«Звезд здесь две: маленькая розоватая и большая голубая, – подхватил Зом. Его наблюдательность всегда была выше всяких похвал. И на этот раз он меня не разочаровал: — Когда мы приземлялись, планета была между ними. Значит, сейчас будет восход».

Мы повернулись спинами к приобретающему пурпурную окраску зареву. Противоположная ему сторона горизонта действительно посветлела и окрасилась в синеву. Однако ждать, пока голубое светило окажется в зоне видимости, не стали. У нас имелась более важная задача – найти место, куда сможет перебраться наша группа.

«Что с Риш?» – бросил вопрос Дин, шаг за шагом продвигаясь по возвышенности, предшествующей уходящей к небу гряде.

От породы веяло теплом, как если бы где-то в ее недрах имелась раскаленная сердцевина. Но вопреки логике, утверждающей, что тепло обещает комфортный ночлег моей уязвимой добыче, все органы чувств новообретенного тела реагировали на это место… странно. Каким-то дичайшим напряжением. Рецепторы вопили об угрозе. Собратья, тенями скользящие рядом, испытывали аналогичные ощущения – сознания каждого из нас были открыты друг другу.

«И как себя ведут остальные эдаити из тех, кто еще не научился пользоваться оболочками?» – дополнил я вопрос, заранее выясняя, готовы ли спасенные собратья к переходу на сушу.

«Большей частью дезориентированы, – отчитался Орш, пристально всматриваясь в пористое основание под ногами. То, что поначалу мы приняли за неживую горную породу, при ближайшем рассмотрении оказалось окаменелой материей. Возможно, некогда живой? – Риш, в сравнении с остальными, в достаточной степени пришел в себя. – Мысль Орша вдруг оборвалась и вернулась уже с оттенком смирения: – Вернее, пришла…»

Я его понимал. Трудно перестроить привычное восприятие и начать разделять тех, кого раньше считал такими же, как сам. Мало того, еще и начать воспринимать их иначе!

«Как он принял… свою оболочку?»

Присев на корточки, приложил ладонь к теплой поверхности под ногами. Сигналы тела я уже научился понимать: оболочку манило тепло и то, что оно обещало, – негу, расслабленность, сытость… Стоп! Почему оно ассоциируется с пищей? От собратьев, повторивших мой маневр, фонило такой же настороженностью.

«Для Риша она не более странная, чем для нас поначалу были эти, – логично объяснил Орш. – Важнее то, как тела реагируют на противоположный тип оболочек».

«Они не угомонились?» – Я экранировал вопрос от Риза и Шоха, задав его исключительно Оршу. За всей суетой с реакцией пленников на ультразвук не уделил внимания этой проблеме.

«Нет. По-прежнему стараются держаться поблизости от Риш. А уровень агрессии в его… ее присутствии очень нестабилен – любая мелочь тут же провоцирует неконтролируемый всплеск».

«Как будем с этим разбираться?»

Секундная задумчивая пауза, и Орш спокойно выдал:

«Твоя добыча. Ее инструкции помогли. Она продолжит помогать?»

Сейчас подобное могло привести к риску для Трои – мне оказалось непросто принять это, позволив ей какие-то действия вне моего присутствия, но игнорировать интересы эдаити я не мог.

«Да», – мне, привыкшему принимать решения молниеносно и без сомнений, ответ дался сложно.

«Чувствуете аромат? – вклинился в наш диалог Зом. – Это что-то подходящее в пищу?»

Сейчас, когда он сконцентрировал на этом наше внимание, чувство голода захлестнуло с новой силой. Словно в недрах оболочки образовалась дыра, в которую со свистом устремилось все нутро. Сосущее и одновременно изнуряющее ощущение. Я такого не испытывал даже в момент побега со станции, когда вычерпывал все свои силы!

«Очень притягательное, – выразил охватившие нас общие ощущения Орш. – Невыносимо тянет…»

Мы переглянулись: неспроста и наверняка опасно.

Перегруппировка стала инстинктивным решением. Молниеносно мы расположились максимально удобно – достаточно близко, чтобы поддержать на случай неведомой угрозы, но так, чтобы не перекрывать обзор и не мешать.

«Сдерживаемся», – чуть ли не захлебываясь ощущением какой-то запредельной жажды, я целенаправленно блокировал в своем сознании все сигналы явно ошалевшей оболочки: ее практически сводило судорогами от слабости и лютой потребности насытиться.

