— Ты целая?

— Да, руль вывернула, успела. Но домой не доеду.

— Километр какой? Я приеду сейчас.

— Семнадцатый, тут у указателя — знаешь, где грунтовка от шоссе идет?

— Понял. Жди.

Я вернулась к машине, но садиться в нее не стала, достала из сумки сигареты и закурила, глубоко вдыхая дым вперемешку с холодным воздухом. Интересно, но больше меня волновало не то, что я только что чуть не погибла, а откуда все-таки взялся человек? Я точно знаю, что мне не почудилось. Очередная чертовщина? Почему ее так много, последнее время?

Я скурила вторую сигарету до половины, когда рядом затормозила старенькая девятка из которой выбрался Андрей.

— Попутку поймал, — объяснил он мне, — Лизка же не водит, куда мою потом. Ты как?

— Осознаю.

— Сильно испугалась?

— Сам как думаешь? Не понимаю, как я успела увернуться.

— Водишь хорошо, я всегда говорил. Где твоя?

— Дома. Не завелась утром. Поехали, там Лиза одна. Дашка не с вами?

— Дашка у Маринки ночует. Саш, ты правда нормально?

— Да. Андрюш, — спросила я, уже сев в машину, — ты в мистику веришь?

— Нет, я реалист. А что?

— Ерунда твориться какая-то, то взгляд чужой, то подсказки какие-то, сны Сережины сбываются. Теперь вот человек…

— Какой человек?

— Между мной и грузовиком был человек. Я точно знаю, что его там не было, но я его видела.

— Саш, ты давно выспалась?

— Не веришь? Ладно, я бы тоже не верила. Только мне не показалось.

Андрей вздохнул, сделал вид, что сосредоточен на том, что сбавляет скорость перед поворотом.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Не съехала у меня крыша.

— Да я не о том — ты устаешь, не спишь, на кладбище это ездила, конечно что угодно могло почудится.

— Тебе после смерти родителей разве не казалось, что они рядом? — я никогда раньше его об этом не спрашивала.

— Нет. Я сразу понял, что теперь один. Дашка разговаривала с фотками, но она маленькая была. Я понимаю, что тебе это тяжело принять, Саш, вот ты и ищешь знаки какие-то.

Я отвернулась к окну. Ну да, тяжело принять, ищешь знаки… Нормальное логичное объяснение обычного человека.

— Не обижайся, пожалуйста. Просто так действительно крыша поедет, Саш.

Обижаться я не стала, хотя царапнуло — раньше Андрей всегда меня понимал, но тут, наверное, своя больная тема. Я хорошо помню, как мы сидели на его кухне, а в комнате спала мелкая Дашка, которая ещё не знала, что сирота. Первый и последний раз я тогда видела, как Андрюшка плачет.

У всех больная тема, у всех свои способы защиты, а как мне быть?

Нет, мы хорошо посидели, я действительно была рада видеть и Лизу и Андрюшку, отвлечься немножко.

Засиделись мы далеко за полночь, поэтому ребят я уломала остаться на ночь.

Только вот мне не спалось. Одевшись, я прихватила старую куртку и вышла на крыльцо.

Тишина, холодный влажный воздух. Посижу, проветрюсь, может быть, наконец засну.

Зета подошла к крыльцу и ткнулась носом мне в ладонь.

— Чего тебе, собака?

Сигаретный дым в свете фонаря был почти белым и я, почему-то, никак не могла отвести от него взгляд. Очнулась, только когда входная дверь открылась.

— Саш? — это тихонько вышла Лиза, — Хорошо все?

— Да, нормально.

— И поэтому ты ночью на улице с собакой разговариваешь?

— Лиз, иди в дом, я приду сейчас.

Девушка подошла ближе и села рядом на ступеньки.

— Плохо, да?

— Да нет, просто не спится что-то.

— Новости какие-то есть?

— Да, я сегодня с врачом общалась, он мне дал контакты, завтра буду звонить. Послушаю, что он скажет. Надеюсь, что-то больше, чем посоветует ждать. Мне это «ждать» уже поперек горла. А сколько я жду уже? И ничего не меняется.

Лиза помолчала, почесал Зету за ухом и сказала:

— Я в реанимацию попала сразу после училища, сама посчитай, сколько лет уже работаю. Я не врач, конечно, не академик, но поняла самое главное — ждать надо всегда. Те, кого действительно ждут, выбираются, иногда даже без последствий.

