На пороге стояла бедно одетая худенькая изможденная женщина неопределенного возраста: ей могло быть лет тридцать, а могло быть и все пятьдесят. Она недоуменно и вопросительно смотрела на офицера и его спутницу, явно не принадлежавших к ее сословию. Минни же с не меньшим удивлением рассматривала хозяйку дома: совсем не то, что она ожидала!

Рострон сорвал с головы фуражку.

– Миссис Джонстон?

– Да, – удивленно и нерешительно ответила женщина.

– Лейтенант Артур Рострон, мэм. Я.. мы пришли проведать вашего мужа.

При этих словах лицо женщины просветлело, и она засуетилась.

– Лейтенант Рострон, сэр, заходите, пожалуйста! Ой, у нас неубрано, как неудобно, как неловко! Мы вас не ждали!

И она принялась хлопотать, отряхивая крошки с круглого стола, покрытого белой с пятнами скатертью, передвигая стулья, собирая разбросанную по малюсенькой комнатушке одежду, детские деревянные игрушки. Четверо карапузов, бедно, но чисто одетых, уставились на гостей. Рострон и Минни протиснулись в комнату, одну стенку которой почти полностью занимал большой, но потрепанный, диван, на котором лежал грузный пожилой бородатый мужчина.

При виде Рострона он дернулся было ему навстречу, попытался встать, но тут же повалился назад со стоном.

– Лейтенант Рострон, сэр!

Рострон подошел поближе.

– Лежите, Джонстон, лежите! Вам нельзя вставать.

Миссис Джонстон, тем временем, удалось выпроводить ватагу ребятишек в соседнюю комнату. Она усадила Минни в единственное прилично выглядевшее кресло и принялась накрывать на стол – варенье в вазочке, чайные чашки, но Рострон вежливо отказался:

– Благодарю вас, у нас мало времени, нас ожидают к ужину родители мисс Стоттерт.

И он представил Минни супругам Джонстонам как сестру своего друга, а ей – хозяев квартиры.

– Мисс Минни, это мистер Джонстон, боцман с дредноута «Неустрашимый», на котором я служу, вернее служил, – поправился он, – и его супруга.

– Как служили? – воскликнул Джонстон. – Нам сказали, что вы в отпуске. Вы что, уволились из флота?

– Нет. Сегодня утром я посетил адмиралтейство и оставил им подробный рапорт о происшедшем с вами. После этого, я попросил перевода на «Неудержимый». С капитаном Тернером я служить уже не смогу, да и не хочу.

– Вы сделали это ради меня, сэр?! – воскликнул пораженный Джонстон.

– В первую очередь, ради справедливости, которая однозначно на вашей стороне, – ответил Рострон, – это бесчеловечно, что они решили лишить вас страховки, для того, чтобы спасти свои шкуры.

Минни затаила дыхание. Таким жестким она Рострона еще не видела никогда. Хотя это «никогда» всего-то длилось два дня, поправила она сама себя.

«Значит он может быть и совсем другим, как интересно…», – подумала Минни.

Так как было заметно, что она не в курсе событий, миссис Джонстон, присевшая на стул подле нее, быстро объяснила ей ситуацию в нескольких словах.

– Моего мужа, – рассказала она со слезами на глазах, – капитан и первый помощник послали закрепить сломавшуюся пополам во время шторма мачту. Ему пришлось залезть на нее во время сильного волнения. А этого нельзя было делать! Лейтенант Рострон, второй помощник капитана, пытался им воспрепятствовать, но они его не послушали. Мой муж упал и сломал бедро. Нужна срочная операция, а то бедро срастется неправильно или вовсе не срастется! А капитан коммандер Тернер и его первый помощник лейтенант Даггл в рапорте написали, что мол боцман Джонстон залез на мачту по своему собственному почину. Теперь нам не платят страховку, назавтра назначена операция, а у нас нет денег! – и женщина горько заплакала. – У нас четверо ребятишек, мал мала меньше, работать он не сможет, на что нам жить?! Я убираюсь у соседей, но это ведь крохи! На страховку только и была вся надежда!

Минни обняла ее и попыталась утешить, но как? «Боже мой, – подумала она, – как же далека моя жизнь от несчастья и нищеты, борьбы за существование!»

