«Поляки сами себя пятый раз не разделят», — подчеркнул внутренний голос, и перечислять начал: ««Не, ну сам подумай. Лида девушка ответственная. Молодая даже. Девятнадцать — это всё-таки не тридцать пять. Рожать как из пулемёта может. Бёдра, конечно, поуже будут, но ничего… разносим».
Стиснув зубы, Боря вновь об отце вспомнил и автомобиль на участок повёл. Продукты тоже сами себя не доставят. Везде нужно человеческое участие. Любой робот-доставщик в сугробах застрянет. Но до весны вряд ли сохранится. Раньше не металлолом сдадут.
«А насчёт Натахи — будь мужиком, держись!» — только подстегнул внутренний голос: «К тому же по ту сторону окольцевания может тоже анал есть. Но сначала — мужиком! Да?».
Боря кивнул, не в силах избавиться от привычки соглашаться сам с собой. Конечно, об этом стоит поговорить с психологом. А также сказать ей, что если будет брать плату сексом, то ничего не получится.
Брак — это святое. Всё-таки уже начал вести себя как мужик, а не как малолетка безмозглая. С Оксаной вон — раз, два и нету. А дальше — больше. Только с рыжей пока пробел. Но вернётся к этому вопросу, как только, так сразу.
«Но почему именно «брак», а не союз?» — тут же начал сыпать догадками внутренний голос: «Хорошее «бракованным» не назовут. А может, ну его, а? Ну чёрт с ним, с котором, мало ли до чего ещё доебаться можно?».
Стараясь выключить внутренний голос, Боря музыку включил. И пел на весь салон про цвета, потом снова про цветы, и поразительно, но третья песня тоже про цветы была. А потом даже вроде бы про цветовода. На ней и выключил. Если на эстраде одни цветолюбы остались, то слушать там нечего.
В дачный посёлок Боря подъезжал уже за сорок минут до назначенного с майором времени. Это означало, что есть минут десять, чтобы поздороваться, отдать пакеты и отвлекая ими внимание родителя, проникнуть в контейнер и спереть хотя бы одну игрушку Ирине Олеговне. Паллету для Яны может и позже опустошить. Там всё равно сразу много не унести. Да и коробки нужны, чтобы перекладывать куда было.
Бывший дачный посёлок, что хоть и был переведён частично в садоводство летом, пока постоянных жителей не обрёл. Здесь по-прежнему были дачи, которые бросали с первым снегом и вспоминали о них только в том время, когда тот снег растает.
А это означало ровно два момента — никаких магазинов в радиусе десятка километров. И заснеженные дороги, которые никто и не думает чистить.
К счастью для Бори, его участок был не далеко от дороги, и часть выпавшего снега уже сдуло до образования снежной корки. И внедорожник, приминая то, что осталось, порой касаясь пузом, порой повышая обороты, всё же пробился к его переулку.
А на переулке том мужик на столбе висит, с верёвкой у ноги. Боря остановился, присмотрелся — ценитель цветмета?
Не то, чтобы за шею висит. И не то, чтобы на верёвке. Провод просто, кабель даже. Изоляции почти никакой.
Прищурился Боря. Не самоубийца, точно. Скорее, мужик в электрики подался, с поясом дровосека-древолаза взобрался за проводами как собиратель дикоросов на кедрач за шишками. Но нет на столбе шишек! А у ноги вместо того пояса только что-то светло-оранжевое виднеется. Под жопой почти.
Моргнул сантехник и вдруг отца узнал.
— Батя?
Боря из машины только выскочил, а мужик, оранжевым зад подпирая, и
в проводах ковыряясь, даже помахать не успел.
Сверкнуло вдруг мини-молнией! И полетел подальше от столба мужик метеоритом. А рядом осколками оранжевые полетели снаряды.
Отец мгновенно такой заряд бодрости получил, что тут же в сугроб угодил. Охлаждаться. Оранжевое, да подгоревшее, рядом упало. Чуть медленнее.
Боря, в ботинки снега набирая, наперерез к столбу рванул. Подскочил к сугробу, а от телогрейки бати пар валит. В небо смотрит глазами осоловелыми недоэлектрик. Но пока не застывшими. И на том — спасибо!
Моргнул для верности батя даже. А рядом главное — кукла надувная лежит. Да не одна, а две. Связанные. Одна с лицом недовольным, оплавленным. Губы как будто электрошокеру минет пытались сделать. Да так и взорвались. А второй жопу порвало, как будто носорог просунул. И всё — без смазки.
— Батя, ты чё удумал? — спросил Боря, пульс щупая, а на секс-куклы внимания ничуть не обращая.
— Боря… я твой отец, — заявил отец очевидное.
Видимо, раздел логики как следует встряхнуло.
— Ты нахера на столб полез, отец?! Ещё и с бабами надувными?!
— То не бабы, то контрафакт ебучий! — заявил вместо этого батя. — Нет там ни резины, ни силикона. Химия одна. А вы это ещё и трахаете? Что за молодёжь пошла?
Пульс родителя зашкаливал.
«Живой, вроде», — заметил внутренний голос: «Ему на троих жизни хватит, раз сразу двоих дёрнул из контейнера!».
Да и за пальцем перед глазами отец следил пристально.
«Жив точно тебе говорю. Но может мозги испеклись и в «овощ» уже превратился?» — предупредил внутренний голос.
— А хули делать? — заявил отец, вариант тот сразу отметая.
Только кашлянул то ли паром, то ли дымом. И нос почесал в перчатке сварочной сизый. А на баб сдутых даже не оглянулся. Те свою работу выполнили. Да итог не важный.
— Ты трубку не берёшь. Бензин кончился. Света нет, всё разрядилось, — перечислил с ходу родитель. — Тоска на участке. Жрать нечего. Снежный чай утомил. Решил вот себе щиток провести превентивный. Ну как щиток… с кабеля начать захотелось. А пояса нет, лезть не с чем. Вот я твоих баб и решил приспособить. Под жопу одной мало оказалось, мелкие все. Но если обеих связать — нормальный пояс выходит. А на морозе даже дубеют — прочные становятся. Лезть можно. А член я один из коробки достал и над перчаткой сварочной расплавил. Прорезинил, так сказать. Да видишь, как вышло — хреновая изоляция получилась. Не фартануло нынче подключение, Борь. Прости за порчу товара.
— Батя, так-то не гони! Какой товар? Как тебе такой вообще в голову пришло?
— А с кем посоветоваться? С тобой что ли? Ты занят весь от рогов до копыт.
— Конечно занят, я же в армию иду. Потом женщины у меня далеко не надувные, а с приложениями встроенными по общению и обязательствам. Работа ещё… бывшая… да и над будущей подумать надо… ну и… свадьба, — с испугу тут же выложил все вески доводы Боря.
Так как привык делать в детстве, когда родители сильно ругали. Хотя где-то внутри он точно знал, что не прав. Мог бы и раньше приехать.
Но вместо слов «прости, батя», только его из сугроба выволок на дорогу и сам наехал. Превентивно:
— Как бы я до тебя по такому снегу добрался? Вот только… размело.
— Ну да, ну да, — ответил отец, глядя на трясущиеся ноги, что почему-то не желали слушаться.
И руки, что даже за перчатками получили такой разряд, что смотреть не хочется. Кончики пальцев наверняка посинели.
— Курить хочу, есть? — всё же настраивал себя на неизбежное родитель.
— Да ты чё, бать? Я же не курю.
— А выпить? — с надеждой переспросил батя и уточнил. — За армию.
Не дожидаясь, что третье предложение будет про женщин и в честь гусар, Боря сразу всё снова превентивно пообещал:
— Щас! Щас всё будет! Ты главное, дыши ровно. А я тебе и курево, и выпить, и помыться организую.
— Эх, подсоби, рвани перчатки на себя. Не снимаются.
Тогда сын батю к автомобилю приволок, ухватив подмышки, усадил на заднее сидение и рванул на тебя как следует. А внутри — чернота.
— Батя, давай в больничку.
— Какую нах больничку? — возмутился отец. — Что я там не видел? Я как носки сниму, они все и попадают. К киоску давай!
Прежде чем сесть за руль, с тоской Боря на участок посмотрел. А тот расчищенный от снега внутри стоит. Видно какой-то мужик при световом дне не только дорожки от кунга до сортира за пару дней проложил. Снежной лопатой как следует убрался. И вокруг контейнеров протоптал, гуманитарку пользуя и прочий товар изучая. А потом вовсе костры жёг из мусора в центре, дрова рубил заготовленные на пятачке. Снеговиков вон целую семью слепил даже, один из которых подозрительно был похож на самого Борю, потому что с рогами. Но и хером снежным выделялся неплохо. Всё-таки баланс должен быть в человека. А рядом так просто хер-снеговик стоял. Два шара и голова-а-а, головища-а-а.
