, выпускник Днепродзержинского индустриального института (1941), который в дальнейшем сделал карьеру в металлургической промышленности Днепропетровска. Также к этому кругу принадлежал заведующий Управлением делами ЦК КПСС Георгий Павлов, который учился в том же институте на курс младше Брежнева, а потом делал под его руководством партийную карьеру в 1940‐е годы в Днепродзержинске.
В Совете министров СССР Кириленко по должности контролировал деятельность заместителей председателя – Ивана Архипова (1974–1986, куратор металлургической промышленности, ранее первый заместитель председателя Госкомитета Совмина СССР по внешним экономическим связям, в 1930‐е годы инженер-металлург и первый секретарь горкома в Кривом Роге Днепропетровской области); Вениамина Дымшица (1962–1985 – зампред Совмина, председатель Госснаба (1965–1976); начальник строительства Криворожского (Днепропетровская область) металлургического завода (1938), управляющий трестом Запорожстрой (1947–1950)); Игната Новикова (зампред (1962–1983) и председатель Госстроя СССР (1965–1983); одногодок Брежнева из Каменского (Днепродзержинска) Днепропетровской области, оба учились в 1931–1932 годах в одном вузе в этом городе); Николая Тихонова (зампред с 1965 (предположительно по вопросам машиностроения), с 1976 года первый зампред, в 1980–1985 годах председатель Совета министров; в конце 1930‐х – главный инженер металлургического завода в Днепропетровске, в 1947–1950 – директор завода в Никополе Днепропетровской области). Еще один зампред Совмина – Леонид Смирнов (1963–1985, председатель Военно-промышленной комиссии), не подчинялся Кириленко, но напрямую Брежневу и Дмитрию Устинову, как секретарю ЦК КПСС. В 1952–1957 годах он был директором Днепропетровского машиностроительного завода – основного производителя советских баллистических ракет. Таким образом, из 13 заместителей председателя Совмина СССР на апрель 1979 года пятеро (включая единственного первого зама) представляли «днепропетровскую группу»172.
Среди рядовых министров к ней относились двое – министр черной металлургии Иван Казанец (учился в Днепропетровском индустриальном техникуме в 1933–1937 годах) и министр МВД Николай Щелоков (окончил Днепропетровский металлургический институт (1933), дорос до председателя Днепропетровского горисполкома (1939–1941)). Среди других членов правительства выделялись группы министров, которые сделали свои карьеры в Москве, Красноярском крае, Харьковской и Донецкой областях.
Эта ситуация позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, появление «днепропетровской группы» не было связано только с фактом занятия Брежневым поста генсека. Многие из этих людей имели министерские посты уже во второй половине 1950‐х – начале 1960‐х годов. Трое из пяти стали зампредами Совмина в 1962–1963 годах. Это было в первую очередь связано с тем, что Днепропетровская и Запорожская области действительно были крупной индустриальной зоной, где местные руководители проходили хорошую школу, всегда ценимую руководством страны. Во вторую очередь причина была в том, что эти люди входили в широкую коалицию выходцев с Украины, которых Никита Хрущев (будучи в том числе и председателем Совета министров СССР) всячески продвигал во власти. Так он боролся с кадрами Георгия Маленкова и других участников «антипартийной» группы173. Брежнев, вышедший сначала на третью, а к 1964 году на вторую позицию в партийной иерархии, вполне вероятно, их лоббировал уже тогда.
Во-вторых, у Брежнева, Кириленко и других ведущих членов «днепропетровской группы» было желание контролировать Совмин, но не было желания и кадров полностью его заменять. То есть высококвалифицированных и готовых к сложной работе представителей Днепропетровска было относительно немного – примерно два десятка человек, и Брежнев распределил их на ключевые посты для контроля, но не для управления всеми процессами174.
В-третьих, это означало, что эти люди были «командой», а не «кланом». То есть они не имели второго и следующего поколения детей или более молодых сотрудников, которыми они бы замещали позиции на более низких уровнях. И, наконец, очевидно, что представители «группы» имели вполне ограниченную рамками профессионального опыта компетенцию. Они были успешными инженерами и руководителями производства в металлургической или машиностроительной сфере, строителями крупных промышленных объектов, но не экономистами, финансистами, аграриями, руководителями химической или легкой промышленности. Все эти позиции они оставили за другими отраслевыми кланами и региональными командами.
«Машиностроительное лобби» – такую формулировку использует Валентин Павлов для описания силы, противодействовавшей его попыткам реформировать (повысить) оптовые цены на сырье и ресурсы в 1980‐е годы175. Машиностроители и металлурги – две тесно связанные между собой производственной кооперацией группы – явно доминировали в советской экономике и политике интересующего нас периода. Сталинская индустриализация и курс на милитаризацию промышленности породили большой и хорошо финансируемый за счет бюджета социальный и интеллектуальный слой производителей металлических изделий, которые не были (преимущественно) предназначены для реализации их населению, а либо преследовали военные цели, либо предназначались для производства чего-то еще (оборудование и другие механизмы)176. Косвенным признанием этого факта было то, что общеэкономический Отдел плановых и финансовых органов аппарата ЦК КПСС выделился из Отдела машиностроения, и по значительной части экономических вопросов тот продолжал действовать параллельно (о чем мы поговорим ниже).
Курс на «пролетаризацию» партийного аппарата в 1930‐е годы привел к появлению в нем массы не пролетариев, а инженеров с партийными билетами. И поскольку представители машиностроения и металлургии, а также иных отраслей тяжелой промышленности (добычи природных ресурсов, химии, энергетики) оценивались более высоко, чем инженеры из прочих отраслей промышленности (коммунального хозяйства, легкой, пищевой, связи, строительства, транспорта), не говоря уже о других массовых группах интеллигенции (врачах, экономистах, финансистах, учителях, юристах), то неудивительно, что партийный аппарат формировался в основном из них.
