— Были у него девки, — фыркнула Дашка, — я не слепая.

— Только не говори, что ты как ревнивая жена его обнюхивала, — тяжело вздохнула я.

— Нет, Андрюшка сам палился. Но это все не по-настоящему было!

— А Лиза по-настоящему и ты переживаешь?

Дашка сопела. Господи, почти семнадцать лет человеку, немножко серьезности должно быть?

— Дашик?

Девочка шмыгнула носом.

— Иди сюда, вредность мелкая, — я обняла ее за плечи, — чего ты устраиваешь? Разве плохо, если кроме Андрюшки у тебя еще кто-то будет?

— У меня уже есть. Ты.

— Дашик, я никуда не денусь. И Андрей тоже. Ты же наша мелочь, Даш. Чтобы не поменялось, я тебя все равно люблю и Андрей любит. Но у нас у всех, и у тебя, есть своя жизнь, понимаешь? Это другое и не взаимозаменяемое, Даш.

— Угу, — Дашка вдруг согласилась, — вы такие взрослые оба, а что мне делать, если я боюсь?

— Я понимаю, Дашик. Прекрасно понимаю. Только ты подумай, что ты для Андрюшки тоже самый близкий человечек. Не бывает так, чтобы в одну секунду что-то поменялась, маленькая.

Мелкая расплакалась. Ребенок она совсем ещё, вредный ребенок.

— Самостоятельная ты, Дарья, — я вытирала слезы с Дашкиной мордашки, — сама себя накрутила, сама расплакалась.

— Не правда.

— Правда-правда. Полегчало хоть?

Дашка шмыгнула носом и промолчала.

— Котенок, ну ты чего такая неуверенная, а? Мы же тебя никогда не бросали, — и тут у меня как-будто свет в голове включился — Дима. Черт бы его побрал, сколько я ещё буду все это расхлебывать?

Я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, потом ровным голосом сказала:

— Даш, Андрей не наивная девочка, чтобы задурить ему голову и задвинуть всех близких на задний план. Мы все это уже проходили, мы выросли, поумнели. Если что-то пойдет не так то мы сможем тебя защитить и решить всё до того, как станет поздно. Я тебе обещаю.

— Правда?

— Я тебя хоть раз обманывала?

Дашка задумалась и покачала головой.

— Ну вот. Обещаешь подумать?

— Обещаю, — мелкая кивнула.

— Вот и ладушки. Ты умничка, я даже не сомневалась.

* * *

Домой я попала уже в сумерках. Совершенно не представляю, чем забить вечер. Сплю я отвратительно, несмотря на то, что Алевтина Григорьевна выписала мне чудесные таблетки от бессонницы, после которых я не плаваю в киселе и нормально соображаю. Хотя, может поэтому они и не работают?

На людях проще, на людях я собираюсь и держусь, меня это отвлекает, а одна в пустом доме… Одна я расклеиваюсь.

Зета кинулась к воротам, когда я вошла. От попытки поставить лапы мне на грудь, я увернулась, тогда овчарка лизнула мне ладонь и принялась скакать вокруг.

— Скучно тебе, собака? Тебя тоже в выходные возьму, побегаешь с девчонками.

Зета остановилась, наклонила голову, внимательно слушая.

— Позвонил бы кто, — я вздохнула, — а то как-то погано. Ну что ты смотришь? Я рада, что что-то сдвинулось, но это еще не конец. Пошли в дом, накормлю тебя. Скучно тебе одной, да? Майбаха Лёшка сманил, хоть какая-то кампания была.

Вслух я разговаривать начала, когда вернулась в Луговое. Иногда с Зетой, иногда просто так. Да, это мой дом, я его безмерно люблю, но это не меняет того, что в нем невыносимо тихо и пусто.

— Давай тебе друга заведем? — предложила я, ставя перед собакой миску.

Вселенная решила надо мной сжалится — на столе завибрировал телефон.

— Шурка, — проникновенно начал Леха, когда я ответила, — Шурка, можно я приеду?

— Лешик, оно, конечно, можно, — я хмыкнула, — но я тебе могу налить только чай.

— Иди ты… — грустно вздохнул Леха. Судя по голосу он был в дрова.

— У тебя случилось что-то?

— Типа того. Приеду?

— Давай. Только такси вызови, я тебя очень прошу.

— Шур, я бухой, но я не придурок, — обижено заявил Леха и выключился.

Минут через десять зазвонил домофон. Но на экране не Леха. Я постояла в нерешительности — выходить и разговаривать, даже смотреть на этого человека мне совершенно не хочется, но если они с пьяным Лешкой столкнуться у моих ворот, то, боюсь, даже старший Ольшанский никого не отмажет потом.

