А еще не шел из головы тот самый странный сон. Вернее, не совсем сон, а бред, который мне привиделся, когда я упала в обморок на полигоне. Нет, ну надо же было такому привидеться: какой-то холм, битва с существами, которых современные толкиенисты обозвали бы либо гоблинами, либо орками. До троллей они комплекцией не дотягивали.
И Рейн, рассекающий врагов вокруг себя не сверкающим клинком, а острыми краями широких «крыльев», больше похожих на обрывки черного шелка, но эти «обрывки», на несколько метров раскинувшиеся над его головой, разрезали истошно вопящих «гоблинов» вернее косы Смерти. Хотя, кто сказал, что у Смерти должна быть именно коса? Может, у страшной тетки тоже крылья с рваным острым как бритва краем?..
Но почему именно я вызвала к жизни весь этот кошмар? Почему на мой зов откликнулся Рейн, за несколько секунд в одиночку выкосивший роту врагов, залив холм кровью, а потом опустившийся передо мной на одно колено и предложивший мне все? Фактически бросил мир к моим ногам, потому что, как мне тогда показалось, пожелай я этого, он его завоевал бы. Просто так, потому что ему понравилось, как падали на пологий склон холма окровавленные тела нелюдей, как с острых краев черных «крыльев» стекали маслянистые темные капли с еле ощутимым запахом железа. Он ведь даже мечом не воспользовался...
И это была всего лишь малая толика того, что он может. Просто слишком быстро «закончились» враги, чересчур слабыми для него они были. Возможно, если бы он столкнулся с кем-то равным ему по силе и возможностям, то я увидела бы его во всей красе. Правда, сомневаюсь, что в таком конце света в локальном масштабе хоть кто-то выжил бы.
А вообще – чего это меня на эту тему так пробрало? Возможно, это было просто мое личное видение, так сказать, персональный глюк, а спросить у Рейна, видел ли он то же самое, мне было неудобно. Да и не до того как-то...
В груди противно защемило, а в ушах словно зазвенели тревожные колокольчики. Я вздрогнула и, отмахнувшись от Рейна, посмотрела туда, где стоял самый крайний ларек. Чем он мне не понравился – кто его знает, но взгляд к нему притянуло как магнитом. Что-то звякнуло, потом стихло.
– Ксель, что с тобой? – Рейн осторожно коснулся моего плеча, но я не прореагировала. Я, как завороженная, смотрела на одну точку на ларьке, а тревожные колокольчики звенели все громче и отчаянней.
Прогремевшему взрыву я почти не удивилась.
Ларек просто разнесло вдребезги. Полетели осколки стекла, покореженные полоски стальных жалюзи…
Время словно замедлилось, как тогда, в том сне. Только на этот раз все было наяву. Рейн успел толкнуть меня на пол так, что я больно приложилась затылком о холодный камень перехода, сам упал сверху, разбивая локти о каменный пол, чтобы не придавить меня, закрыв собой, а потом осколки долетели до нас.
Грохот взрыва протолкнулся в уши, повеяло жаром, и нас накрыло обжигающей волной, словно взорвался не ларек, а баллон со сжиженным газом. Я успела только зажмуриться и до боли в пальцах вцепиться в куртку Рейна, прикрывшего меня собой, но, похоже, этим он не спас бы ни меня, ни уж, тем более, себя…
Когда время почти остановилось, а меня окатило теплой, ласкающей волной, совсем не похожей на жар пламени, мелькнула мысль, что умру я, как настоящая ведьма – на костре.
Я распахнула глаза и поймала собственное отражение в донельзя расширившихся зрачках Рейна: лицо, на котором пылают две бело-золотые звезды. Мам, похоже, ты гордилась бы мной, потому что это означает, что я наконец-то сумела призвать Свет на помощь, что откликнулась высшая сила, охраняющая меня. Как если бы ангел-хранитель находился совсем рядом…
А потом все затопил золотистый свет, в котором исчез и каменный пол, и летящие в бешеном вихре осколки, и уже затухающее пламя, сквозь которое проглядывал закопченный, почерневший потолок. Не стало ничего, кроме Рейна, в которого я вцепилась мертвой хваткой, утягивая куда-то за собой.
