Пеной из мраморных раковин Ночь, нарождаясь, бежит Маками, маками, маками, Розами - небо дрожит.
В синей хрустальной вечернице Яблоки бронзовых лун О предзакатная пленница Ночь на паркетном полу!
19.04.1954
* * *
Если луна, чуть жива, Блекнет в раме оконной Утро плетет кружева Тени балконов.
Небо приходит ко мне, Мысли его стрекозы, Значит, цвести войне Алой и Белой розы.
Значит - конец фонарям, Что им грустить, качаясь, Льется на мир заря Золотом крепкого чая.
НОКТЮРН
Когда перестанет осенний закат кровоточить И синими станут домов покрасневшие стены, Я окна раскрою в лиловую ветренность ночи, Я в двери впущу беспокойные серые тени.
На ликах зеркал, драпированных бархатом пыли, Удвою, утрою, арабские цифры тревоги. И в мерно поющей тоске ожидания милой Скрипичной струной напрягутся ночные дороги.
Придешь - и поникну, исполненный радости
мглистой, Тебе обреченный, не смея молить о пощаде; Так в лунном саду потускневшее золото листьев: Дрожащие звезды лучом голубым лихорадит.
* * *
Я нечаянно здесь - я смотрел В отраженья серебряных крыш И совсем от весны заболел, Как от снега летучая мышь.
Захотелось придти и сказать: - Извини, это было давно, И на небо рукой показать, И раскрыть голубое окно. - Извини, это было давно...
* * *
Дикари! Нас кормят мысли Открывайте банки, Если в них еще не скисли, Мысли-бумеранги.
На охоту! На охоту! Смерть - микроцефалам! Смерть - болванам, идиотам! нас и так немало!
Только диких кормят мысли Проверяйте банки! У кого мозги не скисли, К бою, бумеранги!
ДОН КИХОТ
Помнится, в детстве, когда играли В рыцарей, верных только одной, Были мечты о святом Граале, С честным врагом - благородный бой.
Что же случилось? То же небо, Так же над нами звезд не счесть, Но почему же огрызок хлеба Стоит дороже, чем стоит честь?
Может быть, рыцари в битве пали Или, быть может, сошли с ума Кружка им стала святым Граалем, Стягом - нищенская сума?
- Нет! Не о хлебе едином - мудрость. - Нет! Не для счета монет - глаза: Тысячи копий осветит утро, Тайная зреет в ночи гроза.
Мы возвратимся из дальней дали Стремя в стремя и бронь с броней. Помнишь, как в детстве, когда играли В рыцарей, верных всегда одной.
НОКТЮРН
Он придет, мой противник неведомый, Взвоет яростный рог в тишине, И швырнет, упоенный победами, Он перчатку кровавую мне.
Тьма вздохнет пламенеющей бездною, Сердце дрогнет в щемящей тоске, Но приму я перчатку железную И надену свой черный доспех.
На каком-то откосе мы встретимся В желтом сумраке звездных ночей, Разгорится под траурным месяцем Ображенное пламя мечей.
Разобьются щиты с тяжким грохотом, Разлетятся осколки копья, И безрадостным каменным хохотом Обозначится гибель моя.
ДОМ ГАРШИНА
С камня на камень, с камня на камень Крылья ночных фонарей... Тихи и жутки, злобны и чутки Темные пасти дверей.
Холод ступенек, пыль на перилах, Стенка, решетка, пролет... Смерть расплескала ночные чернила, В пропасть тихонько зовет.
Здесь он стоял, в бледной улыбке, Серой тоской занемог Огненно-алый, злобный и гибкий, Проклятый богом цветок.
Красные листья перед рассветом Дворники смыли со стен. Спите спокойно, в смерти поэта Нет никаких перемен.
Спри, не тревожась, сволочь людская Потный и сладенький ад! Всякий философ, томно лаская Нежный и розовый зад.
С камня на камень, с камня на камень, Стенка, решетка, пролет... С камня на камень, с камня на камень Ночь потихоньку плывет.
ПЕСНЯ ЛЕГИОНЕРОВ
Тихо мурлычет Луны самовар, Ночь дымоходами стонет: - Вар, а Вар? - Вар, отдай легионы!
- Нас приласкают вороны, Выпьют глаза из голов! Молча поют легионы Тихие песни без слов.
Коршуны мчат опахала И, соглашаясь прилечь, Падают верные галлы, Молкнет латиская речь.
Грузные, спят консуляры. Здесь триумфатора нет! - Вар! - неоткликнуться Вару Кончился список побед.
Тихо мурлычет луны самовар, Ночь дымоходами стонет: - Вар, возврати мне их! - Вар, а Вар? - Вар, отдай легионы!
КАТИЛИНА
1. Я полон злорадного чувства, Читая под пылью, как мел, Тисненое медью 'Саллюстий' Металл угрожающих стрел.
2. О, литеры древних чеканов, Чьих линий чуждается ржа! Размеренный шаг ветеранов И яростный гром мятежа.
3. Я пьян, как солдат на постое, Травой, именуемой 'трын', И проклят швейцаром - пустое! Швейцары не знают латынь.
4. Закатом окованный алым, Как в медь, - возвращаюсь домой, Музейное масло каналов Чертя золотой головой.
5. А в сквере дорожка из глины, И кошки, прохожим подстать Приветствуя бунт Катилины, Я сам собирался восстать.
6. Когда на пустой 'канонерке' Был кем-то окликнут 'Роальд!' - Привет вам, прохожий Берсеркер! - Привет вам, неистовый Скальд!
7. Сырую перчатку, как вымя, Он выдоил в уличный стык. Мы, видно, знакомы, но имя Не всуе промолвит язык.
8. Туман наворачивал лисы На лунных жирок фонарей... - Вы все еще пишете Висы С уверенной силой зверей?
9. - Пишу (заскрипев, как телега, Я плюнул на мокрый асфальт). А он мне: - Подальше от снега, Подальше, неистовый Скальд!
10. Здесь в ночи из вара и крема Мучителен свет фонаря. На верфях готовы триремы Летим в золотые моря!
11. Пускай их (зловещие гномы!) Свой Новый творят Вавилон... (Как странно и страшно знакомы Обломки старинных колонн!)
12. Затихли никчемные речи. (Кто знает источник причин!) Мы бросили взоры навстречу Огням неподвижных пучин.
13. Закат перестал кровоточить На темный гранит и чугун. В протяжном молчании ночи Незыблемость лунных лагун.
14. А звезды, что остро и больно Горят над горбами мостов, Удят до утра колокольни На удочки медных крестов.
15. Я предан изысканной пытке Бессмысленный чувствовать страх, Подобно тоскующей скрипке В чужих неумелых руках.
16. А где-то труба заиграла: Стоит на ветру легион Друзья опускают забрала В развернутой славе знамен.
17. Теряя последние силы На встречу туманного дня... - Восстаньте, деревья, на вилы Туманное небо подняв!
18. На тихой пустой 'канонерке' Останусь, хромой зубоскал: - Прощайте, прохожий Берсеркер! - Прощайте, неистоый Скальд!
ТРИУМФ
Тяжкой поступью входят трибуны Легионов, закованых в медь. На щиты, как осенние луны, Издалека приходят глядеть.