Тем временем, быстро оглянувшись на Минни и заметив, что она занята разговором с женой боцмана, Рострон вынул из кармана кителя и сунул в руки Джонстону какой-то пакет и приложил палец к губам. Однако если он надеялся, что его действия останутся незамеченными, он сильно ошибался. Джонстон его явно не понял.

– Что это? – громко спросил он, заглядывая в пакет и не веря своим глазам. – Деньги?! Деньги! Дженни, иди скорее сюда! Лейтенант принес нам деньги! Откуда?!

– Мы с офицерами «Неустрашимого» собрали вам на операцию и на лекарства, – Рострону было неловко, он явно не умел врать, – надеюсь, что достаточно…

Боцман не дал ему договорить.

– Какие офицеры, сэр! – произнес он с горечью. – Дженни ведь ходила в порт, разыскала всех, унижалась, просила о помощи. Капитан Тернер сунул ей в руку шиллинг, как попрошайке, а больше никто не дал ни пенни. – По обветренному бородатому лицу боцмана потекли крупные слезы. – После тридцати лет службы верой и правдой, меня выбросили вон как шелудивого пса! Это они послали меня чуть ли не на верную смерть, а деньги принесли вы… Это ведь ваши деньги, сэр!

Рострон молчал.

Всплеснув руками, Дженни бросилась к мужу, выхватила у него пакет, заглянула в него и расплакалась, а потом быстрым движением поцеловала у Рострона руку.

– Спасибо, лейтенант Рострон, сэр, вы наш спаситель!

Тот отскочил как ужаленный и густо покраснел. Смотреть в сторону Минни он даже не осмеливался, так ему было неловко. И напрасно.

Глаза Минни сияли. Ее просто распирало от гордости.

«Так вот почему он не хотел брать меня с собой – из щепетильности», – подумала Минни с нежностью, – «а я навоображала себе разной романтической чепухи. Насколько же все оказалось просто и – красиво!».

И тут ее осенило.

– Скажите, а вы уже знаете, какие лекарства вам понадобятся?

– Да, земский врач надавал нам кучу рецептов на всякие микстуры, таблетки и мази, – ответила Дженни, прижимая к груди драгоценный пакет.

Щечки у Минни порозовели.

– Я заберу рецепты с собой и попрошу отца отправить вам все эти лекарства завтра же утром бесплатно.

Джонстоны потеряли дар речи. А Рострон подошел к Минни и взял ее руку в свою.

– Отец мисс Минни – владелец сети аптек Стоттертов, – пояснил он, – в таком случае денег вам хватит и на операцию, и на проживание.

– А ваш отец согласится? – пролепетала Дженни.

– Папа мне, вернее нам, – сказала Минни, взглянув снизу вверх на стоящего рядом Рострона, – не откажет, можете не беспокоиться.

Дженни Джонстон, не веря привалившему счастью, побежала за рецептами.

Через несколько минут Минни и Рострон откланялись. У самого порога Джонстон их окликнул:

– Простите старику его фамильярность. Я ведь уже не служу во флоте, да и не хочется мне сейчас быть официальным.

Старый боцман перевел дух:

– Молодые люди, будьте счастливы, да хранит вас Бог!

Минни и Артур молча спустились вниз и так же молча забрались в кабриолет. Благословение старого моряка, у которого характер их взаимоотношений, видимо, не вызвал никакого сомнения, согревало сердце. Как-то не хотелось его обесценивать пустым разговором.

Стало прохладно. Возница предусмотрительно поднял верх кабриолета, и Минни с Артуром, уютно устроились под суконным кителем. Кабриолет мерно покачивался на мягких рессорах в такт бежавшим рысью лошадям. Артур поцеловал Минни руку, которую держал в своей, а ее головка покоилась на его плече, но они продолжали молчать. Так молчат люди, которым просто хорошо быть рядом, чувствовать друг друга, которых связывает нечто большее, чем слова, признания, даже страсть.

«Как удивительно, – думалось Минни, – с этим странным человеком все так стремительно, как в окошечке калейдоскопа! Еще вчера вечером я флиртовала, утром была влюблена, а сейчас у меня такое чувство, будто я знаю и люблю его всю жизнь. А может быть мы и впрямь любили друг друга и были женаты в какой-нибудь предыдущей жизни? Ведь верят же в реинкарнацию индусы! Может быть мы чем-то заслужили, чтобы судьба свела нас снова. И вчера вечером, в театре, мы просто узнали друг друга?»