До Нового года осталось две недели. И в то время, как мои коллеги в предвкушении праздников подбирали подарки близким, наряд, для корпоратива, украшали свои рабочие места, я, не желая и слышать об этом празднике, всецело погрузилась в работу.

С самого детства для меня тридцать первое декабря равнялся дню траура. Странно, не так ли?

Мне было десять. Я отчетливо помню день, когда помогала маме на кухне с приготовлением новогодних блюд. Мы нарезали салаты, пекли мясо по-французски. Мама сама испекла шедевральный торт. Елка, как и вся наша московская двухкомнатная квартира была украшена под стать празднику. Но, буквально за шесть часов до того, как пробили куранты, мы с мамой получили удар похлеще, в самое сердце.

Придя домой, мой отец даже не снял верхнюю одежду. Он отправил меня в свою комнату, желая о чем-то поговорить с мамой наедине. Я решила, что они будут обсуждать, как именно подложить подарок под елку (к тому времени, вера в Деда Мороза ослабевала с каждым годом), и осталась подслушать их разговор, за слегка приоткрытой дверью.

Папа не стал ходить вокруг да около и выложил маме всю имеющуюся у него информацию:

– Вера, я ухожу.

– Куда уходишь? Твоя смена окончена. Неужели ты взялся кого-то заменить на работе?

Папа работал врачом скорой помощи. Он часто брал подработки, чтоб мы с мамой ни в чем не нуждались. Как оказалось позже, причина была совершенно в другом.

– Ты не поняла. Я ухожу от тебя.

Мама присела на стул, выпучила на папу глаза, медленно протирая руки в кухонное полотенце.

– Сегодня не первое апреля. Не удачная шутка! – Произнесла она, явно будучи ошарашенной.

– Я не шучу. У меня будет ребенок. Точнее, у нас со Светой, будет ребенок.

– Света? Это та самая медсестра, которая работала с тобой в смене?

– Именно.

Я стояла за дверью и меня охватил дикий ужас. Как так-то? У моего папы скоро будет сын. Я вовсе не была разбалованным ребенком, но мне льстил статус «папиной принцессы», как он часто сам меня называл.

Я никак не могла понять, неужели еще неродившийся ребенок стал ему дороже меня? Ох, что только не творилось в ту минуту в моей детской голове. Я хотела уйти в свою комнату, ноги резко подкосило, я присела у двери на корточки. Прикрыв лицо руками, я более не видела того, что происходило на кухне, но отчетливо помню каждое произнесенное слово.

– Знаешь, мог бы сообщить об этом радостном событии завтра, – с болью в голосе произнесла мама.

– Не мог. Я сейчас подарю Кате подарок и ухожу.

– Ты уйдешь прямо сейчас?

– Верно. И прошу тебя, только не устраивай сцен перед ребенком. Это бесполезно. Я уже все для себя решил.

– Похоже ты и за нас все решил, – тихо шепнула мама, затем добавила, – Не переживай, никаких сцен не будет. Единственное, о чем я тебя попрошу, скажи Катюше, что у тебя смена, а твои вещи я соберу завтра.

Папа открыл кухонную дверь и обнаружил ревущую меня.

– Катя, дочка, – начал он, но я оттолкнула его руки от себя и с диким криком: «Не трогай меня!», убежала к себе в комнату.

Лишь когда отец ушел, маме удалось уговорить меня открыть дверь.

– Его точно нет в квартире? – уточнила я, высовывая голову из комнаты.

– Нет. Пойдем смотреть телевизор? – предложила мама.

– Мам, папа ушел от нас? – интересовалась я, когда мама перебирала пультом каналы.

– Доченька, мне жаль, что ты стала свидетелем той ситуации на кухне, но ты уже совсем взрослая и должна понимать, папа любит тебя, как и прежде.

– Тогда почему он ушел? Он любит того ребенка больше, чем меня?

– Нет, ты здесь не причем.

Не понимаю, как мама сохраняла спокойствие весь вечер. Мы посмотрели два фильма, накрыли стол и дожидались боя курантов. Она всеми силами старалась исправить мое отвратительнейшее настроение. Я сделала вид, будто все в порядке, чтоб не расстраивать ее. И если при мне она каким-то чудеснейшим образом держалась, то, когда мы разошлись по своим комнатам, я услышала, как она тихо плачет в подушку.