— В смысле — действительно?

— По-настоящему. Как ты. Бывают такие, кто просто устает ждать и сдается, бывает, кто ждёт из чувства долга или жалости, а бывает вот так, как у тебя, когда человек действительно нужен и нужен любой, только бы очнулся. Я всегда таким немножечко завидовала, хотя это ужасно звучит, да?

— Нет. Почему завидовала?

— Я. я, как Даша, Саш. Только у меня не было взрослого старшего брата, который бы заменил семью — когда мамы не стало, меня тетка под опеку взяла. Не из любви, просто «что люди скажут?». Не обижала, но и любви я не видела. Спасибо ей, что квартиру не продала, что в детский дом меня не дала сдать, но вот любви мне не хватило. Меня некому было всерьез ждать.

— Прости, я не знала.

— Не извиняйся, я уже взрослая девочка. Просто незакрытый гештальт или как правильно?

— Андрей знает?

— Конечно. Даше мы не сказали, чтоб ее решила, что я на жалость ей бью.

— Дашка перегибает уже в своей ревности.

— Имеет право, Андрей у нее один.

— Не имеет, Лиз. Это эгоизм, а не какие-то детские страхи. Я с ней поговорю обязательно.

— Послушает? — улыбнулась Лиза.

— Должна. Хотя у Серёжи с ней лучше получалось — Дашка стеснялась при нем истерить.

— Если тебе нужно с кем-то о нем поговорить, я послушаю, — предложила Лиза.

— Нет, это перебор с моей стороны. Но за предложение спасибо. Лиза, можно я странный вопрос задам?

— Конечно. Почему странный?

— У меня чертовщина какая-то, то сны Сережины сбываются — он мне рассказывал еще до… Давно, и это в точности сбылось, то у меня такое чувство, что рядом кто-то есть. Потом цветы — выбирала на кладбище его сестре, хотела взять георгины, а у самого прилавка вдруг толкнул кто-то к орхидеям. Оказывается, любимые цветы Сережиной сестры. Сейчас на дороге… Андрей не поверил, но я голову на отсечение даю, что был человек между мной и грузовиком! Взяться ему неоткуда было, но он точно был!

— Сергей тебе снится?

— Один раз, странный сон. Понимаешь, он как будто настоящий и это не сон вовсе. Говорил, что видит обрывками, что происходит здесь, но это может быть просто игры моего подсознания. И до того, как все случилось, снился, просил его дождаться. Тоже странный сон очень.

— Странно. Обычно, когда, как ты сказала, чертовщина, они снятся. Мне часто родственники подобное рассказывают. Раньше думала, что это какая-то защитная реакция и они выдумывают, чтобы потеря не так остро ощущалась, а потом сомневаться начала.

— Думаешь, там что-то есть и они действительно понимают, что здесь происходит?

Девушка спрятала руки в рукава куртки.

— Не знаю. Но очень хочется верить, что есть.

— Спасибо. За честность и за беседу.

— Не за что, Саш. Я понимаю, что тебе сейчас нужно с кем-то обсудить. И ты мне нравишься.

— Ты мне тоже. Хорошо, что вы с Андрюшкой встретились, — искренне призналась я, — Честно сказать, боялась, что ты ревновать будешь.

— Сначала ревновала немножко. А потом тебя у Сергея увидела и поняла, как это глупо. Вы такие интересные… Он тебя обожал, да?

— Да. Хорошее определение. Он… все для меня — мир, луну с неба, что захочешь. Ему это нравится, почему-то — поражать, восхищать, — меня вдруг прорвало, и я никак не могла остановиться, — даже сейчас — кольцо это обручальное. Он ведь мне письмо оставил. Просил его не канонизировать и жить дальше. А как я буду жить? Зачем? Сейчас живу, чтобы его вытащить, у меня надежда есть, а если этого вдруг не станет, что я буду делать? Для чего? Я без него зачем?

— Иди сюда, — Лиза обняла меня как маленькую, — ты устала, да?

— Ужасно. Прости, пожалуйста, не хотела на тебя все это, просто родители Сережины, кладбище, потом вот машина…

— Тсс, я знаешь сколько на работе вижу? У тебя так, немножечко. Вообще не понимаю, как ты тащишь на себе все это, я бы не смогла.

— Я тоже думала, что не смогу. Но кто-то должен.