========== Часть 1 ==========
Туман, густой и плотный, появился незадолго до восхода солнца. Он наполз с поверхности воды, укутал кустарники, деревья и хибары одеялом белоснежного лебяжьего пуха, будто баюкая их в своих прохладных влажных объятиях. Намного превышая человеческий рост, туман скрадывал окружающий мир, заглушал звуки, погрузив мир в волшебство полусна-полуяви. Казалось, подставь ладони – и ощутишь его невесомую мягкость, взмахни рукой – и меж пальцев взовьются молочно-белые клубы, шагни – и туман сомкнется за тобой, окружит, и уже не поймешь, где ты, откуда пришел и куда направляешься.
Чужак пришел на рассвете, когда край солнца, казавшийся в туманной пелене размытым ало-золотистым пятном, выглянул над макушками деревьев Зачарованного леса. Дозорные заметили мужчину лишь когда тот оказался на расстоянии трех десятков футов от высокой, крепко сколоченной сторожевой башни, где туман, разгоняемый лучами восходящего солнца, становился тоньше и прозрачнее, превращаясь в невесомую, исчезающую прямо на глазах дымку.
Тяжело опираясь на длинную узловатую палку и чуть подволакивая ногу, чужак шел, то и дело спотыкаясь и путаясь в высокой сырой траве, не замечая, куда идет, хотя в нескольких шагах от него протянулась достаточно ровная дорога, укатанная колесами телег и утоптанная ногами жителей лагеря.
– Эй, а ну стой! Кто ты такой? – крикнул один из дозорных, накладывая стрелу на тетиву мощного лука так, чтобы пришедшему это было хорошо видно.
Незнакомец вздрогнул от неожиданности, сделал еще пару мелких шагов и поднял голову, щурясь против бьющих чуть наискось солнечных лучей. Губы его приоткрылись, кадык на обнажившемся из-за сбившегося шарфа горле дернулся, будто мужчина пытался что-то сказать, но, так не издав ни звука, он вдруг обмяк и тяжело упал, словно силы в тот же миг оставили его.
Ожидая подвох и не забывая внимательно оглядывать подступающий к лагерю лес, чтобы не пропустить возможных врагов, прячущихся в быстро редеющем тумане, дозорный дважды дернул за веревку, и колокольный звон разнесся над еще спящим поселением.
Ланселот пришел быстро. Взобравшись на вышку с проворностью, которую сложно было ожидать от столь крупного мужчины, бывший рыцарь Круглого стола выслушал короткий доклад дозорного и быстро осмотрелся. Туман к тому времени исчез почти полностью, задержавшись лишь кое-где в тени деревьев и сплошном массиве густых кустарников. Не обнаружив ни вблизи, ни вдалеке признаков засады, Ланселот торопливо спустился, и, сопровождаемый одним из дозорных и Мулан, не пожелавшими отпускать своего командира одного, подошел к лежащему без движения незнакомцу.
Тот был довольно молод, едва ли ему исполнилось больше тридцати лет. Ланселот заметил в мочке уха серьгу, а на пальцах правой руки тяжелые и явно дорогие кольца, но в то же время видел и взъерошенные темные волосы, в которых запутался мелкий лесной мусор, расцарапанное лицо с короткой бородкой, отросшей явно не за один день, сухие потрескавшиеся губы, пестрые изодранные лохмотья, запыленную обувь… Подозревая подвох, ибо в этих краях уже давно не встречали никого из выживших, дозорный сапогом подтолкнул лежащего, разметавшиеся по траве складки бесформенно свободной одежды сдвинулись, и бывший рыцарь увидел на месте левой кисти незнакомца культю, плотно обмотанную обрывками ткани.
Опустившись на одно колено, Ланселот легко подхватил безвольно обмякшее тело, и, подняв, понес его в лагерь.
Незнакомец пришел в себя лишь через несколько часов. Девушка, все это время сидящая возле него и смачивающая губы влажной тканью в попытке немного утолить жажду и облегчить неизбежную боль иссушенной кожи, вскрикнула, услышав тихий стон, метнулась за дверь, и секунду спустя в комнатке оказался Ланселот.
Длинные ресницы спасенного дрожали, словно держать глаза открытыми для него было слишком сложно, губы мучительно шевелились. Ему не сразу удалось произнести короткое слово:
– Пить…
В этот миг молодой мужчина казался слабым, точно новорожденный. Помогая подняться, Ланселот придержал его за плечи, поднес к губам заранее приготовленную кружку с водой:
– Не торопись, – предупредил он.
