Гермиона не замечает, как Северус сползает на колени возле ее постели, не чувствуя собственного тела, но не выпуская ее руки из своей.

— Господи, — хрипит Гермиона, чувствуя, как чудовищная чернота разрастается у нее в груди, мешая вдохнуть, — Господи…

Гермиона глухо орет боль в подушку, уткнувшись в нее носом, широко раскрыв рот и зажмурив до искр глаза. Северус тянется к ней трясущейся рукой, обхватывает дрожащее лицо ладонью и склоняется ниже, прикасаясь к ее лбу своим.

— Гермиона, — он не слышит собственного голоса, — это я виноват, — он не понимает, говорит это вслух или лишь думает об этом. — Это все моя вина.

Медсестры переглядываются, не понимая, что им делать. Одна из них просит объявить время смерти, и акушерка, убрав с лица маску вниз, бросает взгляд на часы, озвучивая двадцать сорок три.

Они сами не понимают, как им быть. Такие случаи были единичными. Даже акушерка, разменявшая на этой профессии три десятка, в Мунго подобных случаев не встречает ни разу за время своей врачебной практики.

Гермиона задыхается от пульсации горя в грудной клетке и понимает, что ей просто жизненно необходимо ее заполнить, иначе случится непоправимое. Иначе сердце ее остановится в следующую секунду. Она чувствует это так сильно, что ее даже трясет. Ей нужно подержать его на руках.

Хотя бы один раз.

— Дайте его мне, — хрипит она, протягивая свободную дрожащую руку вперед.

Медсестры переглядываются, но акушерка не дает им времени на размышления. Берет младенца в голубом одеяле на руки и держит его так, будто… Будто он в порядке. Гермиона высвобождает пальцы из руки Северуса и тянет дрожащие ладони вперед.

Акушерка, не в силах скрыть искренней жалости и сочувствия, кладет кулек ей на грудь и отходит на два шага назад.

Северус смотрит на то, как Гермиона склоняется над вечно спящим младенцем с безграничной любовью, и ее лицо изломляется судорогой боли, когда она не сводит взгляда с его закрытых век, трепетно прижимая кулек к груди.

Я должен был защитить ее. Защитить их обоих.

Вина захлестывает Северуса целиком и полностью, в мыслях гудит только одна установка, только одна цель. Реальность дрожит перед глазами, в голове проносятся события. Резко, без остановки, один за другим, как картинки, которые вертятся на карусели, образуя живую анимацию.

Он понимает, что происходит, когда ему помогают подняться на ноги и просят ненадолго покинуть палату. Розамунд тут же мчит к нему, стоит сестрам вывести его в коридор. Он видит ее боковым зрением. Она молчит.

Северус не отрывает глаз от Гермионы, которая лежит в постели с безразличным ко всему окружающему взглядом, сухими глазами, застывшими на щеках слезами и пустыми руками, брошенными на бедра ладонями вверх.

Когда дверь закрывается, и коридор погружается в полумрак, Розамунд подходит к нему со скрещенными на груди руками, чтобы скрыть дрожь, и старается заглянуть ему в глаза.

— Северус, — она делает два неровных шага вперед, — что случилось? — хриплым от долгого молчания голосом задает вопрос Рози.

Она смотрит на его безучастный взгляд, опущенные плечи и едва подрагивающие губы. Розамунд понимает, что не время задавать такие вопросы. К тому же, ответ она находит и сама. Рози не решается спросить что-то еще, только молча стоит с ним рядом в пустом коридоре, окутанном мертвой тишиной.

Северусу хочется сказать хоть что-то, чтобы заполнить ее, но, едва открыв рот, он понимает, что не может произнести ни единого слова. Чернота, тяжелым шаром образующаяся в грудной клетке, начинает разрастаться, постепенно заполняя каждую клеточку тела.

Комментарий к 6. flashback

Меня можно найти в социальных сетях:

inst: dominika_storm

tik tok: dominika_storm

========== 7. ==========

Комментарий к 7.

Читать с: **Robot Koch — Manipura **

Следуя за траекторией волшебства, последний крючок попадает на место, и штора оказывается полностью повешена на карниз. Мягкий тюль струится бежевой волной вдоль окна, когда Северус опускает вниз палочку. Гермиона подходит к мужу и поднимает вверх голову.

