Зеркало разбилось. Пропали отображенные в нем силуэты.

Вопреки всем законам, зеркала не отражали комнату с высокими окнами, за которыми, казалось, был целый мир: с горами, полями и рекой, но куда Амира не могла выйти. Огромная комната с темным мраморным, всегда холодным полом и ровно посередине — большое, мягкое ложе, стоявшее на постаменте, к которому вели три широкие ступени.

Вместо предметов мебели, украшений и дверей, по остальным четырем стенам были развешаны зеркала. Огромные зеркальные поверхности располагались даже на потолке.

И они каждый день, каждую минуту, каждую секунду, сводили Амиру с ума.

В них она не видела мраморного пола, ложа и себя.

Зато видела бесконечные двигающиеся сюжеты из жизни двух существ, что давно мертвы.

Мира и Суйхат.

Вместе. Рядом.

Они целовались. Обнимались. Беззвучно разговаривали. Смотрели друг на друга.

И последнее больше всего выводило из себя.

Как он смотрел на нее!

На другую.

Не на нее. И бывшая Покровительница Любви сходила с ума от мысли о том, что на нее никто и никогда так не смотрел. Никто. Никогда.

И она практически выла от осознания того, что такого любящего взгляда она может никогда и не увидеть.

Такой пытки не вынесло бы любое сознание. Амира не стала исключением.

Иногда, видимо для разнообразия, на одном из зеркал возникало изображение его смерти. Тот момент, когда выпущенное ею смертельное заклятие врезается в Суйхата и он, еще только дышавший, осыпается пеплом в воду. Так ненавидимую ею, морскую воду. И тогда она закрывала глаза. И ждала.

Ведь изображения сменялись одно на другое. И рано или поздно, но и этот, один из самых страшных моментов в ее жизни, исчезнет, сменится другими. Дав передышку. Ненадолго.

Впервые, когда зеркало показало смерть Суйхата, она отвернулась. И то зеркало, на которое упал ее взгляд, тоже отобразило этот момент с самого начала. И следующее. И следующее.

Любезно оставленный Ниэлем, словно в насмешку, сервиз быстро закончился и она бросилась на зеркала своим телом. Разбивая одно за другим. Истекая кровью. В надежде умереть.

Но, нет.

Очнулась без всяких повреждений на том же ложе. Среди абсолютно целых зеркал.

Как же она его тогда возненавидела! Она и не знала, что может настолько ненавидеть. Раньше Амира не испытывала и пятой части этих чувств.

Бирюзово волосый выскочка оказался не только талантлив, но и жесток. Жесток и изобретателен. Параметры тюрьмы задает маг, плетущий заклинание.

О! Он знал, что в него вложить.

Огромный мир за окнами и невозможность выйти и вдохнуть.

И они, постоянно они, те кого она ненавидела, любила и уничтожила.

Из-под зажмуренных век женщины выкатились слезинки.

Как же она устала.

И как же жаждала покинуть это ненавистное место.

Любой ценой.

* * *

— А ты не сильно торопился. — Ехидный смешок брата заставил Вана скривиться. Пожалуй, брат был одним из двух существ, с которыми он позволял себе расслабиться и показать какое-то подобие чувств. Выпущенный же в его сторону клуб дыма, с приятным вишневым ароматом, еще и немного вывел из себя.

— А ты все никак не избавишься от своей привычки вонять. — И Ван, исключительно для того, чтобы потянуть время, прошел к окну и вручную его распахнул, вместо того, чтобы воспользоваться магией.

Силь растянул губы от уха до уха и, сощурившись, цепким взглядом несколько раз прошелся по брату.

Он сразу отметил и не присущую его педанту-братцу некоторую небрежность в одежде, и его взвинченное состояние, и попытку потереть мочку уха.

«Да будь я проклят, если братцу не женщина нервишки подпортила.» — Силь, никак не выражая внутренние эмоции, про себя осклабился.

Ван же смотрел на брата и отмечал и их общую схожесть и, в то же время, совершенную непохожесть друг на друга.

Менее высокий, более плотно сбитый, с излишне резкими чертами лица, брат не был похож на утонченного аристократа. Но его уму, а уж тем более, не менее редкому дару, чем у самого Вана, позавидовали бы многие. Вернее, завидовали многие.

