- Мышонок, останься, - простит Ари, протягивая мне руку, показывая на деревню, - познакомлю с мамой, со стаей, - я вздрогнул, отрицательно покачал головой, сказав что не готов, - Ри, пожалуйста, мне нужна твоя поддержка. Это важно. К тому же, никто не заметит твою принадлежность к мороям.

- Ари, через час зелье закончит свое действие, нужно будет принимать новую порцию, с собой его нет, поэтому в этот раз откажусь, прости, - и не став дожидаться аппарации подпрыгнул и стайкой улетел к школе. Мне в след было сказано, что он вернется к учебе после выходных, а я надеялся, что Ари не обиделся на меня за мой отказ. Мне бы хотелось познакомиться с его мамой, увидеть, как живет стая, но зелье заканчивает свое действие. Его надо принимать раз в шесть часов. А я не готов раскрывать свою сущность в первый день знакомства со стаей. Может позже, но точно не сегодня.

Вернулся в школу, стайкой приземлился на парапете Астрономической башни, а потом пошел в комнату. Драко и Блейз уже вернулись и теперь храпят в объятиях друг друга в комнате мулата. Вокруг них витает запах секса и страсти. Все это время они тут развлекались. Но я за них рад, как и за свободную комнату. Зелье выпил сразу же, потом переоделся и пошел в библиотеку. А там были Невил с Джинни.

Одни, думали, никого нет. Крики, стоны и шлепки тел, вот что мне предстало перед глазами. Ненасытные поцелуи, мольбы не прекращать и смена поз, оргазм и еще один, потом снова стоны и так два часа, я абстрагировался ото всего, закрыв себя пологом тишины, но вот запахи никуда не денешь. Приходилось сдерживать себя, чтобы не отравить их призванными через тени змеями, не такой конец я им подготовил. И еще через час, когда они закончили трахаться в библиотеке, решили сменить место и отправились в выручай-комнату.

Выдохнул с облегчением. Ушел в чтение. Потом ушел на ужин. Что-то ел, не заметил что именно, кажется, запеканка творожная, покидал в рот и запил чаем. Шел к нам с Драко в комнату - спать. Но пока шел по коридору, понимал, что-то со мной было не так. С каждым шагом нарастала боль, подкатывала тошнота, трещала по швам голова, ломило тело и крутило живот. Я шел по коридору, в башню нашего смешанного факультета, держался за стену, ноги меня не слушались, перед глазами все расплывалось. Дойти оставалось немного, всего лишь поворот и лестница в башню. Но резко перед глазами все потемнело, в ушах шумело, изо рта вырывался сгусток крови, я стал падать, больно, вот что почувствовал, словно раскаленные ножи вонзали в живот и прокручивали, стук головы о пол и я провалился во тьму.

Арчер

Мышонок отказал мне, улетел стайкой летучих мышей в школу. Валир сказал, что он поступил правильно, морой в клане, не дело это. Возможно потом, но не сегодня, когда стая нуждается в поддержке тем, кто потерял дорогих и близких. Мы с бетой организовывали поминки. Я не обиделся на парня, но подумал, что Гарнет будет отказывать мне и до последнего оттягивать момент визита в клан. Так будет до тех пор, пока я лично не притащу его к матери и не познакомлю со стаей. Но я с этим разберусь потом, время у нас есть, а пока у нас пир на всю деревню, прощание с погибшими, песни, танцы у костра. Ко мне пытались подойти как девушки, приглашая на танец, так и парни, начиная с выпивки, всем отказывал, говорил, что сердце мое отдано одному вредному парню. А то, что его нет рядом, скромняшка он и стесняется. Ко мне больше не подходили, приняли, и я просто пил и наблюдал за танцующим. И так просидел до утра. Потом поспал пару часов и приступил к делам стаи, Войт приносил мне бумаги, отчеты, все прочитал, подписал и отдал, потом пошел на переговоры с соседей деревней. Возвращаясь, меня на пути в дом матери застал говорящий голосом директора Патронус:

- Арчер, немедленно в школу, Гарнета отравили! - я не разбирая дороги, бегу к бете, передаю ему дела и в вихре аппарации переношусь в школу. Мышонка в лазарете не оказалось, нашел его в покоях директора. Меня проводили к нему, а он горит, мечется в бреду, выгибаясь под неестественным углом, с него слетели все блоки и сущность рычит, кричит и умоляет прекратить агонию. В уголках губ и глаз застыла черная кровь. Сажусь рядом с парнем, беру руку, вожу носом у жилки на запястье, чую стойкий запах:

- Это - жидкое серебро. Мы оборотни его чуем, а вот морои нет, - сказал я и смотрю на любимого парня, прощающегося с жизнью. Приступ на время пропадает, чтобы начаться с новой порцией боли, а пока он лежит, мокрый от пота, в крови от собственных когтей, раздиравших кожу, в надежде вырвать сердце или хотя бы умереть от потери крови.

