А так… Если этот клиент не обладает специфическими пристрастиями и не будет меня калечить, – всё терпимо. Могло быть хуже. И неважно даже, если он противный и вонючий сам по себе. Кстати, я могла бы узнать это, пробив в интернете, ведь телефон у меня не отнимали. И без того пригрозили так, что не рискну себя освобождать.

Но что ж… Я так и не узнала, кто купил меня на семь дней. И даже сейчас, когда осознаю это, не начинаю гуглить.

Вместо этого позволяю себя обслуживать снующим туда-сюда по особняку людям. Прикольно, двадцать первый век, а тут целый особняк с садом и слугами, как во дворце каком-то. Впрочем, неудивительно, ведь такой огромный дом и территория вокруг нуждаются в особенном уходе. Интересно только, эти люди тут на постоянной основе, или нанимаются лишь периодически?

В любом случае, они обо мне знают. Достаточно, чтобы вкусно накормить, проводить в ванную и выдать мне комплект белья, в котором я должна встречать хозяина. Причём только в нём, больше ни в чём.

Чёрное кружево. Как банально. Интересно только, у него бельё было подготовлено подо все размеры? Ведь он не знает, кого ему приведут. Как мне дали знать, этот Мирон заказал «лучшую», ту, за которую предложат максимум на аукционе. Типа он перебивает эту ставку в десять раз, забирая девушку на неделю.

Что ж, видимо, я имею дело с богатым фетишистом, для которого подобный вызов не впервой. И бельё покупает разных размеров, всяко пригодится на ту или иную девушку. А если нет, выбросит, для него это мелочь. Хотя бельё явно качественное, за него отгрохано немало – я ведь сама его распаковала и видела фирму. К тому же, ткань говорит сама за себя. У меня в жизни ничего настолько приятного на руках не было, не говоря уж, чтобы мне принадлежало. Даже платье на университетском балу гораздо скромнее было, хотя я до сегодняшнего дня считала его самой роскошной вещью в моей жизни.

Надеваю почти с любопытством. Сидит идеально, смотрится потрясающе. Даже сама собой любуюсь, но мысль о том, что такую меня увидит и незнакомец, заставляет вспыхнуть. И вот мне уже хочется прикрыться. Делаю это возле зеркала, но увы, мне не хватит рук, чтобы скрыть всё. Начинает казаться, что эта вещь совсем не для меня. Я в этом белье странно смотрюсь. Дисгармонично настолько, что дышать будто тяжелее становится. Хочется избавиться.

Отчаянно пытаюсь успокоить колотящееся в груди сердце. Разум напоминает, что если этот богатый чудак хочет видеть меня в таком белье, то скорее восхищается женской красотой, чем грязно пользует её. Эстет. Может, даже с вялой потенцией. Всё это должно приносить мне облегчение, а потому я усиленно цепляюсь за эти мысли, рисуя образ моего покупателя всё более нелепым.

Он придёт ночью… У меня есть время настроиться. Я встречу его так. Справлюсь. А потом забуду эту неделю, как страшный сон.

**************

Ближе к вечеру меня отправляют в комнату, где я должна буду встретить хозяина дома. Широкая кровать уже постелена, красноречиво намекая, что скоро должно случиться. Как ни силюсь посмотреть на что-то ещё – например, в панорамные окна, откуда виден красивый парк на фоне заката; но всё равно перед глазами именно она.

Я не боюсь и не испытываю особых эмоций, но мне приходится настраиваться. Хожу по комнате кругами в одном белье, стараюсь привыкнуть к нему и как можно легче пройти через неизбежное.

А потом просто сижу в телефоне, блуждая по просторам сетей. Света не на связи, но иначе и не будет, пока я не выполню свою миссию. Так что просто отвечаю на сообщения, просматриваю истории друзей, читаю новости… Мелькает, конечно, мысль узнать побольше о Мироне, но любопытства, как ни странно, нет. Отвлекаюсь на другое и даже не замечаю, как наступает ночь.

Понимаю это лишь когда слышу, как в комнату входят. Тут же выныриваю из телефона и смотрю. Но не на вошедшего, а на окно. И вправду темно…

Растерянно поднимаюсь с кресла, чувствуя на себе прожигающий взгляд… И только тогда, наконец, смотрю на человека, который будет пользоваться мной семь ночей подряд.

