— Отдашь тому, кому понадобятся, мне уже не пригодятся, — он прижал к себе свитки и пошел на уроки, а у нас с Чанг проблема, хотя, это больше на неприятность смахивает. Началось все с того, что Чжоу с треском опустила книги на стол и готова была как бомбарда шарахнуть по кому угодно, лишь бы пар спустить, спросил:

— Чжоу, что-то случилось?

— Диггори случился! — фыркнула она.

— Конкретнее, — просил рассказать, она сказала:

— Он предложил мне встречаться, — я было сказал, что рад за нее, как она посмотрела на меня, а я понял, нифига не радость, и, оказалось, именно так, — говорит мне, соглашайся, будь моей девушкой, мы смотримся потрясно, все такое. Я была бы не против, но он потом выдал, мол, раз ты моя девушка, то подыграй мне. А то перед парнями не удобно, — я, как любит делать Драко, поднял вверх брови и открыл было рот сказать пару ласковых, но и это не все, — сама подыграй, и Потти своего попроси, — вот тут я возмутился по двум причинам. Первая — кличка, за нее хотелось бладжером приласкать, второе — требование подыграть, не только ее, но и меня. С какой радости? Именно об этом и спросил, она ответила:

— Ведь я тебе оказываю честь, выбираю тебя из всей школы, а Потти мелочь, ты старше, должна авторитетом задавить, — ее руки с такой силой сжались в кулаки, думал, она ими пойдет радовать пуффендуйца, но нет. Лишь смотрит за спину, а он на не так смотрит, хочется после этого сказать «фу».

— Это он поэтому на тебя так смотрит? Ждет, когда ты ему махнешь или улыбнешься, а лучше на шею бросишься?

— Да! Я его сразу послала, а он все равно сказал, что дает мне шанс подумать и все исправить, ведь я многое теряю, — я посмотрел на него, на Чжоу и сказал:

— Есть предложение, — она спросила какое, — поделить между нами матчи. Ты играешь только против Пуфов, а я только против Слизов, как тебе?

— А грифы?

— Поделим, — сказал.

— Зачем? — не сразу, но потом догадалась, — а, Драко! Хочешь с ним исконно-спортивные отношения выяснить. Кто из вас круче?

— Угу, — ответил.

— Мальчишки!

— Ну, что, согласна?

— Согласна, — сказала Чанг, — хочу Диггори в глаза посмотреть, когда у него из-под носа снитч вырву, помашу и после свистка в руки брошу, — она замечталась, попер полет фантазии, гадости и каверзы противнику, а я задумался:

— Нам бы еще магию очарования, — она заинтересовалась, требовала конкретики, — как у вейл, посмотрела на него и он весь в твоей власти, гипноз одним словом, только взглядом или духами, может, травка какая.

— Надо с профессором пообщаться, и с деканом, закинуть этот вопрос, — и услышали звонок, разошлись по классам. Но тему обещали развить и все задумки применить. Особенно про очарование.

Я шел к Терри и Майклу, они меня потеряли и ждали, я рассказал про Диггори и его очередной заскок. Он лучший ученик школы, красавец, чистокровный волшебник, с плодовитой родословной как у породистого пса или жеребца, но это не дает ему права так себя вести и не ждать привет от тех, кого он задел. А меня задели его слова, так что пусть ждет, падение с небес на землю гарантирую. У нас тем временем урок, сдвоен он с Гриффиндором и, конечно, боггарт в шкафу. Профессор, как и в каноне, спрашивал нас о сидящем в шкафу.

— Это Боггарт, — выдала Грейнджер.

— Верно, десять очков Гриффиндору. А как победить боггарта? — смотрит на наш факультет и меня, отвечаю только после личного обращения: — Гарри, знаешь?

— Смехом, — сказал я.

— Верно, десять очков Когтеврану, — достал палочку, показал заклинание, мы слушали объяснения и повторяли все движения, дальше все было как по написанному — музыка, шкаф и слова: — Ридикулус, — начали с Невила. Снова Снейп в одежде его бабушки, потом Парвати и ее страх — змея, превратился в качающегося клоуна, потом Рональд с его пауками, после заклинания на каждой паучьей лапе роликовые коньки и лапы паука разъезжаются, паук не может встать и падает, падает и снова падает, а потом очередь дошла до меня. Смотрел с опаской профессор Люпин, готовый кинуться и прикрыть своим страхом, ждал от меня лорда или дементора. Я не боюсь лорда, мне не страшен дементор, все увидели лишь пустую комнату, стоящий стол, стул и едва светящуюся на столе лампочку, мигающую и скрипящую. Я боюсь быть один, при всей моей любви к уединениям, тишине, отстранению от семьи, не хочу быть один в темной комнате с мигающей лампочкой. Палочка, слово:

— Ридикулус, — и вместо темной комнаты появляется надувной замок-батут с множеством башенок, горок и бассейна с шариками. Видел такой в парке. Потом урок закончился, все разошлись, а меня просили задержаться. Поговорить о чем-то. Или о Сириусе, или о страхе. Плевать.

