Я всматривалась в бегущую строку на мониторе, чтобы не пропустить нечто важное – то, что сразу умом не уловилось и до сих пор скрывалось от внимательного взора. В конце концов сдалась, чего очень не люблю делать, и признала поражение в микрофон:

– Не понимаю, Кошколюб. Просто не понимаю, где ошибка в коде! Кидаю скрины.

Приятель ответил с ленивым зевком:

– А на фига мне твои скрины? Я еще вчера говорил, что твой червь недоработан. Он первый уровень защиты проходит, а дальше файерволится! Предлагаю забить, поспать недельку-другую, а потом начать заново.

Я помотала головой, словно собеседник мог это видеть, но оформила свое несогласие и словами:

– Ты за драйвера деньги от меня получил? Получил. Как думаешь, откуда я их взяла? Вчера своим недоработанным червем из этой структуры и вытащила! Сосредоточься, сонный товарищ, мы просто не видим какой-то мелочи, глаза устали. Там бабла – хоть попой ешь. Крупная финансовая структура с брокерскими счетами – приходи и бери сколько хочешь, они и не заметят, потому что лохи с пробоинами в защите. А тебе лень брать, потому что спать захотелось?

Кошколюб ответил после очередной длинной паузы:

– Да-да, ты уже расписывала. Как там их название? А, нашел, я их в закладки отправил. Сейчас со своей стороны еще гляну. Ты пойди пока хоть кофеином засыпься.

Но я от монитора уходить не хотела. Просто протянула руку, нащупала чайник, ткнула кнопку включения и тут же о нем забыла. Если вирус сразу был косячным, то почему один раз сработал? Жаль, что вчера постеснялась крупную сумму выводить. Но базы я их точно вскрыла: хоть всю клиентуру сливай и в потолок хохочи. Давно бы уже так сделала, если бы за аренду и кофе можно было платить смехом. А пока красными глазами принялась проверять код с самого начала.

– Слышь, Седан… – шепот друга в наушники напугал непривычной интонацией. – Я тут в даркнете глянул. У твоих так называемых лохов служба кибербезопасности заметная, они не только на этих чуваков работают, у них на аутсорсе куча серьезных структур… – Кошколюб замолчал на несколько секунд, а потом заорал во всю глотку: – Удаляй все, быстро! Это не ты им червя запустила, это ты их червя к себе привела! Сноси все! И мои координаты тоже… – он споткнулся в ужасающей паузе и одной короткой фразой свернул наше знакомство: – Хотя это я сам.

– Ты чего? – спросила я, но в наушниках уже воцарилась тишина – Кошколюб исчез из моей жизни даже без свиста.

Я сглотнула, наблюдая, как из угла монитора пропадает окошко с его именем. Хлопнула себя по щеке с размаха, вынуждая снова начать соображать. Но руки сильно задрожали от спешки. Я смогла выдохнуть лишь тогда, когда запустила откат системы с полным удалением. Столько полезных наработок, столько файлов и вся моя жизнь – все прямо на глазах улетало в небытие, потому что разбираться было некогда. Но я испытывала облегчение, зная, что сейчас эта очистка – меньшая из бед. Потом над потерей поплачу, если обойдется.

Не обошлось. Стул подскочил на колесиках вместе со мной, когда в дверь забарабанили. Так не стучат даже разъяренные соседи – мои соседи вряд ли вообще знают о моем существовании: я живу как мышь и в последнее время даже в супермаркет не выбираюсь, спасибо службам доставки. Я на мгновение замерла, хотя уже прекрасно понимала, кто и зачем пытается разнести кулаками мою дверь. Но ведь такого в реальной жизни не бывает! Ну не ловят сотрудники правоохранительных органов настоящих преступников вот так прямо сразу, без предупреждения и времени на подготовку. Раньше мне так казалось, а теперь я воочию убедилась, что была неправа. Надежды на соседей не осталось никакой, когда за стуком еще и раздался голос:

– Откройте, полиция!