- Есть способ его спасти? Вывести из крови серебро? – спросил лорд.

- Есть, - говорю, - но будет больно, - мышонок смотрит затуманенным взглядом, приступ начинается снова, временное затишье подошло к концу, его колотит, выворачивает, скручивает, он готов на солнце без зашиты выйти, лишь бы прекратилось это мучение.

- Прошу, добей меня, - его рука держит мою, ледяная, даже для него, - Ари, - умоляющий взгляд, сжимающиеся пальцы, - отпусти меня, - из глаз текут кровавые слезы, - больше не могу, пожалуйста! - кашель и вырывается сгустками кровь. Ему что-то вколол по-маггловски директор, дрожь и агония на время отступила.

- Не дождешься, мышонок. Я тебя спасу, - но парень не слышал этих слов, уже отключился, рука его безвольно лежала в моей, а он спал. Боль, вот что гуляла по его телу и крови, это невыносимо, но он еще держится.

- Что делать? – ждет моих слов лорд.

- Много крови, полное переливание, а еще бы того, кто это сделал, что бы загнать все серебро ему под кожу. А лучше сверху добавить, чтобы на себе прочувствовал, какого это гореть и плавиться изнутри. Нашли виновного?

- Нет, - повинился директор.

- А домовики? Спрашивали их? Они боготворят Гарнета, готовы ради него на все. Возможно, кто-то видел отравителя, - директор и лорд синхронно переглянулись, позвали главного домовика школы и устроили ему допрос. Оказалось все куда проще и далеко за отравителем ходить не придется. Им оказался Люпин. Приказ привести волка, запереть его в камере, а еще достать живого донора под стазисом, потом выпустить кровь Гарнету, чтобы вытекала вся грязная, зараженная, и подать напрямую от донора. Через час донор был доставлен, а Люпин сидел в камере, созданной выручай-комнатой. Я же взял нож с широким лезвием, сел к парню, взял за руку, а он пришел в себя, спросив:

- Что ты делаешь? – шелест голоса едва различим.

- Будет больно, но надо терпеть, слышишь? – тот кивает, а я почти до кости режу запястье, его стон боли, по руке капает густая, черная кровь. Сначала нужно довести его до максимальной потери крови, чтобы большая часть отравы слилась и не повлияла на чистую. Я все это время, сидел рядом, смотрел на него, поддерживал, а он казалось, уже трупом лежал, не двигаясь, бледный, с синими кругами под глазами и потрескавшимися губами, почти прозрачный, тронешь - пеплом рассыплется. Когда больше половины его отравленной крови покинула тело, в другую руку к вене приставляю капельницу от лежащего рядом приговоренного к смерти человека. Он все равно умрет, так пусть послужит на благо. Оставшаяся отравленная кровь капает в подставленный тазик, а чистая, человеческая, подается в тело Гарнета. Она сама преобразуется как надо. Когда уровень крови в его теле стал приходить в норму, а серебро было вытравлено, мышонок открыл глаза, тяжело, с трудом, но открыл.

- Ари, - шелест голоса, - я жив?

- Жив, еще как жив, мышонок! – тело донора уже сожгли, рану на запястье Гарнета залечили, зелье кроветворное накапали, я сидел рядом с ним, держа за перевязанную руку, смотря в глаза, - ты меня напугал. Как ты?

- Как будто меня дементор поцеловал, - измученно, едва передвигая языком, тут же решил исправить это ощущение. Сел рядом, взял его руку, целовал каждый пальчик, прошел дальше по ладони, запястью, поднимаясь выше, пока не дошел до ключицы и шеи, а там мягкое, пахнущее зельем мнимой жизни место и утянул в легкий, ненавязчивый поцелуй, не напирая, просто поддерживая, касаясь лица, вьющихся прядей. Его рука тянулась к моей щеке и волосам, касаясь прохладными пальцами затылка и шеи.