Прищуриваясь, чтобы не быть ослепленным отражением лучей местного светила, я заметил, как содрогаются тела спутников. Еще несколько минут назад голод был, но не такой дикий. Что поразительно, даже оболочки собратьев начинали казаться… вкусными.

«Неведомое… – с трудом выдавил Хал, подобно всем нам борющийся с нежданными потребностями. – Кажется, навязанное».

«Определенно внушенное», – словно выплюнул Орш.

Попытка заставить нас проявить слабость, подчинить, поработить… Это стало вызовом.

«Что-то, действующее на оболочку, – дополнил наблюдения Зом. – Искажающее восприятие реальности. Я вас жрать готов».

Усилием сознания я постарался вернуть контроль над телом, обуреваемым инстинктом голода, абстрагировался от зова, обещающего насыщение и блаженное довольство. Сущность эдаити твердила: если так толкают идти вперед – следует остановиться. Не сбежать, спасаясь от угрозы, но осмыслить ее. А уже потом…

Мир эдаити таков: нет ничего беспощаднее нас самих. И это не может измениться с появлением тел. Иначе мы проиграем, став рабами оболочек подобно всем материальным существам.

Умиротворяющая тишина, ослепляющее сияние голубоватого света, льющегося с неба и отражающегося от мириадов крошечных вкраплений в пористой породе, до которой мы добрались. Взгляд запечатлевал одну картинку за другой: причудливые контуры материи, на которой мы стояли, ее уходящие ввысь пласты; тени наших тел, замерших в напряжении невидимой борьбы с самими собой; полное отсутствие чего-то похожего на растительность. Лишь голый плотный остов окаменелой породы под ногами.

Это точно было что-то разросшееся и, вероятно, погибшее когда-то очень давно. При жизни оно тянулось вверх и вширь, оплетало все, встреченное на пути, в итоге стало горами. Отсюда и округлые впадины, которыми изобиловала порода, – разной глубины провалы размером от шлема скафандра Трои до дверного проема звездолета, способного вместить и наши немаленькие тела.

«Войдем?»

Едва до меня дошла мысль совладавшего с собой Орша, как оформилась и собственная догадка – притягательная потребность толкает именно к этому! Приглашает проскользнуть в одно из отверстий.

«Должны, иначе не разберемся, – согласился с собратом. Все опасное в этом мире, так или иначе, будет вынуждено признать, что опаснее нас оно быть не может. – Я выясню».

Перехватив друг друга за руки, образовали живую цепь, звенья которой были крепки настолько, насколько незыблема сама сущность эдаити, не признававших поражения и не знавших слабостей. Но это не означало, что мы безрассудны: сейчас я был насторожен и доверял собратьям, готовым выдернуть меня назад. Чтобы вновь вернуться и взглянуть в лицо неведомой угрозе!

Аромат, обещающий насыщение, по-прежнему манил, сияние усиливалось. Прочность материи под легчайшими изучающими прикосновениями руки говорила о незыблемости и долговечности этого пути. Все вокруг подталкивало рухнуть в недра ближайшего зева, окунуться в его темное тепло – все мы чувствовали жар, идущий от каждого из отверстий.

Чтобы найти путь – надо идти вперед. Я шагнул, чуждый страху, но ведомый извечной потребностью открыть для себя и поглотить нечто большее. Одна рука, готовая принять на себя первый удар неведомого, чуть выдвинута вперед, прикрывая лицо, вторая отведена назад и в надежном захвате сцеплена с рукой собрата.

Меры предосторожности. Раньше, в моем прежнем облике, они были бы лишними. Теперь же, несмотря на прочность тела, оказались решающими в борьбе за знания и пищу.

Полость, в которую я проник, была сумрачной. Однако чувствительным глазам оболочки света хватало, чтобы рассмотреть пористые серые стены, покрытые неровными буграми и выростами. Один из них был просто гигантским. Выше моего роста, в два раза толще. С его вершины свисали перевитые красные жгуты толщиной с мою руку. А на конце каждого из них красовался раздутый нарост, источающий тот умопомрачительный аромат, что едва не свел нас с ума. Здесь запах был настолько силен, что просачивался даже через преграду, закрывающую ноздри.