— Гарри, я думал у тебя будет иной страх, — спросил, на что он рассчитывал, о каком страхе думал он: — на Воландеморта или дементора, а тут боязнь одиночества. С чего? У тебя есть друзья, родственники, ты не одинок, с чего такие мысли и страхи?

— Есть причины, — только и ответил.

— Гарри, знал ты или нет, но ты мне тоже не чужой, — его тон должен располагать к себе, слушая его, должен проникнуться симпатией, может даже уважением, но я не сделаю этого. Не могу чувствовать симпатию к тому, кто предал своего друга, не стану уважать того, кто стал одним из многих, поверил и не проверил. Так что от меня он ничего не получит, только сухое общение профессор-ученик. Но мне нужно закончить этот разговор, узнать, какая у него на меня установка. Поэтому спросил:

— Это как, профессор? — сделал удивленное лицо.

— Мы с твоим отцом дружили в детстве, вместе учились, — полился мед в уши. Он настраивал меня на дружбу с ним, надеялся, что восприму его как надежного взрослого, откроюсь ему и стану доверять. Но я не наивный ребенок, хоть и подросток, лишь телом, а душой и мозгами я понимаю, что он делает и для чего.

— А мама?

— И с ней. Мы, это я, Джеймс и Лили учились на одном факультете, в один год. жаль признавать, но и Блэк учился с нами. Мы с Джеем и Лили считали его другом, — вот и пошла агитация против темных, — учились и не подозревали, что весельчак и балагур служит темному лорду. Потом пророчество, твои родители и ты прятались, но он нас всех предал. Доверили ему тайну вашего местонахождения, а он выдал ее лорду. Воландеморт пришел и… — не дал договорить, так как тема для меня запретная, оборвал и сказал:

— Мне рассказывали, — он понял, мило улыбнулся и сказал:

— Это не та тема, о которой может говорить малознакомый человек, понимаю, — я кивнул, он понял, сказал: — возможно, как-нибудь в другой раз, — я отрицательно покачал головой, — если что, я всегда готов рассказать тебе о них, — и это тоже бесит. С чего он думает, что разговоры о мертвых родителях меня порадуют, даже его воспоминания, их совместные года.

— Не стоит. Это ваши воспоминания, не мои, — магия холодила пальцы, стихия недовольна нарушенным душевным спокойствием своего хозяина, — а говорить о том, что было в вашем прошлом, вспоминать с улыбкой и счастьем в глазах о живых отце и матери, насмешка надо мной, их сыном, не знавшем и не помнящем их, в годовалом возрасте потерявшем. Это как рассказывать слепому о красоте заката и рассвета, или не способному ходить ребенку о новых каруселях и качелях, построенных в парке развлечений, не оценят, так как не с чем сравнивать, — последние слова я говорил сквозь зубы.

— Ну, у тебя и сравнения, Гарри. Я просто хотел быть ближе, — но время, у меня его почти не осталось, на урок опаздывать не хочется, поэтому сказал:

— Могу идти, профессор? Не хочу опаздывать.

— Конечно, иди, — отпускает меня волк, — я оставлял тебя не ради этой темы, хотел предупредить о нависшей над тобой опасности, Блэк сбежал, ищет тебя и поймав, отдаст своему хозяину. Будь осторожен. Он опасен и силен.

— Буду, — развернулся и вышел из класса, шел на Травологию, успокаивая себя и магию. Сила под контролем, я переоделся в комбинезон, пришел к парникам. Терри и Майкл спросили, зачем меня профессор оставлял после урока, что от меня хотел, сказал только, что он предупредил о Блэке, чтобы я держался от него подальше. Друзья переглянулись, чуть у виска не покрутили, но урок, и мы слушаем. О профессоре и его задании от великого и светлого мы поговорим полным составом друзей. Будет этот вечером, в библиотеке.