Если это, конечно, вообще он. Потому что в моих размытых представлениях это мог быть кто угодно, но не этот неожиданно красивый и молодой мужчина. На вид ему тридцать, вряд ли сильно больше.

Хорошо сложенный высокий брюнет, который и без финансового состояния наверняка действует на наивных девушек, как магнит. Такие мужчины обычно разбивают сердца, а не заказывают элитных проституток на дом. И да, в глазах этого незнакомца я отношусь именно к ним.

Наши взгляды скрещиваются, и на глубине синих потемневших глаз я вижу сначала лёгкое удивление, которое чуть ли не сразу заменяется вожделением. Даже не так – похотью. Я мгновенно чувствую себя вещью для удовлетворения потребностей.

– Покажи себя, – сипло требует Мирон.

Его голос довольно глубокий и по-особенному низкий. Приказ – а это, безусловно, именно он – даже какой-то чувственный. И в целом куда более безобидный, чем мог бы быть.

Но я топчусь на месте, стараясь больше не смотреть ему в глаза. Ведь от него стоящего настолько близко и смотрящего настолько пристально – мурашки по коже.

Помогает лишь напоминание, что от удовлетворения этого человека зависит сразу несколько жизней. Потому опускаю руки, открывая самые интимные участки своего тела, прикрытые только бельём, которое их скорее подчёркивает.

Только с этим жестом я сознаю, что всё это время закрывала одной ладонью грудь, другую располагала на правом бедре поперёк трусов. Так себе защита, конечно. Скорее неосознанный жест был. Даже странно, что этот незнакомец никак на него не отреагировал, мог бы и высмеять.

Мысль о его реакции наконец заставляет меня действовать. Неловко кручусь, показывая себя и спереди, и сзади. Была мысль повилять попой, но не решаюсь на это. Не знаю, что имел в виду Мирон, но я позволяю себя рассмотреть. Замираю то спереди, то сзади, стараясь не думать об унизительности этого процесса.

А потом осмеливаюсь посмотреть мужчине в лицо. В его взгляде вижу насмешку, обрушившуюся на меня реальностью, которая буквально под кожей выжигается, миллиметр за миллиметром. Есть на дне его глаз что-то такое, что заставляет чувствовать себя совсем беспомощной. И это даже не говоря о ситуации, в которой я нахожусь.

– М-да… – неожиданно заговаривает Мирон. – Ты скорее нелепа в этом белье. Я думал, ты встретишь меня иначе.

Он говорит почти равнодушно, но каждое слово звучит как удар. Чувствую себя пристыженной, и уже от этого ощущения мне не по себе. Меня бездушно оценивают. Я – вещь, которая должна выполнять все функции, нужные хозяину. И как, по его мнению, я должна была его встретить?..

Делаю глубокий вдох, подавив недовольство. Приходится снова напомнить себе, что я в безвыходном положении.

– Простите… – само собой вырывается у меня, когда вспоминаю, что Мирон должен быть доволен. Он озадаченно выгибает брови, и я спешу как можно более уверенно добавить: – У меня нет в этом опыта.

Не то чтобы я рассчитываю, что эта новость как-то на него повлияет, но, пожалуй, ему стоит знать. Раз уж так получается, что этому человеку предстоит стать моим первым мужчиной.

– Продала свою девственность? – без особого интереса уточняет он.

Вот только смотрит более внимательно, испытующе даже.

– Да, – стараясь звучать уверенно, говорю.

Может, надо добавить что-то ещё, но в голову не идёт. Да и не похоже, что моя новость как-то влияет на Мирона. Наверняка на том аукционе и девственниц хватает. Тем более что за меня типа отдали больше всех – а так обычно за неопытных дают.

– Иди ко мне, – вместо каких-либо комментариев говорит он.

Голос всё тот же – почти бесцветно отстранённый. Вот только обволакивающий при этом, заставляющий ноги слегка подкоситься. Его требование всё ещё звучит у меня в ушах, когда я слабеющими ногами делаю пару шагов.

Один, второй. Третий…

Чуть не падаю, потому что ощущение взгляда на мне даже дышать мешает, не то что идти навстречу неизбежному.