— Северуса, — выдыхает Гермиона.

Джинни замирает от ее слов, но не от шока, а от того, что тут сейчас происходит. Гермиона снова хочет в голос прорыдаться, поэтому опускает основания ладоней на закрытые веки.

— Ты что, совсем рехнулась? — не понимает Джинни. — Ревешь-то ты чего?! — громче, чем нужно, спрашивает она.

Гермиона в дрожью вздыхает.

— От осознания, — воет она.

И начинает рыдать пуще прежнего.

— Мерлин, дай мне сил, — всплескивает Джинни руками и закатывает глаза.

Посмотрев еще какое-то время на подругу, Джинни цокает языком и направляется к тумбочке, чтобы налить стакан воды. Вернувшись обратно, она протягивает его Гермионе.

— Успокаивайся живо, — хмурится Джинни и, вручив подруге стакан, возвращается к своей постели, чтобы сесть поудобнее.

Гермиона торопливо пьет воду и все еще дрожит, глядя куда-то перед собой. Только когда она допивает его полностью и ставит стакан на тумбочку у кровати, Джинни вздыхает.

Сон откладывается на неопределенный срок.

— Ну что, так и будешь реветь? — начинает она.

Гермиона шмыгает носом, утирая его тыльной стороной ладони, после чего переводит взгляд на подругу. Джинни в этом плане выдрессировала Гермиону под себя просто безукоризненно. Диалог если начинается — наступает время включать голову.

— Нет, — еще раз вздохнув, отвечает Гермиона. — Надо поговорить с ним, — сглатывает она. — Я не хочу потерять его, неправильно мы на вокзале попрощались, снова на те же грабли, Мерлин меня подери, — тараторит она, глядя куда-то перед собой.

Джинни довольно ухмыляется, глядя на подругу. Все-таки какие же люди все странные. Странные и разные. Радует, когда ты знаешь человека настолько хорошо, что понимаешь все то, что он от тебя утаивает.

Это и происходит между лучшими подругами.

— Мы же плохо с ним расстались, когда мы уезжали, Джинни, — смотрит она на ей в глаза, — я тебе не говорила…

— Да у тебя на лице все было написано, — спокойно отвечает она, опираясь обеими руками на постель, чтобы спине полегче было. — Я просто ждала, когда сама расскажешь.

Гермиона задыхается от осознания. Ох, Мерлин, как она счастлива, что Джинни ее самая близкая подруга! Гермиона не представляет себе никого в целом мире, кто мог бы быть на ее месте.

— Ох, Мерлин, — хватается Гермиона за голову. — Я не… не хочу терять его, Джинни, ты понимаешь?.. Я просто… Мерлин, — вздыхает она, снова смаргивая накатывающие слезы. — Я люблю его, Джинни. Я его люблю.

— Это я услышала, — с улыбкой кивает Джинни. — Дошло наконец, — резюмирует она. — Делать что собираешься?

Гермиона бегает лихорадочным взглядом по комнате, а после откидывает одеяло.

— Поговорить, — отвечает она, — очень срочно, — вскакивает она на ноги и бросается к шкафу.

Открыв дверцу, Гермиона хватает оттуда одну из своих сумок. Джинни вздыхает.

— Мерлина ради, сядь, Гермиона, — жестко произносит она.

Девушка останавливается, оборачивается к подруге и сжимает в ладони ручки сумки.

— Сядь и возьми себя в руки живо, — смотрит она на девушку. — Ты что, бросишь учебу?

— Придется, — не задумываясь, отвечает она.

Джинни цокает языком, закатывая глаза.

— Бред не говори, — резюмирует она. — Зачем действовать себе во вред? Эти курсы необходимы, чтобы ты смогла и дальше блистать в лучшем отделе Магического сообщества. Сядь, — рявкает она.

Гермиона семенит к кровати и садится, не выпуская сумки из рук. Гермиона боится злую Джинни так же, как и сам Гарри. Приходится подавить в себе эмоции и начинать думать головой. Импульсивность пора в себе искоренять, в последнее время она только во вред ей действует.

— Так, ладно, — отложив сумку, глубоко вздыхает Гермиона, — мне надо увидеть его, чтобы поговорить…

— Это без вариантов, — соглашается Джинни. — А теперь думай головой.

Гермиона старается думать, но ноги так и рвутся вслед за выпрыгивающим из груди сердцем.

