Извне к дворцовым зданиям примыкали Ипподром и форум Августеон. Ипподром представлял выровненную продолговатую площадь, обведенную стенами, украшенную посредине рядом нескольких громадных колонн и обелисков. При начале Ипподрома находился особый дворец, с эстрады которого император и его двор смотрели на ристания. Форум Августеон, то есть священный, представлял площадь, окруженную галереей из аркад; посередине он имел четырехугольную триумфальную арку с большим крестом наверху, по бокам которого стояли фигуры Константина и его матери Елены. Из числа статуй и колонн, красовавшихся на этом форуме, особенно замечательна колоссальная конная статуя императора Юстиниана, изображенного в виде Ахиллеса.
Одною своею стороною форум Августеон примыкал к первому святилищу Византии, к храму Св. Софии. В ограде императорского дворца заключалось много изящных храмов и базилик; но все они далеко уступали Св. Софии, которая служила вместе и придворным императорским храмом, и главною соборною церковью всей столицы.
Какое перо в состоянии изобразить красоту Софийского храма! Извне с трех сторон его окружали величественные закрытые портики, или притворы; а внутри он представляет чрезвычайно приятную перспективу: это продолговатый овал, по бокам обрамленный двухъярусной колоннадой. Нижние ряды колонн поддерживают верхнюю галерею, которая идет вокруг стен внутри всего храма, за исключением абсиды, или алтарной части. Эта галерея составляла обычную принадлежность византийских церквей и называлась гинекеем, потому что назначалась для женского пола, который у греков слушал богослужение отдельно от мужского. Над срединною частью здания возвышается обширный купол, очень мало выпуклый, у основания своего имеющий многочисленные просветы, а потому кажущийся необыкновенно легким. По гармонии частей, изящной простоте и выдержанности стиля Софийский храм и в настоящее время представляет первое здание в мире; римский собор Св. Петра далеко уступает ему в этом отношении. Но можно представить себе, какое сильное впечатление производил этот храм своими внутренними украшениями, то есть разноцветными мраморами и роскошными мозаиками, которые покрывали его стены! Строитель Софии Юстиниан I имел полное право в день освящения храма воскликнуть: «Слава Всевышнему, который удостоил меня совершить это дело. Я превзошел тебя, Соломон!» (Со времени мусульманского ига внутренние украшения скрыты под густым слоем штукатурки, а снаружи здание обезображено разными пристройками.)
Греки любили давать своим храмам имена в честь божественных свойств и добродетелей. Так, неподалеку от Св. Софии, или Премудрости Божией, находился храм Св. Ирины, то есть храм Мира или Согласия, построенный Константином Великим. (В настоящее время это самый древний из дошедших до нас византийских храмов. Турки обратили его в арсенал.) Далее к западу на IV холме находился величественный храм Святых Апостолов, в котором погребались византийские императоры. (Турки выбросили из него богатые мраморные саркофаги с их останками, разрушили церковь и на месте ее воздвигли мечеть, известную под именем Могамедие.) Многие замечательные храмы, монастыри, термы, водопроводы, форумы, монументальные колонны и статуи были рассеяны по обширной Византии. Было и еще несколько особых дворцов. Из последних назовем Гебдомон с храмом Иоанна Предтечи. (Остатки какого-то красивого здания, уцелевшие в северо-западном углу города подле Больших стен, считаются именно за остатки дворца Гебдомон.) Неподалеку от него в том же углу, ближе к Золотому Рогу, в части города, называвшейся Влахернами, находился Влахернский дворец с термами и знаменитым храмом Богородицы.
Весь Константинополь был окружен стенами со многими башнями; но особенною крепостью и массивностью отличались Большие стены, защищавшие его с сухого пути; они были двойные и упирались одним концом в Золотой Рог, а другим в берег Мраморного моря. Из многих ворот, заключавшихся в этих Больших стенах, наиболее знамениты Золотые, названные так по своим украшениям; они прилегали к стороне Мраморного моря. Неподалеку от Золотых ворот, внутри города на VII холме расположен был Студийский монастырь Иоанна Крестителя, один из самых обширных и богатых монастырей цареградских. Монастырь этот замечателен для нас по своему последующему влиянию на русское монашество и на русскую письменность.