Куда угодно, но подальше отсюда… Куда угодно, только не на тот свет…
Прохладный ветерок с ароматами луговых трав пощекотал мое лицо, яркий солнечный свет резанул по уставшим глазам, а в довершение всех радостей жизни Рейн, вольготно расположившийся на мне, словно стал килограммов на пять тяжелее. Мне и изначально-то не очень легко было, а уж сейчас я сумела только полузадушенно прохрипеть что-то вроде: «Рейн, слезь с меня наконец, ты тяжелый!» Тот перевел на меня совершенно ошарашенный взгляд, но у меня не было абсолютно никакого желания хоть как-то осознавать случившееся, поскольку инстинкт самосохранения требовал одного – снять с себя поскорее эту тяжесть, иначе я задохну-у-у-усь! Кажется, до Рейна наконец-то дошло, что подобная поза – не лучшая для подробного анализа сложившейся ситуации, посему он скатился с меня, а я наконец-то сумела вздохнуть полной грудью.
Только для того, чтобы этим самым долгожданным воздухом поперхнуться, потому что мир вокруг радикально сменил очертания!
По-летнему яркое солнце стояло над головой, радостно освещая синее небо с белыми кучевыми облаками, панораму, поражающую множеством оттенков зеленого. Оказывается, мы сидели на небольшом холме, покрытом высокой травой, а дальше простирался густой лес, по вершинам деревьев которого гулял ветер, создавая своеобразные волны. Где этот самый лес заканчивался – одному богу было известно, но уж никак не мне, поскольку бинокля у меня не было, а со своей близорукостью я могла только заключить, что лес этот раза в два больше Лосиного Острова.
– Ксель, скажи честно, ты тоже это видишь, или меня все-таки глючит? – озадаченно пробормотал Рейн, сидевший рядом. Я наконец-то перевела взгляд на товарища по несчастью, и челюсть у меня отвисла в очередной раз за этот день.
В чем Рейн шел по переходу? В темно-синих джинсах, черном свитере, светлой ветровке и туристических ботинках. А что на нем было сейчас? Костюм, от которого настолько веяло историчностью, что любой мало-мальски продвинутый реконструктор изошел бы слюной от зависти! Я окинула взглядом штаны из плотного черного сукна, шерстяной темно-зеленый плащ с капюшоном, расшитый неброским орнаментом, больше напоминающим какую-то руническую вязь. Из-под него выглядывал рукав кожаной куртки с какими-то заклепками у локтя, и я недолго думая отодвинула полу в сторону, беззастенчиво разглядывая все остальное. Да, куртка какого-то странного свободного покроя с минимумом карманов, зато с кусками толстой кожи на груди, приклепанными на манер заплаток, которые наверняка служили дополнительной защитой. Под курткой оказалась простая рубашка из отбеленного льна со шнуровкой. Потрогав ее, я окончательно убедилась, что мне это все не снится и вообще тут творится что-то за рамки выходящее. Не будь я из семьи ведьм, где к идее о «других мирах» относятся вполне серьезно, закатила бы истерику на тему «хочу домой». А так я просто с огромным интересом оглядывала изменившуюся одежду Рейна, когда тот заявил:
– Ксель, ты лучше на себя посмотри. Тоже мне, дивная эльфийка…
Каюсь, первым делом я схватилась за уши, проверяя их на предмет заостренности. Уши, к счастью, оказались моими собственными, сережки, как ни странно, тоже, а Рейн только страдальчески вздохнул:
– Да ты лучше на одежду посмотри, чудо в перьях!
И я дивилась наряду Рейна? Не-е-ет, в моем случае некая сила поиздевалась изощренней, чем над ним,– у того хоть костюм не бросался в глаза, чего нельзя было сказать о моем. Мне досталась изумрудно-зеленая шерстяная туника длиной ниже колена со шнуровкой на груди и разрезами на боках почти до пояса, которые тоже скреплялись шнурками примерно до середины бедер. Черные широкие штаны, заправлявшиеся в мягкие полусапожки с острыми носами, нареканий не вызвали, но вот темно-зеленая, почти черная рубашка из непонятного материала, больше похожего на тонкий лен, меня убила. Почему? Да потому что если широкие, почти до локтя, плотные манжеты мое ощущение моды еще как-то воспринимало, то вот рукава чуть ли не «парашютом» – это уже перебор.
