— Но я ведь не пятифутовая малявка, которая весит вдвое меньше, чем ее противник, — резко парировал он. — Почему ты просто не отдала им пленку? Тебе никогда не приходило в голову, что арабы вообще болезненно реагируют, когда женщина унижает их физически. Я видел лицо этого лысого он был в смертельной ярости. Тебе повезло, что он не разорвал тебя голыми руками.

— Я понятия не имела, что он араб, и вообще я прекрасно справлялась, пока он не схватил меня сзади, — возмущенно сказала Келли. — Нечего относиться ко мне, как к хрупкой безделушке, просто потому, что ты помог мне выпутаться. Если бы тебя не было, я бы и сама как-нибудь вырвалась. Я достаточно долго жила самостоятельно, пока ты не вторгся в мою жизнь, Ник О'Брайен!

— Если то, чему я был свидетелем, для тебя обычное дело, то очень странно, что ты дожила до этих лет. — Он хмуро отвернулся, залпом допил бренди и со стуком поставил стакан на стойку. — Ты хоть представляешь, что я испытал, когда увидел тебя с этими головорезами и знал, что каждый из них может искалечить тебя, прежде чем я добегу до вас сквозь толпу?

— Я не знала, что ты все видишь. Насколько я помню, ты был в тот момент слишком занят сеньорой Домингес. Как тебе удалось оторваться от такой сексуальной красотки?

— Ты прекрасно знаешь, что мне наплевать на Марию. Я использовал ее только для того, чтобы отвлечь твое внимание от Хадира.

— Но тогда это унизительно для нас обоих, — воскликнула Келли, не обращая внимания на облегчение, испытанное от его слов. — Твоя южноамериканская малышка, возможно, и не против того, что ты ею манипулируешь, но я-то уж точно не согласна. Я хочу строить свою жизнь и свою карьеру по своему усмотрению, и не думай, что я потерплю твое вмешательство. Что, если бы я стала учить тебя, как делать твою работу? Не сомневаюсь, что мой совет полетел бы обратно мне в лицо.

— Но это другое дело. Моя работа не требует сражаться с целой командой тяжеловесов, чтобы получить сюжет для статьи.

— Согласна, — язвительно признала Келли. — Ты, по-видимому, делаешь это преимущественно для собственного развлечения. У меня хотя бы есть серьезный повод для таких действий.

— Серьезный! Ты понимаешь, что говоришь? — Его синие глаза яростно метали молнии. — Тебя чуть не убили из-за какого-то дурацкого снимка! Так вот, я устал волноваться и ждать, во что ты ввяжешься в следующий момент.

— А кто вообще просил тебя волноваться из-за меня? — возмущенно закричала Келли. — Я же сказала, что могу сама о себе позаботиться!

Ник медленно выпрямился, его лицо окаменело, словно превратилось в высеченную из гранита маску.

— Тогда и заботься о себе сама, — с горечью сказал он и быстро направился к двери. — Бог свидетель, я раскаиваюсь, что пустил тебя в свой дом тогда в Сан-Франциско. — Он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Келли целую минуту смотрела на дверь, прежде чем смогла наконец осознать, что произошло.

— Черт, — прошептала она, чувствуя, как слезы застилают глаза и безудержно текут по лицу. — Будь ты проклят, Ник О'Брайен. Ненавижу тех, кто уклоняется от битвы!

И будь проклят ее непослушный язык, горестно думала она, вставая и медленно бредя в спальню. Ну почему она не могла хоть раз сдержаться и проявить женскую гибкость, вместо своей обычной воинственной независимости. А что, если Ник ушел навсегда? Как во сне Келли направилась в ванную, оформленную бело-золотой плиткой, механически сбрасывая с себя одежду. Она надела шапочку для душа и включила теплую воду. Слезы нескончаемым потоком струились по ее щекам и капали с подбородка, несмотря на все попытки остановить их.

Да уж, подходящее время она выбрала для ссоры с Ником! Эта знойная нимфоманка так и хочет прыгнуть на него. А что, если он сейчас пошел прямо к ней? Он ведь знал, где эта Мария остановилась, уж она-то об этом позаботилась.

Боже, она просто не переживет, если Ник не вернется! Будь он проклят за свою власть над ней, за то, что может рвать ее сердце на части. Это несправедливо, что один человек способен сломать всю жизнь другому, просто уйдя и хлопнув дверью.

