— Какой он? — вдруг задаю вопрос, для себя самой неожиданный.
— Кто? Сын? — переспрашивает и не называет имени.
— Да. Он похож на Яна?
— Нет, на меня. Правда, — Полина без труда поняла мое состояние, прикасается к руке, что зажата в кулак, и я мгновенно расслабляю пальцы. — Тина, как только все решится, исчезну из вашей жизни. Муж не знает, что ребенок не от него, сына обожает, и отец хороший. Врачи, конечно, в курсе всего, но во благо молчат. А донором может стать абсолютно незнакомый человек.
— Мы с Яном не против и проверим наших детей на совместимость.
— Спасибо, — в ее глазах стоят слезы. — Не представляешь, насколько это бесценно.
— Можно, я тоже сдам анализ? — в голове пульсирует фраза из сна «спаси меня!». Не могу пройти мимо.
— Конечно. Хотела кое-что спросить… — замешкалась она. Потом села на стоящую рядом скамейку.
— О чем? — тоже присела.
— Стань суррогатной матерью, — смотрит со всей серьезностью. — Ты молодая женщина, я не смогу выносить ребенка в силу возраста…
— Так, так, так, подожди… Ты Яну озвучивала?
— Нет.
— Тогда знала бы, что у меня трубы перевязаны.
— Для ЭКО не имеет значения проходимость труб, подсадка производится в полость матки. И на младенца претендовать не буду, даже мужу не скажу… Ты же ведь не отказалась бы от ребенка Яна?
Это какой-то бред. Все, что она говорит — чистой воды безумие. Я, конечно, понимаю: ею движет отчаяние и желание спасти сына. Но тот цинизм, с которым она рассуждает о не родившемся малыше, словно товаре или вещи — не просто поражает, вызывает отвращение. Хочет решить проблему и не обзавестись другими… А я уже почти прониклась к ней симпатией…
— Нет, — резко встаю, собираясь закончить беседу. — Я прошла стерилизацию, потому что мне нельзя иметь детей. После последней беременности чуть «Богу душу не отдала», лишить матери своих сыновей и дочь — да ты, вероятно, шутишь?
— Тина, прости, не знала… не подумала о причинах…
— И вообще, — выдыхаю, собираясь с мыслями, — пока речь идет о сдаче анализов на совместимость, но не ЭКО — на это мы не подписывались. Если нужно еще кого-нибудь подключим…
— Да, тороплю события, — по ее щекам текут слезы. — Время работает против нас — его попросту нет… Я беспомощна, руки связаны… И тогда становишься беспринципным, когда смотришь, как твой ребенок болен и медленно умирает. Пойдешь на что угодно…
— До встречи, Полина. Завтра мы сдадим анализы…
Направляюсь к машине. У самой сейчас эмоции зашкаливают, еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься, а внутреннее противоречие разрывает: с одной стороны мальчику хочется помочь, но с другой — просьбы его матери не выполнимы. Для меня во всех смыслах: и выносить не в состоянии, и позволить родиться этому ребенку — тоже.
Прямо трясет от безысходности…
И одна навязчивая мысль в голове: «спаси меня!»
***
Кто бы мог подумать, что скажу это: предпочла бы мучиться от кошмара, чем реальность, похожая на ужасный сон. Теперь понимаю, не зря все снилось. Только не знаю, какой итог ждет.
Анализы сданы — от нас ничего не зависит больше. Ян тоже дал принципиальный отказ на рождение ребенка. Тем более, по словам врача, это не поможет, вернее — нет смысла, ведь на тот момент необходимость отпадет. Быстрее: найти донора.
Мы решили не посвящать других членов семьи, в особенности, это касается Виолетты Павловны, с ее повышенным давлением. И так тяжело, не хватало новыми проблемами обрасти. А если из детей кто-нибудь подойдет — это тоже добавит переживаний.
Только вместе возможно справиться. Чем мы заслужили эти испытания?
— Тина? — муж лег рядом, выйдя из душа, вкусно пахнущий и источающий свежесть. — Посмотри на меня.
Переворачиваюсь на спину, окидывая взглядом красивое рельефное тело — он в одном полотенце, повязанном на бедрах.
Все понимаю, к прошлому не ревнуют… Но теперь думаю о тех женщинах, что ласкали его, извивались в умелых руках, таяли от жарких поцелуев, стонали от удовольствия, мечтали о нем и желали. Сколько их было? Вдруг еще где-нибудь есть дети?