За Большими стенами лежало Пегийское предместье с загородным дворцом и храмом Богородицы. Пегийским оно названо по источникам, там находившимся. За теми же стенами расположены были и другие селения и монастыри. Между прочим, на берегу Золотого Рога за Влахернами лежало предместье с монастырем святого мученика Мамы. В этом предместье обыкновенно проживали русские торговцы, приходившие в Константинополь на своих лодках-однодеревках. Золотой Рог служил превосходною гаванью, в которой находили себе удобную стоянку многочисленные торговые и военные суда. На другой стороне этого залива, там, где он соединяется с Боспором, лежало предместье Галата, носившее прежде название Сике, то есть Смоковницы. От этого предместья к оконечности Константинопольского полуострова, в случае надобности, протягивались железные цепи, которые запирали вход в Золотой Рог. На противоположной стороне Боспора лежало другое большое предместье, или пригород Константинополя, Хризополис, известный впоследствии под именем Скутари. Затем по обоим берегам Боспора рассеяны были селения, монастыри, загородные виллы и тому подобное.
В эпоху, о которой идет речь, Византия только что успокоилась от внутренних смут, причиненных иконоборческой ересью. Феодора, супруга императора Феофила, одного из ревностных иконоборцев, после его смерти получила в свои руки верховную власть по малолетству своего сына Михаила III. Первым ее делом было восстановление иконопочитания, которое и утверждено созванным ею духовным собором 842 года. С возобновлением иконопочитания вновь оживились и некоторые отрасли искусств. Империя представила свое обычное явление. Сколько раз во время смут, мятежей и неприятельских нашествий она казалась близка к разложению или к совершенному упадку. Но едва наступало затишье или на престоле появлялась умная, энергичная личность, как опять обнаруживались признаки могущества и процветания. Столько было еще жизненных сил в этом с виду ненадежном организме и в этой образованности, представлявшей замечательное сочетание христианских начал с классическими воспоминаниями, эллинизма с варварством, неограниченного самодержавия с республиканскими преданиями. Но что особенно служило для Византийской империи настоящим источником ее процветания, ее блеска и обаяния в глазах варварских народов, это замечательное развитие ее промышленности и искусств. В Царьград, конечно, стекались из провинций наиболее искусные ремесленники и художники; вообще здесь искали себе счастья и богатства наиболее энергичные, даровитые и предприимчивые люди. Изобилие товаров, художественных произведений и всякого рода услуг развивали сильную роскошь в среде столичных обитателей, а вместе с тем поддерживали в ней привязанность к веселой жизни, к зрелищам и другим удовольствиям. Сюда собирались торговцы почти из всех соседних стран, чтобы менять свои сырые произведения на греческие изделия. Но наиболее роскошные изделия, например самые дорогие шелковые ткани (паволоки), византийское правительство даже запрещало вывозить из империи для того, чтобы варвары и в самой одежде своей не могли сравняться с греками; а к варварам они причисляли и западные, то есть латинские, народы того времени.
Империя недолго пользовалась благоразумным и бережливым управлением Феодоры. Сын ее Михаил едва достиг пятнадцатилетнего возраста, как объявил себя совершеннолетним и устранил свою мать от всякого участия в делах. Это был образец тиранического властителя, преданного пьянству и другим порокам. Своим характером и наклонностями он напоминал римского Нерона, с тою разницею, что имел вкусы еще более грубые. Нерон, играя перед публикою на цитре, добивался славы великого артиста; а Михаил III страстно любил лошадей и главное свое достоинство почитал в искусстве ристания. Цирк, или ипподром, – это любимое зрелище византийцев – при нем оживился и получил значение более важное, чем все государственные дела. В одежде возницы из партии «голубых» Михаил сам принимал деятельное участие в конном беге и добивался победы над соперниками, которую они, конечно, уступали ему очень легко. Рассказывают, будто бы однажды, когда император стоял на колеснице и ожидал сигнала к начатию бега, главный сановник привел к нему гонца, который только что прибыл из Малой Азии с известием о вторжении арабов. «Несчастный! – воскликнул Михаил, – и в такую критическую минуту ты приходишь меня беспокоить!» На возвышенных пунктах Малой Азии устроены были сигнальные огни, чтобы извещать о неприятельском вторжении; Михаил велел их уничтожить, так как эти огни иногда тревожили жителей столицы и отвлекали их внимание от ристаний цирка. Подобно своим предшественникам, он воздвиг несколько храмов и других изящных или полезных зданий; но главную свою заботу посвятил постройке великолепных дворцовых конюшен; мрамор и порфирь украшали их стены; они были снабжены, кроме того, роскошными водоемами. Рассказывают, что однажды, показывая кому-то свои конюшни, Михаил выразил надежду, что это здание сделает бессмертным его имя. «Государь, – получил он в ответ, – Юстиниан построил и изукрасил Святую Софию, и, однако, о нем более не говорят; а ты надеешься приобрести бессмертие этим вместилищем навоза». Правдивый ответ был награжден ударами бича.