Но, едва сделав первый глоток, незнакомец вдруг потянулся здоровой рукой к кружке, всем телом подался вперед и вверх, и, неудачно глотнув, тут же мучительно закашлялся.
– Я же предупреждал, – Ланселот покачал головой, убирая в сторону кружку и осторожно поддержал мужчину, ожидая, пока не пройдет кашель.
С заметным усилием чужак сел на постели, свесив ноги, и, откашлявшись, неловко протянул руку к отставленной на свободный табурет кружке. Ланселот помог ему дотянуться и отступил. Он не считал слабость, а уж тем более болезненную слабость чем-то зазорным, но сила духа этого незнакомого мужчины, стремящегося в своем состоянии быть самостоятельным, произвела на него впечатление.
С трудом подняв руку с кружкой и поддерживая ее дно культей в чехле из лоскутов, перехваченных тонкими ремнями, мужчина сделал несколько глотков. И хотя большая часть воды выплеснулась через край, стекая по короткой бородке и одежде, к тому времени, как вода закончилась, и кружка снова опустилась на табурет, взгляд незнакомца уже не казался таким рассеянно-бессмысленным, как вначале.
– Где я?
Голос звучал хрипло, сорванно.
– В лагере спасшихся от заклятья, – ответил Ланселот. И по праву спасителя и избранного предводителя лагеря задал встречные вопросы. – Кто ты? Как ты нашел нас? К нам в лагерь уже давно никто не приходил.
Брови незнакомца мучительно изогнулись, будто воспоминания причиняли ему физическую боль. Он коротко коснулся языком лопнувшего, запекшегося сухой корочкой уголка губ, глубоко вздохнул, точно собираясь с духом.
– Мое имя Джон. Я кузнец. На нашу деревню напали. Ночью. Я не знаю, кто или что это было. Я видел… видел, как…
Его голос сорвался, пальцы здоровой руки сжались, сминая покрывало, а взгляд остекленел, будто он вновь видел ужасы, случайным свидетелем которых стал.
– Я видел, как оно вырывало сердца…
Ланселот вздрогнул, чувствуя, как сердце, будто почуяв опасность, колотится в груди. Что за чудовище могло сделать подобное? Монстр? Колдун? Какова вероятность того, что ЭТО появится здесь, в лагере чудом спасшихся от заклятья? Ланселот неплохо разбирался в людях, и не сомневался, что сказанное чужаком – правда. Его с малолетства готовили стать воином, так что видел за свою жизнь он немало и слишком хорошо знал подобный взгляд. Так разум пытался уберечь владельца, сгладить воспоминания, избежать боли и ужасов пережитого. А мужчина тем временем негромко продолжал:
– Я спрятался под телами и меня сочли мертвым. Я все слышал. Я остался один. Потом сбежал. Бежал… долго. Не помню, сколько. Шел, когда уже не мог бежать. Там был лес. И огры рядом. Не знаю, как не попался. Я торопился уйти подальше от деревни. Я боялся, что они заметят. Потом уже не мог идти. Нашел палку, с ней стало легче. Снова шел. Ночью был туман. И огни. Звучали голоса… – он судорожно сглотнул. – Я слышал голоса тех, кому вырвали сердца.
Джон замолчал. Кажется, он даже не чувствовал, что по щекам, очерчивая дорожки, бегут слезы. Лишь смотрел куда-то вперед, ничего не видя перед собой.
Ланселот кивнул. Он знал, какими бывают эти леса даже при свете солнца. А уж ночью и в тумане…
– Откуда, говоришь, ты родом?
Джон вздрогнул, перевел взгляд, точно позабыв о том, что находится здесь не один.
– Утиный Брод. Маленькая деревня на западе, прямо у границы. Я сделал на заказ три десятка подсвечников для местного лорда, а тот подарил мне это.
Джон слабо махнул рукой, и кольца на его руке сверкнули в лучах солнца, пробивающихся сквозь крохотное окошко, рассыпали яркие колючие искры по стенам.
– Я потому и не ложился спать в ту ночь… Был взволнован. Мне сделали еще заказ. Обещали хорошо заплатить. Я думал о том, что…
Джон сглотнул и прикусил губу, отворачиваясь. Унизанные кольцами пальцы снова сжались в кулак.
