Издревле на Руси люди веровали, что колокола обладают душой, и почитали их словно живых. При рождении ли душа вселяется в металл или с годами после усердных молитв остается тайной. Как и у человека, колокольное сердце может быть добрым или озлобленным. История знает случай, когда набатный колокол в Угличе подвергли казни отсечением уха. Углическому гласу народа вырвали язык, подвергли двенадцати ударам плетью и сослали на поселение в Тобольск только за известие о гибели благоверного царевича Дмитрия, сына Ионна Грозного. В летописях отражены и иные подобные жуткие примеры обращения с певучими существами из металла. Интересующийся читатель сможет запросто найти их во Всемирной паутине. Однако многие сокрыты по сей день и передаются из уст в уста. Как и положено любой легенде, сказ со временем обрастает исключительными подробностями и превращается в небылицу, но автор постарается избавить от лишнего налета и довести до читателя суть той истории, что не запечатлена ни в одной скрижали, но была передана закадычным другом его во всех обстоятельствах. Только сейчас автор отважится поведать этот достоверный случай спустя долгие годы и исключительно с позволения его товарища.

***

История произошла на переломе тысячелетий, точнее летом в 2000г, на Смоленщине. Здесь я перейду на повествование от первого лица. Друг моего детства Олег (имя изменено) имел пылкое увлечение. Олег занимался копом с металлоискателем. У кого-то увлечение – рыбалка или грибы собирать, а у нас – клады искать. Я частенько сопровождал его в поездках по заброшенным селениям, которых уже на картах нет, и названия остались в воспоминаниях сторожил. На тот момент Олег имел мощный металлоискатель последней модели. Скажу прямо дело это авантюрное и доверительное. Иногда приходится отбиваться от соперников или местной гопоты. Бывало, нам очень везло: однажды вдоль старого тракта детектор обнаружил россыпь золотых монет, а иногда и неудачи: на Брянщине наткнулись на немецкую мину. Что-то сбывали на блошином рынке, а иное оставляли себе. Весь гараж забит ржавыми военными артефактами. Каждый отпуск мы выезжали на раскопки, но тем летом я не смог составить компанию Олегу, о чем теперь вовсе не сожалею. Парень он напористый, закаленный, из разных переплетов выкручивался. Олег, конечно, посетовал, но отправился под Смоленск в одиночку на «буханке». Обещал вернуться через месяц. Земли Смоленщины пережили многочисленные кровопролитные сражения и тяжелые времена в истории России, поэтому до сих пор изобилуют сокровищами. Археологи и разного рода диггеры с авантюристами десятками собираются на коп испытать счастье в великом минувшем Княжества Смоленска. Каждому такому выезду предшествуют тщательные сборы, прежде всего в розыске архивных карт прошлых столетий и подготовке инвентаря.

Миновав Смоленск, друг отправился дальше в забытые богом деревни, где всегда можно поживиться, но с каждым годом все сложнее, так как делянки негласно распределены между оппонентами, и можно попасть в неприятную ситуацию. Это как во времена дикого запада, когда джентльмены удачи с оружием столбили новые территории, так и здесь с развалом СССР пришла анархия. Лихие люди наложили мохнатую лапу на доходное предприятие, как, впрочем, и на все остальное. Так ведь и не отпускают до сих пор, только спортивные костюмчики сменили на деловые. Однако кореш мой долго в этом бизнесе, его знают и уважают. Он наметил заброшенное поселение в волости, свернул с асфальтированной дороги на грунтовку, вскоре та сменилась колеей и серпантином запетляла в глубине лесной чащи. Машина перекатила через неглубокую лужу и забуксовала в комьях грязи. Автомобиль свистел, сопротивлялся и никак не желал выезжать из канавы полной глины. Олег покинул кабину, огляделся, прошел далее и заприметил впереди сбитый столбик, рядом разломанный щит. Плакат этот значил предупреждение «аномальная зона» выцветшими буквами.

