- В вашу дочь стреляли?

Как ни странно, это произвело на Малера большее впечатление, чем обвинение в убийстве. Он убрал наручники. Несмотря на свое солдафонство, это был честный человек. Райдер обратился к Крамеру:

- Шеф хочет сделать заявление, но, поскольку в данный момент ему тяжело говорить, я сделаю это за него, а он подпишет заявление. Произнесите обычное предупреждение о его законных правах, а также о том, что его заявление может быть использовано в качестве доказательства. Впрочем, форму вы знаете.

Райдеру понадобилось четыре минуты, чтобы сделать заявление от имени Донахью. Когда он закончил, ни у кого из присутствующих в комнате, включая Малера не возникло сомнения в том, что заявление сделано добровольно.

Майор Данн отвел Райдера в сторону.

- Превосходно. Вы вырыли для Донахью яму. Но от вашего внимания вряд ли ускользнуло, что вы и сами оказались в этой яме. Нельзя засадить человека в тюрьму без предъявления обвинений, и закон этой страны гласит, что такие обвинения должны быть предъявлены публично.

- Бывают времена, когда я восхищаюсь советской системой правосудия.

- Кстати, через пару часов Моро станет известно о происшедшем. А у него Сьюзен и Пегги.

- Похоже, особого выбора у меня нет. Что-то надо делать. Насколько я заметил, ни полиция, ни ФБР, ни ЦРУ особой активности не проявляют.

- Для того чтобы совершить чудо, нужно хоть немного времени, нетерпеливо бросил Данн. - А между тем у них члены вашей семьи...

- Да. Я начинаю спрашивать себя, действительно ли они находятся в опасности.

- Господи Иисусе! Конечно же, они в опасности. Ради бога, вспомните о том, что произошло с Пегги!

- Это просто случайность. Если бы они хотели, то могли бы убить ее, но что толку от мертвого заложника?

- Знаете, вы кажетесь хладнокровным негодяем, но я не верю, что это так. Вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

- Нет. Вам известны те же факты, что и мне. Но у меня такое чувство, что нас обхитрили и мы делаем именно то, чего от нас ждут. Вчера вечером я говорил Яблонскому, что ученых захватили не для того, чтобы заставить их делать бомбу. Причина совершенно в другом. А если я прав, то женщин захватили не для того, чтобы склонить ученых к сотрудничеству. И не в качестве средства воздействия на меня, - с какой стати им заранее беспокоиться обо мне?

- К чему вы клоните, Райдер?

- Мне бы хотелось знать, почему Донахью подбросили автоматы Калашникова. Сам он, похоже, не знает.

- Что-то я вас не понимаю.

- К несчастью, я и сам себя понять не могу.

Данн некоторое время молчал, погрузившись в размышления. Затем посмотрел на Донахью, невольно вздрогнул, увидев его расквашенное лицо, и сказал:

- Кто следующий на очереди в ваше бюро добрых услуг? Левинтер?

- Нет пока что. У нас достаточно оснований для того, чтобы подвергнуть его допросу, но недостаточно, чтобы задержать его на основании неподтвержденного свидетельства неосужденного человека. В отличие от Донахью, он умен и коварен и ни перед чем не остановится. Думаю, я позвоню его секретарше, после того как посплю часок-другой.

Раздался телефонный звонок. Джефф поднял трубку и протянул ее Данну, который выслушал сообщение и обратился к Райдеру.

- Боюсь, что со сном вам придется подождать. Поступило очередное сообщение от наших друзей.

Глава 8

Рядом с Делажем находился молодой человек, которого Райдер прежде никогда не видел: светловолосый, широкоплечий, в сером фланелевом костюме, достаточно свободном, чтобы скрыть любое оружие, и в темных очках той модели, какую предпочитают агенты секретной службы, охраняющие президента и губернаторов штатов.

- Это Лерой из Сан-Диего, - представил его Данн. - Поддерживает связь с Вашингтоном и отделением Комиссии по атомной энергии в Иллинойсе, занимается шифрами Левинтера. Проверяет контакты Карлтона и возглавляет команду, занимающуюся проверкой списков чудаков. Что-нибудь еще, Лерой?

Лерой отрицательно покачал головой:

- Немного позже, быть может.

Данн обратился к Делажу:

- Так о чем это вы не хотели говорить со мной по телефону? Что за секреты такие?

- Все секреты скоро кончатся. Телефонным службам все известно, но Барроу приказал им придержать это, а если директор ФБР велит что-то придержать, то все так и делают. - Он кивнул на магнитофон. - Запись сделана по прямой линии из Лос-Анджелеса. Кажется, Дюрреру из УЭИР послано отдельное сообщение.

Он нажал на кнопку магнитофона, и звучный, ровный голос начал говорить по-английски, но не на американском его варианте:

"Меня зовут Моро, и я, как вы уже знаете, тот самый человек, который несет ответственность за проникновение на атомную электростанцию Сан-Руфино. У меня к вам послание от известных ученых. Полагаю, вы выслушаете их очень внимательно. Ради собственной жизни и благополучия прошу вас отнестись к этому со всей серьезностью".

Данн нажал на кнопку, и голос умолк.

- Кому-нибудь знаком этот голос?

Естественно, такого человека не оказалось.

- Можно ли по его акценту определить, откуда он родом?

- Из Европы? Или из Азии? - Делаж не скрывал своего скептицизма. - Он может быть откуда угодно. И даже американцем с фальшивым акцентом.

- А почему вы не обратитесь к специалистам? - спросил Райдер. Например, из университета штата Калифорния? Наверняка в одном из многочисленных студенческих городков, разбросанных между Сан-Диего и Стэнфордом, найдется преподаватель, который сможет определить по голосу национальность. Разве они не талдычат все время, что обучают чуть ли не всем мало-мальски распространенным языкам в мире?

- Это мысль. Возможно, Барроу и Сассуну она уже приходила в голову, но лишний раз напомнить не помешает.

Он кивнул Делажу, который нажал на кнопку магнитофона. Раздался полный ярости, негодующий голос: "Это профессор Эндрю Барнетт из Сан-Диего. Меня никто не пытается имитировать - запись моего голоса имеется в отделе безопасности университета. Этот подонок и выродок Моро..." Барнетт продолжал в том же духе, пока не закончил свою гневную тираду. Далее на пленке был записан доктор Шмидт, говоривший с не меньшей яростью, чем Барнетт. Речи Хили и Брамуэлла отличались большим спокойствием но в заявлении всех четырех ученых было одно общее: их искренность не вызывала сомнений.