В 1820 году коммерческие интересы его шурина Мозеса Монтефиоре, заинтересовавшегося страховым делом, заставили Бенджамина обратиться к исследованиям смертности, а уже в 1825 году он опубликовал magnum opus, главную работу своей жизни[7]. С английского название работы можно перевести как «О природе функции, выражающей закон смертности человека, и о новом способе определения стоимости страхования жизни».
Оказывается, время дожития зависит от двух одновременно происходящих процессов, результатом которых является наступление смерти. Один из них представляет собой проявления чистого, то есть независимого от возраста и других факторов, случая (учет этой фоновой компоненты смертности и есть вклад Мейкхама). Второй же отражает спадающую по экспоненциальному закону способность организма выдерживать повреждения и стрессы. Два века спустя исследователи современности используют новейшие технологии, включая последние достижения генетики и искусственный интеллект, чтобы наполнить смыслом это определение старения и воплотить такое понимание процессов старения в эффективные медицинские технологии.
Оставим рефлексию о природе старения для последующих глав, а пока отметим, что уже в викторианской Англии научные достижения сразу же находили применение в бизнесе. Исследования математических законов старения и смерти были замечены не кем иным, как Натаном Ротшильдом, компаньоном и родственником Монтефиоре. Они предложили Гомперцу занять должность главного актуария (то есть специалиста по оценке рисков) в учрежденной ими в 1824 году Alliance Assurance Company. К слову, предыдущая попытка Гомперца устроиться на такую же работу в другую страховую компанию закончилась неудачей: несмотря на несомненную квалификацию соискателя, ему помешало его происхождение. Alliance Assurance после ряда слияний и поглощений работает и по сей день под именем RSA Insurance Group. По состоянию на 2020 год в подразделениях страхового гиганта в 26 странах работало 12 000 сотрудников, а капитал в размере более £5 млрд можно назвать памятником математическому таланту и практицизму замечательного ученого.
В XXI веке стало аксиомой, что наука и технологии являются основным мотором революционных общественных изменений. Меньше принято признавать, что это дорога со встречным движением. Оглядываясь в прошлое, нельзя не заметить, что момент открытия закона Гомперца отнюдь не случаен. Оно стало возможным вследствие фундаментальных изменений в структуре смертности в последние столетия: в обществе снижается уровень насилия и последовательно искореняются инфекционные болезни. Закон экспоненциального роста смертности от возраста просто не мог быть открыт в Средние века, когда риск погибнуть от инфекции был чудовищным, особенно для детей до 10 лет, зато дальше почти не рос с возрастом. Дожившие до средних лет счастливчики успевали повстречаться и победить в столкновениях с важнейшими патогенами, а потому становились менее уязвимыми благодаря приобретенному иммунитету. Вот почему в Венецианской республике человек, доживший до 30, платил за страхование жизни меньше, чем его более юные современники.
Фактическое удвоение продолжительности жизни в ХХ веке (до 80 лет в развитых странах) навсегда изменило отношения между человеком и смертью. В наши дни мы живем с ощущением, что смерть случается редко, всегда не с тобой и точно не скоро. Гораздо больше нас беспокоят нежелательные изменения во внешности, слабеющее здоровье, упадок сил и страдания наших близких, связанные с болезнями в конце жизни. Человек все еще «смертен, причем внезапно», но смерть теперь все чаще происходит в результате многолетнего развития хронических заболеваний.
Меняется и характер смертельных угроз: в произведениях русской, да и зарубежной классики старики не умирают от болезни Альцгеймера. Место сифилиса, тифа и туберкулеза сейчас занимают сердечные и онкологические заболевания. Гораздо медленнее меняется медицинская парадигма: воодушевленные колоссальными успехами в лечении инфекционных заболеваний, медицинские профессионалы наращивают усилия по методичному искоренению каждого из многочисленных хронических недугов. Но насколько эффективен такой «последовательный» подход?
За последние 50 лет прогресс, достигнутый в диагностике, лечении и предотвращении сердечно-сосудистых заболеваний, уже привел к значительному снижению риска смерти в результате болезней сердца. Именно поэтому, а вовсе не в результате ухудшения экологических условий, как часто говорят, люди стали доживать до возникновения онкологических заболеваний. Вот почему в последние годы в развитых странах именно злокачественные опухоли становятся главной серьезной медицинской проблемой, угрожающей жизни человека.
Согласно данным исследований PURE (Prospective Urban and Rural Epidemiologicstudy), опубликованных в журнале Lancet в 2019 году[8], риск смерти от рака вышел на первое место в статистике смертности в таких странах, как Швеция, Канада, Аргентина, Чили и Турция. По нашим данным (см. Communications Biology, 2019[9]), рак является первым возрастзависимым диагнозом у 51 % участников UK Biobank – одного из крупнейших национальных биобанков из доступных для исследования источников медицинской информации в мире.
Смену тренда и новые запросы, связанные со здоровьем избирателей, ощутили политики, и уже в 1971 году президент США Ричард Никсон подписал закон, положивший начало национальной программе с амбициозной целью – искоренить рак как одну из основных причин смертности. Так, чуть больше полвека назад человечество бросило вызов болезни, и сейчас благодаря более чем $100 млрд, потраченным на исследования, и усилиям целого поколения ученых вместо привычных токсичных лекарств, атакующих раковые клетки, появились новые, высокоэффективные и все более безопасные средства. В результате внедрения революционных методов лечения десятилетняя выживаемость онкологических больных уже превысила 50 %. Это, конечно, средние цифры. В случае рака простаты и молочной железы цифра еще оптимистичнее – 60 %, для рака легких, увы, все еще меньше чем 10 %.
Казалось бы, решая одну медицинскую проблему за другой, смерть можно отодвинуть дальше и дальше, а перспективы бесконечной жизни без болезней, наоборот, приблизить. К сожалению, это не так. Оказывается, вероятность возникновения каждого из хронических заболеваний вроде диабета 2-го типа, инфаркта или болезни Альцгеймера быстро нарастает с возрастом (см. график). Обратите внимание на масштабы по осям: по горизонтали годы с момента рождения (так называемый хронологический возраст), а по вертикали – уровень заболеваемости (число заболеваний в год на 100 000 человек). Обратите внимание, что график выполнен в логарифмической шкале – увеличение риска на «одно деление» отвечает росту вероятности заболевания в 10 раз.
Согласно нашим расчетам, опубликованным в 2018 году, скорость роста риска возрастзависимых заболеваний хоть и отличается немного в зависимости от специфики заболевания, но нарастает по похожей схеме в геометрической прогрессии и удваивается каждые восемь лет. Это значит, что любое снижение рисков хронических болезней или смерти в результате медицинского вмешательства против каждой из болезней очень быстро нивелируется за счет экспоненциального роста рисков всех остальных заболеваний с возрастом.
Вот почему даже полное искоренение только какого-то одного из многочисленных заболеваний, связанных с возрастом, дало бы крайне незначительный эффект. Если бы завтра появилась таблетка, которая за один день излечивает от всех видов рака, продолжительность жизни людей увеличилась бы всего на два или три года. Эта ситуация известна в демографии как парадокс Тойбера[10]. В первый год, конечно, произойдет значительное снижение смертности, однако вскоре люди, не умершие от онкологических заболеваний, доживут до болезни Альцгеймера и других неизлечимых на сегодняшний день заболеваний.
