Выйдя из ресторана, Вика и Жора сели в машину Жоры и поехали. Вы спросите, куда Жора повёз Вику? Он повёз её на природу. Природа… что может быть лучшим лекарством от всех болезней? Природа наш дом, она наша жизнь. Что человек без природы? Он пустой человек. Больной страшной и неизлечимой болезнью. Она называется пустота. В человеке поселяется отчаяние, все краски жизни уходят, мир становится безликим и пустым. Все видно в серых тонах. Грусть и тоска – вот что такое эта болезнь. Болезнь без какой-либо надежды на выздоровление. Кто не ценит красоту зелёного дома, тот не живёт. Он просто существует на этом свете. Никто не задумывается, что будет, если природа исчезнет? Мы её уничтожаем и не задумываемся о последствиях. Что станет с планетой, когда на земле останется один песок? Не будет ни деревца, ни травинки? Что будет с нами, когда всё это исчезнет. Когда не будет чистого кислорода, а вместо него останутся лишь одни страшные трубы заводов, выбрасывающие в атмосферу углекислый газ. Всё умрёт. Не останется ничего. Ничего, кроме заводов и фабрик.

Мы, конечно, ценим природу, заботимся о ней, каждый по-своему. Кто-то помогает материально, кто-то претворяет задуманное в реальность. Этих людей мы называем волонтёры. Они бескорыстно помогают природе, животным, людям. Все помогают как могут.

Сейчас, сидя на участке на даче Жоры, глядя на костёр, в котором пеклась картошка, и рядом стоящий мангал, у которого стоял Жора, Вика была спокойной. За всё то время, когда она была в браке, она никогда не была на природе. Её муж, разъезжающий по заграницам и бывающий на разных приёмах, никогда не был с ней на природе. Ему это было чуждо. Он променял её на зеленые банкноты иного достоинства. Разве так можно? Он забыл обо всём и умер. Умер в роскоши и богатстве. Но был ли он счастлив, был ли богат? Может, да, а может, нет. Кто знает?

Вика не была с ним счастливой. Она поняла это только сейчас. Глядя на огонь костра с пекущейся в нём картошкой.

Вот тихо подошел к ней Жора. Он только что поменял на мангале шампуры. Он подошёл к Вике и поинтересовался, как она предпочитает есть шашлык, с тарелки или с шампура?

– Я, конечно, всегда питалась в ресторанах, – сказала Вика, – а там блюдо подают на тарелке. – Тут она добавила: – Я никогда не ела шашлык с шампура.

Жора тотчас же подал Вике шашлык на шампуре и кетчуп с чёрным хлебом на тарелке и, сев подле неё, спросил:

– Вы когда последний раз были на природе?

Вика задумалась?

– Пожалуй… – она сделала долгую паузу. Ей было нечего ответить? Что сказать? – Пожалуй, никогда.

Жора удивился.

– Вы не были на природе всю жизнь? Да как это возможно?

– Да вот так, – ответила Вика, она ела шашлык. – Мой покойный муж был бизнесменом, – объяснила она. – Мы ездили с ним по всяким приёмам за границей. Короче, дела были важней.

– Сочувствую вашей утрате, – вежливо сказал Жора, услышав из её уст о её горе.

– Ничего, – безразлично ответила Вика. – Он был слеп. Слеп и жаден до золота, – высказывалась Вика. – У меня с ним не было никаких супружеских отношений, только бизнес, и ничего, кроме бизнеса.

Жора долго молчал. Он понимал: кем она была для него? Только любовницей. Она не была его женой. Жёны так не говорят о своих мужьях. А Вика? Казалось, что она ненавидела его. Она говорила о нём очень холодно и безразлично. Как будто он для неё вовсе не существовал. Жора видел, как на её лице появились слёзы, и она в отчаянии добавила:

– Он считал меня кем угодно, но женщиной – никогда.

Жора не знал что сказать. Он смотрел на Вику, и ему было не по себе. Он не мог поверить, что кто-то способен на такое. Жениться, чтобы сделать из своей жены публичную женщину?

– Вы, наверное, были рады, когда он умер?

