Она с обожанием заглядывала ему в глаза и вертела перед ним протез. Деревяшка была утоплена в кожаном основании; от него отходили кожаные ремешки. Столяр тщательно выделал все суставы пальцев.

- Дедушка говорит, когда ты поправишься, то сможешь ею двигать. - Она беспокойно тряхнула головой и с недоверием покосилась на старика. Вообще-то он и соврет - недорого возьмет, но ты не думай об этом. Знай себе выздоравливай!

Он закрыл глаза, ужаснувшись возможности своего выздоровления. Смех старика перешел в пароксизм кашля.

Ноздри задрожали от теплого аромата масла.

- Не волнуйся и не спеши. Я знаю, как вернуть тебе силы. Настойчивое, монотонное бормотанье первобытной начало убыстрять ритм его сердца. Масло, впитываясь, разглаживало сморщенную, онемелую кожу. Женщина оседлала его бедра.

- Ну давай, Бог Радости! Очнись для меня!

Нет, умолял он свой разум, свою предательски восстающую плоть. Нет, только не с этой! Но солнечная энергия отзывалась на ее вкрадчивый шепот, озаряя пещеру золотисто-розовым светом. Кошмар неотвратимо надвигался, захватывая его в плен.

- О-ох! - выдохнула она. - Вот так! Вот так!

Поглотив его сияние, она снова забормотала, все быстрей и быстрей. Плавно раскачиваясь, он отдался на волю жизненных волн.

6

- Луговой Жаворонок Бурке.

- Да, Элизабет.

- Знаю твои трудности.

- С ума сойти! Нашел около тысячи человек на западном берегу озера Брес. Голодные, увечные, больные. Дерутся промеж собой. Кто их туда загнал? Ревуны? Фирвулаги?

- Думаю, и те и другие. В последние месяцы я наблюдала странное перемещение ревунов. А фирвулаги захватили Бураск и выдворили его неокольцованное население в Герсиньянскую пустыню. Часть обнаруженной тобой группы - беженцы из Бураска. Другая - первобытные, на чьи крохотные поселения наткнулись ревуны.

- Вот черти, они поубивали бы друг дружку в этой вонючей яме. Мы набрели на них, и я приказал расстрелять полоумных зачинщиков. А какого дьявола мне теперь делать? Не могу же я притащить их в Скрытые Ручьи или на железные рудники? Мы давно бы крест на них поставили, но Амери не желает их бросать.

- Естественно. Она же миссионерка.

- Ну и как нам быть? Посоветуй! Ведь люди как-никак.

- Повремени с возвращением в Скрытые Ручьи. Без тебя там пока обойдутся. Посольство Бэзила к Суголлу и Катлинели отменяется. Ревуны покинули Фельдберг.

- Не иначе - конец света!

- Вот что. Жаворонок, твой отряд из тридцати вооруженных всадников вполне справится с этим убогим скопищем заблудших. Они даже помогут вам. Веди их на север, до речушки, вытекающей из озера Брес. Если двигаться по ее течению, она приведет вас к водоразделу в низине. Переправитесь вброд и пойдете на запад, километров шестнадцать, пока не увидите другую реку фирвулаги называют ее Пликтолом. По ней можно плыть на плотах. Километрах в ста шестидесяти Пликтол сливается с еще одной рекой под названием Нонол, той самой, на которой стоит Бураск. Плывите по Нонолу еще примерно полсотни километров, и перед вами откроется огромный луг - Золотое поле фирвулагов. В мае оно зарастает лютиками и зверобоем, позже их сменят огромные желтые ромашки. На правом берегу реки находится город фирвулагов Нионель. Туда от Золотого поля перекинут понтонный мост.

- Я думал, это легенда.

- Нет, настоящий город. Фирвулаги отдали его на откуп Суголлу и Катлинели при условии, что их подданные его восстановят.

- Ну и?..

- Все. Приведешь туда свою безумную орду. Суголл примет ее с распростертыми объятиями.

- Шутишь?

- И не думаю. Только не говори этим несчастным, что ведешь их в город ревунов. Скажи просто, что им там будет хорошо и спокойно... Кто-нибудь из них окольцован?

- Нет. Всех носителей торквесов либо поубивали, либо отбили тану.

- Вот и отлично. В Нионели поговоришь с лордом Суголлом о новой экспедиции к Могиле Корабля. Он даст тебе проводника. Сразу после Майского Дня отправишься в путь со своими головорезами. Амери завезете в Скрытые Ручьи. Тебе, наверно, тоже стоит остаться, а во главе экспедиции послать Бэзила. Решай сам. Нынешним летом фирвулаги могут начать военные действия. А Эйкен рано или поздно тоже позарится на твое железо.

- Час от часу не легче!

- Ничего. Пока все спокойно. Сейчас у них перемирие, оно будет длиться еще две недели после праздника Великой Любви.

- Ох, Элизабет, твоими бы устами... Боюсь, вместо распростертых объятий ревуны пустят нас на мясо.

- Не бойся. Суголл будет рад твоим беженцам, потому что они мужики.

- То есть?

- Сам увидишь. Благослови тебя Бог, Жаворонок.

- Хой!

7

Рыболовный сезон в этом году окончился рано - не потому, что рыба перестала клевать, а из-за недомогания и уныния Марка, ставших следствием его безумной европейской авантюры. Он пытался выбросить из головы невеселые думы о молодом поколении, но ничего не выходило. Соблазн испытать их умы был слишком велик, особенно одолевал он Марка по вечерам, когда бдительный Хаген не отвлекал его от этих мыслей.

Сидя на веранде с незашторенными окнами и потягивая водку, он глядел на озеро и слушал шорохи плиоценовых флоридских джунглей. По ту сторону сада мягко светились окна Патриции Кастелайн. Однако он сам себе не признавался в том, насколько истощилось его либидо во время последнего звездного вояжа, а силы на сей раз восстанавливались слишком медленно. В спускающихся сумерках Марк видел тринадцатиметровый кеч, лениво качавшийся на волнах Саргассова моря и погоняемый не столько свежим бризом морских широт, сколько психокинетической энергией команды.

Ночную вахту несли Джилиан и Клу; мужчины спали. Его дочь, как бледная нереида, вытянувшись на носу корабля, порождала метапсихический ветер. А темноволосая кораблестроительница у руля так твердо держала ост-норд-ост, что в кильватере прочерчивалась прямая звездная линия. Порой из воды выныривал косяк летучих рыб и, сверкнув в воздухе, словно призраки потонувших чаек, опять погружался в текучую тьму; то на поверхности моря показывались фосфоресцирующие скопления мелких рачков, то разбрасывали лунное серебро змеевидные новорожденные угри.