— Надо взять необходимые вещи и…

— Тебе надо угомониться и включить голову, — прервав ее, жестко произносит Джинни. — Мерлин, Гермиона, ты же одна из умнейших ведьм современности, но порой такие глупые вещи говоришь, я поражаюсь. Ты что, бросишь учебу и оставишь меня тут одну? — смотрит она на подругу.

Гермиона сжимает губы.

— Да, я давлю на тебя, имею право, ты мне на нервы действуешь, — заявляет Джинни.

Гермиона все быстрее успокаивается и теперь правда начинает думать. Действительно, нужно мыслить шире. Подругу она не оставит одну в немагическом мире, к тому же, будь Джинни на ее месте, она бы поступила точно также.

Итак, Джинни снова права. Учебу бросать нельзя. Эти курсы в интересах Гермионы, они необходимы ей для работы. Насколько она помнит, по возвращению в Магическую Британию, отец Блейза вернется на свой пост.

Ей необходимо быть полностью компетентной, чтобы не ударить в грязь лицом. Ей нужны эти курсы. Нужны, правда, но… И тянуть с разговором не стоит. Если быть откровенным, то хватит уже откладывать что-либо до «лучших времен». Нет никакого «лучше». Есть «здесь и сейчас», и только от нее самой зависит, какое настоящее ее окружает.

Да, она страшно скучает. Скучает по дому, потому что поместье именно дом. Она скучает по своему мужу, по своей дочери, по суетливой, никогда не сидящей на одном месте Моди.

Она скучает по своей семье.

Решить все вопросы можно, если подумать. Выход есть всегда. И теперь Гермиона его видит.

— Я могу досрочно сдать экзамены, — наконец произносит она. — Я знаю почти весь курс, меня же Блейз натаскал за последние месяцы. Очень натаскал.

— Вот, — поощряет ее настой Джинни. — Уже прогресс.

Гермиона активно размышляет, взвешивая все варианты.

— А ты сможешь сдать экзамены раньше? — смотрит она на подругу.

Она действительно не собирается оставлять Джинни здесь одну.

— Думаю, мне без вариантов придется это сделать, — сообщает Джинни и усаживается на постель, раскинув в стороны ноги, чтобы было удобнее.

Девушка заботливо разглаживает футболку на животе.

— Почему? — склонив голову, интересуется Гермиона.

Джинни даже не старется скрыть улыбку.

— Кажется, я немного ошиблась в подсчетах, — сообщает она.

Гермиона непонимающе сводит на переносице брови.

— Что ты имеешь в виду?

Джинни вздыхает.

— Думаю, твой будущий крестник на мир захочет посмотреть раньше конца июня.

— Настолько раньше? — интересуется Гермиона.

— На второй неделе июня, — улыбается Джинни.

Гермиона задыхается от осознания.

— Ох, — не может подобрать она слов, — тогда хорошо… Тогда я поговорю с деканом о досрочной сдаче и за тебя замолвлю словечко, — обещает Гермиона.

Джинни фыркает.

— Спасибо за заботу, подруга, но я о себе и сама смогу позаботиться. Ты, главное, о себе думай, будь так добра, — просит ее Джинни. — Здоровый эгоизм в тебе муж наконец взрастил, не заставляй меня думать, что его труды напрасны.

Гермиона согласно кивает. Внутри все трепещет от того, сколько всего предстоит сделать, чтобы достичь цели. Однако Гермиона не из тех, кто страшится трудностей. Как бы то ни было, любое твое действие повлечет негативную реакцию от сторонних людей.

Например, таких как Ник.

Главное, научиться держаться от таких подальше. И идти вперед, не оборачиваясь назад.

— Ладно, хорошо, — кивает она. — Тогда я прямо с утра пойду к ректору.

— Умница, — хвалит ее Джинни. — Заметный прогресс, — она недолго молчит. — Вопрос на миллион… А ты написать своему мужу не хочешь?

— Да я писала! — всплескивает руками Гермиона. — Много раз писала, но сова возвращалась со всеми письмами обратно. Видимо, он не в поместье. Если бы был там, сова бы оставляла письмо на карнизе. Или его бы забрала Моди, — Гермиона хмурится. — Дом пустует, — наконец произносит она. — И мне тревожно.

Джинни снова вздыхает, поражаясь способности своей подруги к утаиванию.

— Молчала-то ты чего? — не понимает она. — Я же могу позвонить Гарри, он проведает обстановку, заглянет в дом.