Вика, посмотрев на Жору, ответила:

– Я испытала облегчение. Моим мукам наступил конец. Я теперь свободна от всяких там обязательств, – тут она воскликнула, будто что-то вырвалось из её груди: – Вы не представляете, какое это облегчение! – она откусила ещё с шампура шашлык и, окунув хлеб в кетчуп, откусила кусок.

Жора тяжело вздохнул. Он понимал её. Ведь и он когда-то был женат.

– Я вас отлично понимаю, – сказал он, – ведь и я был женат.

Вика удивилась.

– Вы? – она сделала паузу, а затем добавила: – Никогда бы не подумала. – Затем она попросила из чистого любопытства: – Расскажите.

Жора, собрав мысли воедино, начал свой рассказ.

– Что я могу рассказать? – он сделал паузу. Ему трудно было говорить, он даже не знал, с чего начать свой рассказ.

Видя, что Жоре трудно начать рассказ, Вика спросила:

– Вам трудно об этом вспоминать?

– Нет, – ответил он. Но он солгал. Он никогда не касался этой темы. Он всегда старался обходить её стороной. Но прошлое всегда преследует нас. Мы с ним живём и никогда не позволяем себе его забыть. – Я просто не знаю, с чего начать.

– Начните с того, как вы познакомились.

– Я познакомился с ней давно, я был на премьере мюзикла «Зорро». Она была поклонницей опер, посещала Большой театр. Особенно ей нравилась опера «Иван Сусанин» и балет «Жизель». Но вернёмся к знакомству. Мы во время антракта оба зашли в буфет…

Тем временем, когда Жора рассказывал о ней, о своей жене, его любимой Софи, Вика подумала: – Он её любил, действительно он её любил. Только любящий человек может так рассказывать о ней. Он говорил о ней нежно, с любовью. Не пропуская деталей их знакомства. Он рассказал, что она первая с ним заговорила. Она интересовалась, как он относится к филармонии. Он, конечно, относился к классической – филармонической – музыке хорошо, он любил её и старался не пропускать ни одного концерта. У него даже был абонемент в зал Чайковского. Завтра там давали концерт Франца Листа. Одна из композиций Les préludes. («Прелюдия») Она знала это произведение Листа, Les préludes, наизусть. Да и многие другие произведения Франца Листа, Иоганна Штрауса и многих других композиторов наизусть. Дело в том, что она была первой скрипкой в одном из оркестров французской филармонии и приехала в Москву на гастроли.

Вика перебила Жору. Она уточнила.

– Она была француженкой?

Жора подтвердил.

– Да, она из Франции. – Затем он продолжил свой рассказ.

Он рассказал, что Софи попросила Жору показать ей Москву, и тот согласился. Они гуляли по улицам Москвы, были в историческом музее, Оружейной палате, в Кремле. Софи видела Царь-пушку и Царь-колокол. Видя эту историческую красоту, которую она изучала только по книгам, она не переставала восхищаться их величием. Казалось, что вот-вот, и Царь-пушка произведёт свой выстрел, а Царь-колокол зазвонит. К сожалению, никто из них не произвёл ни единого выстрела, и не произвёл ни единого удара. Они молчали, как будто ждали своего времени. Затем они перешли через дорогу и попали в небольшой парк, где, сев на скамейку, о чем-то разговорились. Жора рассказывал, что это за страна – Россия! Он о ней говорил так, что, кто бы ни услышал его рассказ, поверил бы, что тот, кому он рассказывает, сам поверил, что он всегда знал эту страну. Страну с её необъятными просторами, с её обширной и прекрасной природой. Да, умел человек рассказывать. Софи рассказала о Франции. О её культуре. О том, как прекрасна её архитектура, и отдельно о Лувре. Она там бывала часто и знала всё расположение картин наизусть. Когда она не занималась музыкой, она приходила сюда, в Лувр, и смотрела на картины. Она изучала их и черпала в них вдохновение. Придя домой, она садилась за стол и, разложив перед собой нотную бумагу, писала музыку. Да, она именно её писала, а не сочиняла. Да и сочинять было особо нечего, музыка была в ней само́й, в её сердце. Да, прекрасное свидание, больше никак не назовёшь. Солнце заходило за горизонт, озаряя последними лучами крыши домов, заглядывая в окна их жильцов. Покой и тишина. Пора. Кремль закрывается.