— Не молчи… — гладит мою щеку. Ян, как и я, ждет завтрашних результатов, волнуясь не меньше.
Не хочу говорить… Пусть сделает со мной все представленное сейчас, любит неистово и феерично, докажет в очередной раз, что кроме меня никто не нужен и так будет всегда.
Стягиваю бретельки своей ночной сорочки, обнажая грудь. Трогаю себя. Муж уставился на торчащие соски горящим взглядом. Но чего-то ждет, не прикасается…
И тут дошло. Мы поругались, когда вернулась после разговора с Полиной, кинув сгоряча: пока все не закончится, даже не думал о сексе. Выходит сама наказала… Как же глупо с моей стороны. Кто сказал, что ему проще? Он столько времени держал в себе, не желая расстраивать внезапно ворвавшимся прошлым и малоприятными подробностями, пытался уберечь от ненужной боли…
Не отрывая глаз от Яна, снимаю трусики. Потом подталкиваю его лечь на спину и тянусь к полотенцу, освобождая возбужденную плоть. Он подчиняется моим действиям, позволяет эту маленькую власть… Трусь об него, под нетерпеливые возбужденные вздохи. Провожу пальцами по своей груди, теребя соски и делая их чувствительными.
— Пожалуйста… — наклоняюсь к его губам и целую, покусывая.
— Что? — шепчет, ладони касаются моих бедер.
— Хочу тебя…
Просить дважды не приходится. Резко врывается в меня, сжав в тугих объятиях… И все время повторяет, как любит.
Глава 5
Глава 5.
Как же я люблю его… Мои чувства с годами стали сильнее и ярче. А те ощущения, которые дарит своей испепеляющей лаской, сводят с ума, заставляя отдаваться всепоглощающей страсти. Он открыл для меня все грани и оттенки наслаждения. Наша близость — это что-то волшебное, что-то нереально-фантастическое, что-то возвышенное и правильное… Мы настолько естественны в своем желании. Это не разрушить и не изменить.
Не позволю прошлому встать между нами, не позволю уничтожить наш мир, не позволю…
Ян шепчет на ухо слова любви, заключив мое лицо в ладони. И двигается так плавно и нежно… С каждым глубоким ритмичным толчком приближает нас на вершину удовольствия.
Нам обоим сейчас необходимо это единение, дать почувствовать друг другу: что бы ни случилось — нас не сломать, мы справимся.
— Ты же не уйдешь от меня? — почти провалилась в сон, как звучит неожиданный вопрос. Поднимаю голову с его груди, заглядывая в глаза.
Когда-то сама боялась этого больше всего: поначалу думала, наиграется со мной, в то время — неопытной девчонкой, вчерашней девственницей, бросит, разбив сердце. И буквально просила не оставлять, ведь без него не представляла дальнейшую жизнь. Поверить, что он любит — было сложно, но все сомнения быстро отпали, услышав признание, его чувства стали приятным откровением.
— Что за бред ты несешь? — прикасаюсь к щеке с отросшей щетиной.
— Вполне разумно полагать, эта история подорвет доверие. Хотя честен перед тобой, не изменял: никого не было, нет, и не будет, ты одна меня волнуешь. Но мое прошлое настолько насыщенно, не могу обещать, что где-нибудь не рванет опять. Понимаешь?
Думала об этом… И поругались мы не просто так. Редко между нами возникали разногласия и уж, тем более, чтобы все сводилось к скандалу. А тут, да, впервые сорвалась на крик, потому что обида и боль душили…
— Я не уйду от тебя, — говорю, прижимаясь снова к груди. — Преодолеем все трудности, если возникнут. Прости…
— За что ты просишь прощения?
— За истерику…
— Если хочешь — кричи, это лучше, чем в себе держать и молчать.
Он переворачивает меня на спину, целуя напористо и жадно. И явно собирается продолжить…
***
Настроение хорошее, самочувствие отличное. Фееричный секс — лучшее лекарство. Эмоции улеглись на место, даря душевный комфорт. Мой муж принадлежит всецело мне — это неизменно.
Когда приняла ситуацию, разложив по полкам подробности, другими глазами взглянула. Сколь угодно долго могу беситься и ревновать, ни к чему хорошему не приведет такое поведение, своими же руками испорчу наши отношения. А поддержка нужна обоим.