Чертыхнувшись я накинула куртку, сунула мобильник в карман и пошла к воротам.

— Что тебе нужно? — спросила я, даже не думая здороваться.

— Привет, Саш, — Надежда смотрела на меня глазами побитой собаки.

Я тоже смотрю на нее в упор. Как только наглости хватило заявится, а? Ведь если бы эта дрянь не помогала Диме, то все могло быть иначе…

— Саш…

— Тебя кто отпустил?

— Под подписку. Папа плохой совсем, врачи говорят, готовится, потому что шансов нет почти.

— Мне тоже говорят, что шансов мало, Надя, — я старалась говорить как можно спокойнее, хотя в груди жгло и горело. Ненавижу!

— Саш…

— Что ты хочешь? Денег? Я не дам, Надь. Мне твоими стараниями есть кого спасать и куда тратить.

У дома остановилось такси из которого выбрался Лешка.

— Уходи, — сказала я Наде, — охране скажу, чтоб тебя не пускали больше.

— Саш, мы же столько лет дружили, я ошиблась один раз и всё? — она Леху не видела.

— Именно, Надя. Столько лет дружили, а ты оказалась такая мразь.

— Опа! — Это Лешка дошел и разглядел, с кем я разговариваю, — ты тут, блядь, откуда? Сбежала, что ли?

— Ее под подписку выпустили, — я поплотнее запахнула куртку, — но это ненадолго.

Вот на Лешку Надя смотрит уже по-другому, никаких щенячьих глаз.

— Батя мышей совсем не ловит уже. Че те надо, а?

— Я не к тебе пришла, — огрызнулась бывшая подруга.

— Вот и вали, — пожал плечами Леха, — тебя сюда не звали. Пошли, Шур, пусть под воротами ночует, если хочет.

— А ты я смотрю уже у нее ночуешь? Дождался? — выкрысилась Надя.

Как я раньше в ней этого не замечала?

Леха дернулся в Надину сторону, но я успела влезть между ними и вцепилась в отвороты его куртки.

— Шура, пусти!

— В дом иди. Не марайся о нее.

— Ещё раз увижу, даже менты не найдут, — пообещал Леха таким тоном, что меня пробрало, — пшла отсюда!

— Леш, пойдем, — я потянула его от Надежды, — не надо.

— Саш… — я не понимаю, на что Надя рассчитывала своим жалобным мяуканьем. Вообще не понимаю, зачем она пришла.

Но теперь перемкнуло уже меня. Лешку я отпустила и пошла на бывшую подругу четко и негромко выговаривая;

— Что Саш? Ты подлая, трусливая, двуличная дрянь. Ты спала с моим женихом у меня за спиной, ты не стеснялась потом брать у меня деньги и улыбаться мне в глаза. Ты подставила меня, разрушила жизнь, которая у меня только наладилась, из-за тебя сейчас Сергей в коме. Я тебя ещё не придушила только потому что меня посадят и тогда ему уже никто не поможет. Так что молись, Надь, чтобы Сергей очнулся, потому что иначе меня уже ничего не остановит — я найду и тебя и Диму и пристрелю обоих, поняла? А дядя Игорь меня отмажет, не переживай, так что дадут по минимуму, даже никак за людей, потому что вы оба не люди, вы твари.

Надя попятились, Лешка за моей спиной молчал и никаких попыток остановить не делал.

Я стояла к Наде достаточно близко и смотрела на нее в упор. Не знаю, чего я хотела. Чтобы она что-то поняла и извинилась? На кой черт мне ее извинения? Они что-то исправят? Скорее просто выплеснуть свою ненависть к человеку, который во всем виноват.

— Ещё раз появишься, я собаку спущу, — равнодушно предупредила я, развернулась и пошла к воротам, на ходу бросив Леше, — пойдем.

Надя промолчала. Переваривала сказанное, что ли?

— Говорил я, что тебе рано сюда возвращаться, — Леха шел за мной по дорожке к дому, сосредоточенно и максимально прямо, — Димон на свободе не пойманный, эта вот приперлась.

— К чёрту, Лёш. Там карма и суд разберется, — вспышка ненависти прошла.

— Веришь в карму?

— Дядю Гену жалко, конечно, но…

— Но он сам такую дочь воспитал, — припечатал Лёха, — заходя в кухню.

— Да. Ты чего так нажрался вообще?

— Элю видел…

Я молчала. Слишком красноречивая пауза, должно быть продолжение. С Элей у Лешки были самые серьёзные и дорогие отношения. Они встречались почти два года, съехались, что-то планировали. А потом на голом месте разбежались и Леха на все вопросы отвечал просто, что не сошлись характерами.