Келли вышла из душа, стянула шапочку, взяла роскошное белое полотенце и начала медленно вытираться. Небрежно обернувшись в полотенце, она прошла обратно в спальню, ступая босыми ногами по густому ворсу белого ковра. Аккуратно сложив золотое покрывало, она скользнула в постель, бросив полотенце на пол. Шелковые простыни казались холодными и липкими и только усиливали ее ощущение утраты.

И правильно она спорила с Ником, упрямо уверяла она себя. Он вел себя деспотично и был совершенно несправедлив к ней. И наплевать, если он сейчас с этой пышногрудой красоткой. Ей все равно, пусть он вообще никогда не вернется. Вопреки всем этим утверждениям, Келли заснула в слезах.

Ее разбудило легкое прикосновение губ. Келли бессознательно выгнулась навстречу ласке, пока Ник не спеша скользил губами по ее шее к щеке, а затем замер на минуту у полураскрытых губ, касаясь их с бесконечной нежностью. Она наслаждалась вновь обретенным чувством радости, которое настойчиво проникало в ее сознание сквозь покров полусна.

— Ник? — выдохнула она, не открывая глаз.

— А кто же еще? — тихо хмыкнул он, не переставая целовать ее в губы, то касаясь их языком, то слегка покусывая зубами. — Впусти меня, любовь моя. Я истосковался по твоему сладкому меду.

Но он не стал дожидаться реакции на свои слова и, раздвинув ей губы, настойчиво проник языком внутрь и начал свое неторопливое исследование. Он ласкал ее без спешки, без нетерпения, только с намеком на скрытый голод.

Келли скользнула руками по обнаженным плечам Ника и обняла его за шею, смутно сознавая, что он сидит рядом на кровати, наклонившись к ней. Он казался таким сильным, теплым и таким надежным. В полусонном мозгу Келли на мгновение всплыло чувство полного отчаяния, но это было так болезненно, что она постаралась отогнать воспоминание. Конечно, это был всего лишь дурной сон. Потому что вот он, Ник, сжимающий ее в своих объятиях, и с ним не может быть и речи о боли и одиночестве.

Но просыпающееся сознание уже начало восстанавливать картину вчерашней ссоры.

— Ты был несправедлив, Ник, — пробормотала она, прижимаясь губами к его щеке. — И ты ушел, хлопнув дверью! — возмущенно добавила она, вспомнив все.

— Ш-ш-ш! — остановил ее Ник, стягивая с нее простыню, чтобы коснуться губами шелковистой кожи. — Я все помню, любовь моя. Но ты испугала меня до полусмерти, когда я увидел, как этот негодяй напал на тебя. — Его губы коснулись ее все еще мокрых ресниц. — Ты что, плакала? — удивленно спросил он. — Боже мой, мне так жаль, дорогая. Я понимаю, что в этот раз ты была не виновата.

— В этот раз? — воскликнула Келли, открыв глаза. Весь сон как рукой сняло. Ник был обнажен до талии, и его мужественная красота заставила ее мгновенно забыть все обиды.

— Ну, ты же не ждешь полной капитуляции, — сказал он, целуя ее в нос. — Мы с тобой слишком похожи, и ты не можешь рассчитывать, что я позволю тебе торжествовать абсолютную победу. Ты же потом мне никакой жизни не дашь.

Келли не могла не улыбнуться.

— Как тебе не стыдно, — осуждающе произнесла она, стараясь не реагировать на его руки, гладящие ее тело. — Я никогда бы не была столь мелочна. — Ее глаза затуманились. — И я бы никогда не ушла в середине спора! Куда ты сбежал?

— Я должен был пройтись, чтобы успокоиться, — объяснил он, губами щекоча ей мочку уха. — Я немного проехался, а потом долго гулял по берегу. — Его язык нырнул ей в ухо, застав ее врасплох, и Келли вздрогнула от удовольствия. — А потом я решил вернуть твое расположение, сделав тебе подарок.

— Подарок! — изумилась Келли, бросая недоверчивый взгляд на часы, стоящие на столике. — Сейчас почти четыре часа утра. Где в такое время можно купить подарок?

— Ну, как юный скаут, я всегда готов, — самодовольно улыбнулся Ник. — Так или иначе, у меня уже было припасено кое-что в гостиничном сейфе как раз на случай такой деликатной ситуации.