Если углубиться, то Смоленская губерния славится загадочными местами. В чертовых оврагах, проклятых сторонах и иных дурных направлениях человека может охватить непонятный страх. В глухих лесах леший путает следы и заводит людей, на болотах встречают кикимор, прочие духи хитростью изводят местных жителей. Возможно, по этой причине на Руси зародился уникальный вид благовеста тремя одиночными ударами в большой колокол. Считается, что после первого воззвания нечисть замирает, после второго – исходит вон, а с третьим ударом и вовсе под землю проваливается. Размышлять о субъективных обитателях леса Олег не располагал временем. Смеркалось, а он преодолел только полпути. Доски и столбик, как никогда, лучше подошли, чтобы вырваться из ловушки. Олег подложил щит под застрявшее колесо, и машина с визгом выкатилась на сухое место. Совсем стемнело, когда он подъехал к развилке. Машина затормозила на распутье. Олег сверился с картами, и никакого перекрестка не обнаружил на плане. На старой карте проселочная дорога от этого места все время шла прямо. Хотя, естественно, за долгие годы в государстве поменялось все что угодно от дорог и политического строя до менталитета. Пока он разбирался с картами, со стороны примыкающего пути внезапный оглушительный удар нарушил тишину леса. От неожиданности и мощи звуковой волны Олег подпрыгнул в сиденье и выронил карты. Раскатистый звон отозвался эхом в лесу. Птицы переполошились, вспорхнули с ветвей и закружили с диким гарканием. Громоподобный удар во что-то железное повторился совсем рядом, и звуковая вибрация заполнила все околопространство. Еловые шишки гроздями осыпались на крышу автомобиля. А после третьего зычного звона все стихло. Не то чтобы это явление сильно напугало Олега, скорее озадачило. Поразмыслив, он решил свернуть в направлении таинственного перезвона в надежде встать на ночлег. Спустя короткое время фары автомобиля осветили деревянные резные ворота обветшалой церкви. За изгородью мрачным остовом в ночном небе возвышалась колокольня, пылающие звезды подглядывали в глазницы ее ярусов.

Двери оказались незапертыми, и Олег проник во двор. Перед ним предстала картина: фигуры в длинных рясах суетились и охали в свете мелькающих фонарей возле звонницы. Олег приблизился и увидел на земле человека. Инок с изуродованным лицом распластался и не подавал никаких признаков жизни. От устрашающего зрелища комок подкатил к горлу Олега. Монахи сгрудились возле погибшего служителя и обходили вниманием гостя, занятые причитанием, пока сгорбленный старец, видно, настоятель, не обратился к Олегу:

– Пономарь наш.

Олег задрал голову и присвистнул.

– Ого. Высоко.

– Сорвался с четвертого яруса, – пояснил старец и добавил, – второй звонарь за месяц. Упокой его душу.

Пожилой монах глубоко вздохнул. На вопрос о постое на ночлег настоятель согласился, но от предложения провести ночь в опустевшей келье покойного звонаря Олег любезно отказался. Переночевал он в машине во дворе храма. Спал гость урывками, все время ему виделись кошмары. Утро выдалось благодатным. Солнечные лучи играли в пушистых облаках небосвода, предвещая ладный день. Омрачали лишь приготовления к погребению пономаря. В очертаниях церкви угадывалась древность постройки. Кое-где виднелся выбитый красный кирпич или облицовка разводами пошла. Олег приблизился к звоннице и без особых усилий вытащил кованый гвоздь из крошившейся стены.

– Вот ты где, – заслышал Олег вчерашний глуховатый голос монаха. Взгляд старца исподлобья источал холод и пронизывал до костей, но Олег выдержал тяжесть испытания взором мудрого человека и не отвел глаз. Все приложено при настоятеле и борода курчавая, и крест на груди, и посох в руке, обвитый змейкой на венце.

– Дело до тебя имеется.

Олег кивнул в знак, что готов выслушать со вниманием.

– Места здесь поганые.