В эту самую секунду я возненавидела этот день. Дала себе обещание, что более никогда не буду праздновать Новый год. Для меня тридцать первое декабря, стал таким же днем, как любой другой день в году. Последующие несколько лет мама все еще пыталась вернуть в нашу семью дух праздничного настроения, но все было безуспешно. С приходом подросткового возраста пришли и определенные странности моего поведения. В тот момент я полностью не осознавала, какого было маме терпеть меня и все мои капризы. Слава богу этот период продлился не столь долго, а вместе с появлением в нашей семье отчима, появилось и долгожданное мамино спокойствие.

Она расцвела, словно роза. Стала вновь красиво пахнуть, делать макияж. Мне безумно нравились ее сияющие глаза. Я была безумно благодарна судьбе за то, что она позволила моей маме вновь обрести женское счастье. Правда для себя (еще в ту роковую ночь, когда от нас ушел отец), я решила, что в моей жизни не будет не только Нового года, но и мужчин. Это вовсе не значит, что я не ходила на свидания. Я встречалась с парнями, и жила жизнью обычной девушки, но как только мои отношения переходили в разряд: «я хочу познакомить тебя со своей семьей», то они тут же заканчивались по моей инициативе.

Мои подруги говорили, что я со странностями, ведь добрая половина из них уже была замужем. А я со страхом думала о том, что выйду замуж, рожу ребенка, буду готовить завтраки, обеды и ужины. И в один из дней мой супруг явится и скажет, что уходит от меня к другой. Я не хотела пережить весь тот ужас, что когда-то пережила моя мама. Наверное, я не такая сильная, как она и не вынесла бы всего того, что свалилось на ее плечи.

В общем, сегодня я намеревалась закончить годовой отчет, сдать его на просмотр вышестоящего руководства и со спокойной душей отправиться домой. По дороге к дому мне нужно было заскочить в ЦУМ, в бельевой отдел, где работает моя подруга. Она хвастала, что им привезли невероятное количество нового товара, а среди него есть та самая пижама, которую я давно хотела себе купить.

Закончив отчет, я попрощалась с коллегами, пожелав им хороших выходных, мигом отправилась ловить такси. До ЦУМа было не далеко, но боюсь, что после рабочего дня, да к тому же на высоченных каблуках я вряд ли дошла бы. На мою удачу, ждать машину пришлось не так долго. Мои коленки слегка продрогли, несмотря на то что их полностью прикрывала теплая дубленка.

– ЦУМ. Если можно побыстрее, – попросила я таксиста и уставилась в телефон.

Мы не успели отъехать и полметра, как в машину, на заднее сидение, где сидела я, ввалился молодой человек.

Я кинула на него свой вопросительный взгляд, который четко давал ему понять: он ошибся машиной. Молодой человек, словно не видя меня, стряхнул в головы снег, после чего указывая таксисту пальцем произнес:

– Я слышал вы в ЦУМ.

– Молодой человек, такси уже занято! – злостно произнесла я, не выдержав наглости парня.

– Плачу двойную цену, – вновь обратился наглец к таксисту.

Ох, это полностью вывело меня из равновесия. И далее, не подбирая слов, я вывалила на молодого человека весь негатив, что скапливался во мне долгое время.

– Что ты себе позволяешь? Ты что, слепой? Не видишь людей вокруг себя?

– Я же не намеревался проехать в такси за ваш счет. Я готов заплатить, причем двойную цену, только бы быстрее добраться до нужного мне адреса.

– А причем здесь я и это такси? Привыкли, что все могут купить за папины деньги, – сердито выпалила я и отвернулась к окну.

Пока наша словесная перепалка набирала обороты, такси, в котором мы спорили, было уже не остановить. Мне оставалось лишь смириться с наглецом, ехавшем со мной по соседству. Я продолжала смотреть в окно, молодой человек некоторое время молчал, затем решил извиниться.

– Мне правда очень нужно было такси, а в это время, как правило не найти свободной машины.