Только вот личная жизнь брата даже для Вана оставалась закрытой.

Он, конечно, догадывался, что ту надолжницу, гному, похищенную лет двадцать назад из селения, брат уже давно сделал женой. Даже не просто догадывался, а точно знал о статусе брата.

Но Силь молчал, а Ван не спрашивал, хоть и привычка курить, вошедшая в жизнь брата вместе с гномой, бесила его невероятно.

Жену Силь прятал ото всех. Особенно от женщины, что им положено было называть матерью. Та все еще не отчаялась подороже продать сыновей. И только их собственное упрямство и недюжие магические способности не позволяли ей действовать силой.

Ван иногда подозревал, что Силь станет очередным из его окружения, кто уйдет в человеческое государство вслед за Майтом.

А в свете последних событий, иметь своего постоянного представителя во дворце правителя — лучше и не придумаешь. Да еще и представителя, женатого на гноме.

— Ты уже что-то успел достать? — Поинтересовался Ван, впрочем, не особо надеясь на положительный ответ.

Силь отрицательно покачал головой.

— Они охраняют свои архивы еще лучше, чем члены Совета собственные жизни.

— Я подозреваю, что попади многое из этого архива в лапы Совета, то весь род бы предали смерти. Чтобы не сеять инакомыслие.

Силь посерьезнел:

— Так может не стоило меня отзывать?

Ван покачал головой и прошелся по комнате, задевая предметы мебели хвостом.

— Уже не важно. Не важно, что ты там найдешь. То, что узнал я, перекрывает пользу информации, какую можно было получить из архива.

— Да? Вы нашли связного? — Скучным голосом поинтересовался Силь.

Ван рассмеялся:

— Он нас сам нашел, спас Нилу… — Начал бодрым голосом Ван, словно рассказывая веселую историю, и осекся. Посмурнел.

«Ага. Значит, Нила.» — Силь все больше скалился внутренне, внешне оставаясь лениво-небрежным.

— Это не та, которой я противоядие нес? — С видом, словно ему и вовсе неинтересно, поинтересовался Силь и добавил. — Что-то ее все время спасать приходится. Неважнецкая вам Госпожа досталась.

— Уж какая досталась, — огрызнулся Ван и хвостом снес со стола пиалу, разбив ее и даже не обратив на это внимание. Силь проводил полет пиалы задумчивым взглядом. — Тебе надо быть благодарным, что она вообще нас с Майтом купила, потратив при этом едва ли не на все свои сбережения.

— Поверь, я ей очень благодарен. Но так и не понял, зачем покупать лишние рты, когда самой негде жить и нечего есть.

— Да что ты понимаешь в человечности! — Разошелся Ван, начиная преображаться. Но, наткнувшись взглядом на изучающий взгляд Силя, тут же успокоился. — Ты это специально…

Силь кивнул.

Ван отвернулся.

Он прекрасно понимал брата, если бы Силь пришел таким нервным, он бы тоже постарался выяснить в чем причина.

Но Ван и сам не понимал, насколько он хочет впускать даже брата, в свое, личное. Тэй…

Ван почувствовал, как внутри все холодеет. Теперь Тэй практически отрезанный ломоть.

— Силь, дорогой, у тебя что-то случилось? — Послышался от двери глубокий грудной голос. И Ван резко развернулся.

Увидев, что в комнате находятся двое, вошедшая в помещение женщина побледнела и бросила извиняющийся взгляд на Силя.

— Его можешь не бояться. Тут ты никого можешь не бояться. Все свои. — Мягко произнес сильф, откладывая трубку в сторону и поднимаясь. Он подошел к женщине и ободряюще ей подмигнул. Та нервно сглотнула и все косилась на застывшего Вана. Она раньше слышала о непохожести Силя на своего брата. Но видеть Вана ей довелось впервые.

— Ван, знакомься, это моя супруга, Дарина. — Мягко улыбнулся Силь, но на Вана смотрел так, словно сейчас решалось их совместное будущее.

И Ван отмер.

— Очень приятно, — он, включив весь свой шарм, подошел к уже начинающей розоветь щеками женщине, взял ее руку и поцеловал самые кончики пальцев. — Вы прекрасны и голосом, и внешностью и, смею надеяться, характером и умом.