— Я бы и сама смогла сделать, — расслабленно замечает она, чуть склонив голову. — С бытовыми заклинаниями я хорошо справляюсь.

— Никто не спорит, — обернувшись, отмечает Северус, — но мне спокойнее, когда ты просто раздаешь указания, а не рвешься в бой с ремонтом.

Гермиона улыбается, бросив на него лукавый взгляд. Северус негромко цокает языком.

— Ни одна живая душа не должна знать, что я такое произнес вслух, — заявляет он.

Девушка смеется и подходит к Северусу, просовывая ладошки под его опущенными руками и сцепляя их в слабый замок на его спине.

— Ты же непреклонный и суровый, верно? — наигранно нахмурив брови, задает она вопрос.

Мужчина опускает голову.

— Разумеется, — поддерживает он ее игру.

— Никогда не прогибаешься под начальство и держишь планку выдающейся главы отдела Магических происшествий, — продолжает она.

— Не без этого, — соглашается он.

Гермиона делает маленький шаг вперед, чтобы оказаться чуть ближе, и приподнимает голову, едва прикрыв глаза.

— А если я буду твоим начальником? — шепчет она ему губы с легкой улыбкой.

Северус чуть облизывает губы. Сердечный ритм нарушается.

— Я пересмотрю свое отношение к работе, это стоит признать, — мягко отвечает он.

Гермиона растягивает губы в улыбке и приподнимается на носочки, продолжая игру. Коснувшись кончика его носа своим, Гермиона невесомо прикасается к его губам и тут же мягко начинает опускаться вниз, вмиг замечая, как Северус магнитом тянется за ней.

— Попался, — шепчет она и улыбается.

Северус сокрушенно качает головой, на мгновение обернувшись в сторону, чтобы совладать с эмоциями. Она с ума его сводит временами. Чувства к Гермионе растут в нем с каждым новым днем, и он не может понять, как такое возможно.

Как даже спустя столько лет брака он продолжает смотреть на нее так, будто она — весь его мир. Эти эмоции были чужды ему до того момента, как Гермиона приходит в его жизнь. Сейчас же он искренне счастлив испытывать их.

Именно с ней. Только с ней. Исключительно.

Гермиона искренне улыбается, когда он снова смотрит на нее с бесконечной теплотой и светом в искрящихся глазах. Мерлин, если бы ты знал, как я тебе благодарна за него. Никогда, слышишь, никогда не смей забирать его у меня.

Я просто не смогу тебе этого простить.

Гермионе не хватает слов от переполняющих эмоций, она просто немного нервно кивает и, прикрыв глаза, тянется к нему, обхватив теплой ладонью за шею. Северус каждый раз целует ее так, как это произошло после их разлуки в две тысячи четвертом.

С бешеной нежностью, горячим сердцем и теплыми ладонями на ее пояснице.

Гермиона внезапно вздрагивает, разрывая поцелуй.

— Что такое? — смотрит на нее с тревогой Северус.

Девушка какое-то время сосредоточенно смотрит перед собой, а затем снова едва заметно вздрагивает.

— Дай руку, — протягивает она ладонь.

Северус без колебаний протягивает ее.

Гермиона кладет его ладонь себе на живот и накрывает ее своей. Северус взволнованно дышит и не произносит ни слова, только смотрит на то, как девушка сосредоточенно водит его ладонь по своему животу, выискивая какое-то определенное место.

— Странно, — хмурится Гермиона. — Только что ведь было, мне точно не показалось.

Северус заинтересованно вскидывает брови. Гермиона поднимает взгляд.

— Он толкался, клянусь тебе, — заверяет она. — Это было так, — она немного нервно улыбается, — необычно…

Северус хочет что-то сказать, но не знает, что именно. Гермиона продолжает водить ладонью по животу, не выпуская его руки из своей.

— Он ведь на что-то отреагировал, — старается разобраться девушка, глядя мужу в глаза. — Что-то ему понравилось, раз он дал о себе знать, как думаешь?

— Наверное, — чуть жмет плечами Северус. — Может, он…

— Ой, — непроизвольно делает маленький шаг назад Гермиона, опустив вниз голову, потому что это снова происходит неожиданно, — ты почувствовал?