Полиция? Я думала, за мной явится какое-нибудь Управление «К», это звучало бы престижнее… Сейчас надо просто собраться, немного порозоветь, открыть дверь и изобразить непонимание. Этого, конечно, будет мало, чтобы оправдаться – они сюда не явились бы, если бы не вычислили точное место. Но я встала и поспешила к двери, пытаясь обуздать голос:

– Сейчас-сейчас, только оденусь. Три часа ночи. Что такое случилось? – к сожалению, у меня не получалось изобразить возмущение. – Сейчас!

Я увидела в глазок целую толпу. Вдохнула. Нет, все-таки мой конец выглядит достаточно престижно – жаль, никто не оценит. И, похоже, они были уже готовы выбивать дверь, потому я щелкнула замком и распахнула ее сама. Еще не хватало выбраться из этой передряги, а завтра объясняться с хозяйкой квартиры, откуда такой ущерб ее собственности.

Меня совершенно по-хамски отодвинули с прохода. Ничуть не церемонясь и еще ничего толком не объяснив, схватили за руки и нацепили наручники. Вошедший первым вообще на меня ни разу не взглянул – он сразу же прошел к компьютеру с переносным жестким диском наперевес, дернул мою гарнитуру, подключил свой прибамбас. Я не видела его лица, пялилась лишь в темный затылок, но все равно каким-то образом почувствовала, что мужчина улыбнулся. Сделать хоть шаг к нему мне не позволили, а так хотелось глянуть, что там происходит. Мужчина объяснил сразу всем, но тем удовлетворил и мое любопытство:

– Восстановление займет некоторое время. Потом мы заберем все железо к себе – в любом случае вытащим код от начала и до конца.

– Глеб, не наглей, – устало попросил полноватый мужчина в форме. – Нам дело-то на каком основании открывать? И не трогай там ничего – отпечатки снимем. А то очухается и начнет потом верещать, что это злые враги к компьютеру подбежали, а она вообще его впервые видит. Всех ее подельников тоже надо сразу вычислить.

Упомянутый Глеб встал с моего стула и повернулся к нам, хотя он скорее осматривал комнату. Он оказался единственным из прибывших, не одетым в форму. Наоборот, на нем красовалась подчеркнуто расхлябанная кожаная куртка, под которой торчала самая обычная футболка. Если бы не обстоятельства, я бы назвала его симпатичным – моложе, чем показался на первый взгляд, не больше тридцатника, довольно высокий худощавый брюнет. Хотя красоту под щетиной все равно не разглядеть, приходится додумывать идеальные черты. Но его лицо тотчас испортилось, когда он сквасил мину:

– Подельники? Петр Иванович, она голову недели две не мыла. Сомневаюсь, что она живых людей хоть раз за последний месяц видела. Посмотрите – это же не квартира, это конура. Пробейте по базе – она уже могла по каким-то делам проходить. Где паспорт?

Я не успела ответить. Один из сотрудников уже обнаружил документ на пыльной полке и протянул Петру Ивановичу. Тот открыл и распорядился в сторону молодого паренька с планшетом в руках:

– Проверь ее, Сереж. Калинина Лада Георгиевна, девятьсот девяносто восьмого года рождения.

Смех в такой обстановке был крайне неуместен, но человек, названный Глебом, громко расхохотался:

– Лада Калинина? Вот это у родителей твоих юморок!

Я от избытка стресса совсем соображать не могла, потому начала абсолютно нелепо бубнить, словно любое оправдание было еще способно прикрыть все мои прегрешения:

– Папа инженером в ВАЗе работал как раз в том году – ему имя понравилось, хорошим знаком на всю жизнь посчитал… это уж потом допер, что ничего хорошего в том знаке… А в чем меня, простите, обвиняют? Я как раз спать собиралась…

– В отделении поспишь, – добродушно пообещал Петр Иванович, но повернулся к Глебу, который опять склонился к моему монитору. – Так что, как железо будем делить? Я понимаю, что вам ее коды еще интереснее, чем нам, но давай на этот раз по законной процедуре?

У меня ноги задрожали еще сильнее. Тюрьма! Вот я и допрыгалась. Еще ведь даже ничего стоящего совершить не успела: замуж выйти, детей нарожать – и все, конец жизненному путешествию? Хотя замуж я хотела еще меньше, чем в тюрьму. Ноги от сравнения всех альтернатив стали немного тверже. А Глеб говорил будто сам с собой: