© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2003

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2003

На недавней конференции, посвященной подводной археологии, было предложено подыскать более привлекательный термин для этой быстро развивающейся области исследований. Но ни одно из названий не кажется подходящим. «Морская» археология подразумевает, что исследования проводятся исключительно в морях, в то время как многие находки совершаются в реках, озерах и даже колодцах; «гидроархеология» может означать также и исследования древних источников воды; такой гибрид, как «аквалогия», тоже не кажется слишком удачным.

Подводную археологию, по всей видимости, стоит называть просто «археологией». Мы ведь не называем тех, кто работает на вершине Нимруд-Даг в Турции, «горными археологами», а тех, кто проводит раскопки в гватемальском Тикале, – «археологами джунглей». Все эти люди пытаются найти ответы на вопросы, связанные с прошлым человечества, и каждому из них приходится раскапывать и опознавать древние здания, гробницы и даже целые города с разными памятниками материального искусства. Является ли исследование древнего судна и его груза или обвалившихся стен древней гавани чем-то иным? То, что подобные сооружения находятся под водой, конечно, предполагает использование особых инструментов и средств, точно так же как исследование обширной равнины требует фотографирования с воздуха, использование магнитных детекторов и бурения скважин, а это отличается от раскопок каменных орудий труда и костей в пещере эпохи палеолита.

К примеру, археологи воссоздают жизнь древнегреческого города Коринфа, раскапывая различные объекты, составляя их каталоги, публикуя снимки керамики, скульптур и монет, переводя разные надписи. Некогда на Ямайке располагался оживленный город Порт-Роял, который во время землетрясения 7 июня 1692 года неожиданно исчез под волнами. В ходе исследований обнаруживают многие объекты, наносят на карту стены и улицы, доставляют на поверхность керамические, металлические и стеклянные изделия. Можно ли говорить о какой-то особой разнице между этими двумя местами раскопок, за исключением того, что во втором случае исследователям приходится носить у себя на плечах запас воздуха?

Археологи обычно специализируются по отдельным географическим, культурным или хронологическим областям либо же по определенным аспектам, таким, как архитектура, письменность, скульптура или керамика, но никто не специализируется по типу окружающей среды, в которой ему приходится работать. Опыт, приобретенный в сухих условиях американского Юго-Запада, например, вряд ли пригодится во время раскопок в подобных засушливых районах Ближнего Востока. Но при этом археолога, имеющего опыт работы под водой, насколько мне известно, часто приглашают на те или иные исследования только потому, что участок расположен на дне водоема. Одинаковые методы погружения или доставки груза, применяемые в обоих случаях, играют не более важную роль, чем, скажем, один и тот же тип подъемного крана, при помощи которого поднимают каменные блоки в Мексике или Греции; оператор такого крана не становится археологом, специализирующимся по архитектуре.

Точно так же, как некоторые методы стратиграфических раскопок, составление планов, восстановление керамических изделий и радиоуглеродная датировка применимы ко всем наземным раскопкам по всему миру, так и многие методы работ под водой применимы ко всем местам вылазок археологов под водой. В обоих случаях эти методы заслуживают публикации, чтобы с ними могли ознакомиться и другие специалисты. Так, физик может специализироваться по радиоуглеродной датировке и предлагать свои услуги на любом участке; опытный водолаз также может помочь археологам, но ни физик, ни водолаз не будут оценивать историческую значимость находок. Специалисты только предоставляют информацию и дают советы археологам.

Может показаться, что не стоит труда доказывать неотделимость подводной археологии от общей, но некоторые считают ее отдельной областью практики, лежащей за пределами археологии как таковой. К сожалению, по этой теме было написано немало всякой чепухи. Один известный археолог недавно заявил, что подводная археология – это глупость, и данной точки зрения придерживается не он один. Этот человек, пожалуй, с интересом станет раскапывать канализацию древнего общественного здания, изучая сочленения и диаметр труб. Но разве изучение конструкции древнего судна является менее серьезной задачей? Очевидно, что корабли играли очень важную роль в жизни народов, обитающих на берегу моря, но при этом о них часто забывают в учебниках и руководствах, посвященных описанию самых различных объектов, таких, как черепица, одежда, крепостные стены, ювелирные украшения, монеты и мебель.

Благодаря подводным исследованиям можно получить ценные сведения не только о конструкции судов или о торговых маршрутах, хотя многие исследователи, знакомые с подводной археологией, и не пишут от этом. Они забывают: грузы старинных судов могут многое поведать нам о технологии, искусстве и истории. Почти все сотворенное человеческими руками, от крохотных обсидиановых лезвий до огромных храмовых колонн, в то или иное время перевозилось на кораблях и, соответствующим образом, терялось в море. Другие артефакты попадали на дно озер, колодцев, рек и морей, их роняли с утесов, лодок и мостов, специально кидали в море в качестве подношения какому-нибудь божеству или прятали под водой. Следует упомянуть и о наземных объектах, которые со временем погрузились в воду, – например, вследствие землетрясений. Многие сооружения изначально находились на поверхности и оказались на дне в результате изменения уровня моря. Особенно это касается земель, затопленных из-за сооружения искусственных водохранилищ.

Вплоть до недавнего времени предполагалось, что на этих участках можно лишь собирать разрозненные объекты для последующего подъема их на поверхность. Термин «подводная археология» вызывал в воображении образы суровых искателей приключений, обладающих завидной физической формой, но вряд ли отличающихся какими-то другими качествами. Вслед за ними всплывают картины потонувших сокровищ, которые находят ныряльщики с гарпунами в руках. Подобные эпизоды конечно же имели место и даже продолжают случаться в наши дни, но уже не так часто. Приблизительно по такому же пути развивалась и наземная археология. Первые открытия делали те же отважные исследователи, немногим отличавшиеся от простых охотников за древними сокровищами. Со временем места наземных раскопок становились национальным достоянием и защищались особыми законами. В наши дни винить в том, что подводные раскопки ведутся любителями, археологам нужно лишь самих себя. Они ведь научились водить джипы, что немногим менее трудно и опасно, чем плавать с аквалангом. Акваланг всего лишь предлагает новые возможности исследования археологических участков. Однако следует помнить: путь этот проторили любители-водолазы, а не профессиональные ученые; именно любители обнаружили исторические места, проводили первые раскопки и указали направление дальнейших исследований. Мы должны отдать им дань уважения, несмотря на все допущенные ими ошибки.

Но некоторые известные водолазы до сих пор утверждают: археологи не могут научиться нырять достаточно хорошо, чтобы должным образом проводить раскопки под водой. Мне кажется, такие утверждения лишены всякого обоснования, особенно в свете работ, проделанных у турецкого острова Ясси-Ада, где пришлось совершить почти шесть тысяч погружений до участка кораблекрушения, расположенного на глубине от 100 до 150 футов. Поначалу раскопки велись непосредственно на уровне дна моря и приблизительно теми же методами, что и на земле. В состав экспедиции входили те же люди, которые обычно участвуют в наземных исследованиях: археологи, студенты (некоторые уже с опытом раскопок), специалист по античности, историк искусств, архитектор, художники и фотографы. Многие из них никогда до этого не занимались подводным плаванием. Кроме того, там присутствовали геолог, врач и механик, хотя на протяжении трех месяцев все необходимые механизмы обслуживали сами студенты.