- В данном случае предела нет. - Райдер коснулся руки Паркера. - Дейв, они захватили Пегги.

В глазах Паркера мелькнуло замешательство, а затем они стали холодными как лед. Пегги впервые села к нему на колени, когда ей было всего четыре года, и с тех пор регулярно посиживала там, приводя его в смущение своей шаловливой привычкой класть локоть ему на плечо, подбородок - на ладонь и смотреть ему в глаза с расстояния всего в пятнадцать сантиметров. Прошло четырнадцать лет, Пегги превратилась в темноволосую очаровательную красавицу, но привычки своей не оставила и прибегала к ней всякий раз, когда хотела выпросить что-нибудь у Райдера, пребывая в твердом убеждении, что этим вызывает ревность у отца. Паркер ничего не сказал. Его глаза говорили за него.

- Произошло это в Сан-Диего. Прошлой ночью. Ранили двух сотрудников ФБР, охранявших ее, - сказал Райдер.

Паркер встал.

- Я иду с тобой.

- Нет. Ты все еще офицер полиции. Если увидишь, что я собираюсь сделать с этим боровом, тебе придется арестовать меня.

- Я сделаю вид, что ослеп.

- Пожалуйста, Дейв. Не надо. Возможно, я нарушаю закон, но я все еще на его стороне, и мне необходим хотя бы один человек в полиции, которому можно довериться. И этот человек - ты.

- Хорошо. Но если с Пегги или со Сьюзен что-нибудь случится, я уйду с работы.

- Тебя с радостью примут в ряды безработных.

Наконец они ушли. Когда дверь за ними захлопнулась, из соседней кабинки появился худой юноша-мексиканец с растрепанными усами. Он подошел к телефону, достал десятицентовик и набрал номер. Целую минуту на другом конце никто не снимал трубку. Юноша повторил попытку с тем же самым результатом. Он порылся в карманах, подошел к стойке, разменял банкноту на монеты, вернулся и попробовал позвонить по другому номеру. Он дважды пытался дозвониться, и дважды его попытка не завершалась успехом. По тому, как он поглядывал на часы, было видно, как растет его разочарование. На третий раз ему повезло, и он тихо и торопливо заговорил по-испански.

* * *

В том, как шеф полиции Донахью спал, не было ничего эстетически привлекательного. Он лежал на кушетке полностью одетый, лицом вниз; левая рука свисала на пол, сжимая наполовину пустой стакан бурбона. На спутанных волосах блестели капельки воды, равномерно стекающей из мешочка с тающим льдом, который Донахью предусмотрительно положил себе на затылок. Причиной громкого храпа была, по-видимому, вовсе не огромная шишка, несомненно скрывавшаяся под мешочком со льдом, а несметное количество бурбона, поскольку шеф полиции не пришел в себя даже после удара. Он официальным тоном заявил, что очень сожалеет, но сегодня никого принять не может, и вновь захрапел. Райдер положил принесенную с собой пластиковую папку, вынул у Донахью кольт и бесцеремонно ткнул его дулом.

Донахью застонал, пошевелился, повернул голову, сбросив при этом мешочек со льдом, и умудрился открыть один глаз. Сначала ему показалось, что он находится в длинном темном туннеле. Когда же в его одурманенном мозгу забрезжило понимание того, что это вовсе не туннель, а дуло его собственного кольта 45-го калибра, он перевел взгляд циклопа чуть выше дула, и наконец лицо Райдера попало в фокус. Тут произошли две вещи: оба глаза Донахью широко открылись, а кирпичный цвет лица сменился на еще более неприятный грязно-серый.

- Садись! - приказал Райдер.

Но Донахью остался в прежнем положении, тряся всеми своими подбородками. Потом он закричал от боли, потому что Райдер схватил его за волосы и силой привел в вертикальное положение. Ясно, что некоторое количество этих волос было прикреплено к надувшейся на затылке шишке. Внезапная боль в области скальпа всегда оказывает определенное воздействие на слезные протоки, и Донахью не был исключением: его глаза стали похожи на налившихся кровью золотых рыбок, плавающих в мутной воде.

- Ну что, жирнюга, знаешь, как проводится перекрестный допрос?

- Знаю, - сдавленным голосом отозвался тот.

- Нет, не знаешь. Но я тебе покажу. В учебниках такой допрос не описывается, и, боюсь, у тебя никогда не будет возможности попрактиковаться. По сравнению с ним допрос в суде - просто цветочки. На кого ты работаешь, Донахью?

- Что, черт побери...

От резкой боли он закричал и закрыл лицо руками. Затем сунул пальцы в рот, вытащил выбитый зуб и бросил его на пол. Его левая щека была разбита, и кровь струилась по подбородку, потому что Райдер со всего размаху приложился к его лицу стволом его же пистолета. Райдер переложил кольт в левую руку.

- Так кто же оплачивает твои услуги, Донахью?

- Что за черт...

Еще один крик и еще одна пауза в разговоре. На сей раз он получил удар по правой щеке. Кровь обильно струилась из его рта на рубашку. Райдер вновь переложил кольт в правую руку.

- Так кто тебе платит, Донахью?

- Левинтер.

Это был странный булькающий звук - Донахью, по-видимому, захлебывался кровью. Райдер смотрел на него без малейшего сочувствия.

- За что?

Опять булькающий звук и еле различимый хрип.

- За то, что закрываешь глаза на нарушения закона?

Кивок головой. На лице Донахью не было ненависти, один лишь неприкрытый страх.

- За то, что уничтожаешь вещественные доказательства против виновных и фабрикуешь их против невинных?

Еще один кивок.

- И сколько ты умудрился заработать, Донахью, за все эти годы? О шантаже, конечно, я не говорю.

- Не знаю.

Райдер вновь замахнулся пистолетом.

- Тысяч двадцать или тридцать...

Вновь раздался крик. Нос Донахью постигла та же судьба, что и нос Раминова.

- Не могу сказать, что это доставляет мне не больше удовольствия, чем тебе, - сказал Райдер, - потому что это доставляет мне удовольствие. Я мог бы продолжать так часами. Конечно, больше двадцати минут ты вряд ли выдержишь, и мне не хотелось бы превращать твою рожу в кровавое месиво, иначе ты не сможешь говорить. Прежде чем до этого дойдет, я просто начну ломать тебе пальцы, один за другим. - Райдер явно не шутил, и на лице Донахью отразился неописуемый ужас. - Так сколько же?

- Не знаю. - Донахью закрыл лицо руками. - Не знаю точно. Сотни.