— Что ты предлагаешь? — спросил Рейес, окидывая взглядом балкон, площадку под ним и пирс с лодкой.

О. Очевидно.

— Спустимся вниз и угоним лодку.

— Артур нас линчует, — тяжело вздохнул Рейес, понимая, что уже согласен.

— Боишься? — Эггзи повернулась к нему, и её глаза блестели почти детским, живым восторгом и предвкушением.

Рейес думал, как редко такое случалось при их работе, как часто Эггзи с Рокс пили текилу, вместо тихого вечера в доме. Поэтому ответ был известен заранее. Рейес сокрушенно покачал головой и активировал сканер, осматривая площадку под ними.

— Ты невыносима.

— Поэтому ты меня и любишь, — невозмутимо ответила Эггзи, пожимая плечами.

Любит? Любит. От неё и правда было некуда не скрыться. От этой восхитительно невыносимой и проницательной Эггзи Анвин. Артур вылепил из неё слишком хорошего агента.

— Я первый, — только и ответил Рейес, прикидывая, как легче спуститься по колонне.

Эггзи не смущали десятисантиметровые шпильки. То, что она в принципе могла на них вытворять, было произведением акробатического искусства, по скромному мнению Рейеса. Поэтому Рейес нисколько не удивился, когда она ловко спустилась вниз по колонне, не порвав платья.

Он протянул ей руку, чувствуя себя практически героем романтической комедии, потому что Эггзи схватила и крепко сжала его ладонь в ответ, радостно улыбаясь и утягивая за собой. Её каблуки тихо цокали по пирсу, вторя стуку его сердца, когда они бежали к лодке.

Ну точно, мелодрама. Почти классика. Только у Эггзи не было недостатков{?}[Это отсылка «В джазе только девушки», к финальному диалогу с Озгудом, когда он говорит: «У всех свои недостатки».]. Сплошные изюминки.

Рейес всё равно не мог сдержать шальной, мальчишеской улыбке. Он не помнил, когда в последний раз творил такие глупости, да и творил ли вообще. Его мать, наверное, — точно. Рейес помнил о ней немного, но она была самой яркой, невероятной и изумительной женщиной в мире. Она пахла домом, солнцем Майорки и почему-то сладкой ватой. Хитро улыбалась ему, когда он хулиганил, и, глядя на неё, вся аристократическая английская холодность отца куда-то исчезала.

Рейес смеялся так, будто ему снова было двенадцать и жизнь была простой и светлой, счастливой. На душе было… удивительно легко. И Эггзи сияла рядом.

Рейес прикрыл глаза, стараясь сохранить этот момент в памяти. В лицо бил морской ветер, шумел мотор, и Эггзи вела катер неизвестно куда, рассекая волны и даже подпрыгивая на них… И не было мгновения прекрасней.

— Вот куда мы идём! — рассмеялась Эггзи, замедляя движение и указывая на пляжную вечеринку, где звучал и гремел бразильский фанк.

Рейес даже отсюда слышал и, кажется, чувствовал его: как заводные ритмы проникали под кожу, пробирались куда-то в сердце и звали присоединиться к общему безумию.

— Помоги мне укоротить платье, — попросила Эггзи, и будто опомнившись добавила, — пожалуйста.

Они причалили к маленькому пирсу, и мотор затих.

— Уроки Артура не прошли даром, — ухмыльнулся Рейес, приседая перед ней на одно колено и поднимая взгляд.

Эггзи выгнула бровь, смотря на него с долей иронии и ехидства, мол «что ещё скажешь, дорогуша?». Рейес только хмыкнул, ловко проводя по боковому шву ножом и распарывая платья вверх до колен и выше. Он почти зачарованно провёл по обнаженному (какой моветон!{?}[Неприлично появляться на светских мероприятиях в платье и без капроновых колготок.]) бедру, целуя маленькую татуировку над коленкой.

— Рейес, — тихо выдохнула Эггзи, кусая губы.

— Я знаю, — покачал головой Рейес, используя резак, чтобы обкорнать платье по кругу, убирая длину, — вечер только начинается.

Эггзи рассмеялась, задорно сверкая глазами. Да, только начинается. Она так же ловко избавилась от громоздкого колье и длинных серёжек, сбрасывая всё это на пол и пытаясь ногами стянуть с себя шпильки.

Рейес почему-то зацепился за этот момент. Откровенное варварство по отношению к дорогой, качественной обуви (с ядовитым лезвием), но это было так похоже на Эггзи. Напоминало, где она выросла и кем ещё совсем недавно была, и помимо недовольства, он испытывал странную нежность. Как когда ты замечаешь забавную фишку у своего партнёра и ловишь его на этом постоянно. Маленькая деталь, что связывает вас неожиданно крепко. И вот ты уже не можешь спокойно смотреть на брокколи, потому что она принципиально сжигает их всякий раз, чтобы выкинуть; или слушать ту самую глупую песню, которую она однажды случайно (а может и нет) включила по громкой связи, транслируя всему агентству… И это копится, копится… пока ты не осознаёшь, что вся твоя вселенная наполнена ею: что солнце встаёт с её утренней смс, а день заканчивается, когда она присылает тебе по защищенному каналу мем с мопсами.

Вселенная Рейеса полна улыбкой Эггзи Анвин. Брошенных вскользь, адресованных ему и другим, усталых, вымученно искренних, отчаянно болезненных и счастливых…

Рейес скинул пиджак, избавился от запонок, бабочки, обуви и носков, закатывал манжеты, словно скидывая с себя лишнюю шелуху.

Когда они поднялись на причал, прохладный песок заставил их вздрогнуть. Эггзи рассмеялась, толкнула его и прокричала, что он водит, бросаясь по причалу со всех ног.

Это было так по-детски. Рейес не мог позволить себе проиграть.

***

Они присоединяются к первой попавшейся вечеринке, вливаясь в толпу танцующих и прижимаясь к друг другу. Музыка ведёт их за собой, скрадывая весь остальной мир, остаются только обжигающие касания, движения и украденные поцелуи.

Рейес чувствует себя окрыленным и пьяным, словно пузырьки шампанского бегут по венам, но это страстные касания Эггзи. Фанк прекрасен тем, что обнажает человеческую сущность, вытаскивая все сокровенные желания наружу. И каждое касание… Рейес прикасается к Эггзи жадно, искренне, будто умрёт, если этот контакт исчезнет, не проживёт и минуты.

Целовать Эггзи всё равно, что дышать под водой. Легкие сжимает от давления, весь мир кажется немного мутным, а движения — замедленным, но каждый вдох напоминает о том, что ты жив, здесь, в самой глубине. Только вместо толщи воды над головой — эти разрушающие и заново создающие его чувства.

Эггзи смотрит на него так, будто весь мир сузился до этих светло-карих глаз.

Они тонут в музыке, в безумие и страсти, одной на двоих.

Рейес усаживает Эггзи на диван в катере и опускается на колени. Он снова целует маленькую татуировку над коленкой. И несмотря на ситуацию, думает, что это трогательно и нежно. Маленький отпечаток лапки Джей Би на месте, которое он больше всего любит слюнявить и кусать.

Рейес думал, что эта магия исчезнет, когда они поддадутся обычной страсти, когда исчезнет преграда в виде одежды, а Эггзи будет просить больше и больше, царапая его спину и сжимая плечи… Но ничего не меняется. Под всей сводящей их с ума страстью, всё ещё плещется океан болезненной нежности.

Очки мигают входящим вызовом. Эггзи не думая отшвыривает их куда-то в сторону, слышится тихий всплеск, но этого они уже не замечают, поглощенные новым поцелуем.

(На самом деле, если бы это было срочно и важно, очки бы приняли вызов автоматически, без запроса.)

— Какой же ты невыносимый, — шепчет Эггзи, выгибаясь его в руках и поддаваясь на встречу каждому толчку.

— Нап… — она громко стонет, на секунду забывая, что хотела сказать, — напыщенный!

— Я тоже тебя люблю, — шепчет Рейес ей на ухо.

И мир не раскалывается, и всё остается прежним, когда Эггзи вторит:

— Люблю, люблю…

Потому что мир раскололся, сделал поворот на 360 градусов и собрался заново, ещё в тот момент, когда они впервые встретились.

Эггзи Анвин была его погибелью, любовь и целой вселенной. Но Рейес был таким же. Их миры давно сошлись и перемешались.