nobody knows it, but you get a secret smile, and you use it only for me.
это не о нас. нас нет. есть она. возможно, есть я. когда она выйдет из зеленого коридора, сразу увидит белые лилии. а рядом свою маму. испугается. смутится. рассердится немного. пропущу ее маму вперед. потом возьму сумку, отдам цветы. ваша договоренность в силе. мне нужно было только видеть тебя. положу сумку в багажник шестерки, провожу до первого поста гаи. а там - газу, и домой. еще шпаргалка. в среду воскресенье представлялось просто пунктом встречи. thatch-point. правильно пишу? теперь это день длинною в жизнь, за которую надо поспеть доделать pr-стратегию долгового центра, отослать киселеву, закончить рассказ о кошках, вернуть сына жене, найти лучшие белые лилии. три варианта возможного развития событий: a. - зачем ты приехал? я сказала, что меня встретит мама. - хотел тебя видеть. ты не сказала, что не хочешь видеть меня. - я не хочу тебя видеть. еду в пироги на дмитровку. b. - больше так не делай. поедешь к нам пить кофе? только после кофе сразу уходи. не обижайся. еду пить кофе. и домой. c. - я устала, езжай домой. еду домой. это на случай, если мне хватит одного ослушания. или есть другие варианты?
5.
песок бежит сквозь пальцы. я черпаю его руками, а ветер слегка изгибает струйки, относя часть песчинок тебе. мы пришли к морю рано утром и через три часа уйдем. большое солнце вредит нашей коже. но вечером мы вернемся сюда пить белое вино. ведь ты выпьешь со мной, если я разведу его водой?
6.
...я все время мажу, а мне кричат: молоток! солдат в отпуску - рубаха из порток.
события стали развиваться совсем по другому сценарию. дважды останавливали за хорошее превышение по дороге в и из домодедово. самолет задержали на восемь часов, и я еще раз поехал в аэропорт, попоив в промежутке лилии водопроводной водой. ночью мне понадобился всего час. дядьки с палками остановили только раз. бесплатно. плющев, спасибо, веселил по эху москвы. не дал заснуть за рулем. его передача называется серебро, идет с полуночи на понедельник. - привет. ты уже едешь домой? - нет, я в эфире сижу. - понял. слушаю тебя. - а я тебя читаю. - спасибо. на прилете - ее мама с двоюродной сестрой, накануне прилетевшей из израиля. с третьего раза был узнан: - что же вы не позвонили старенькой маме, не сказали, что приедете. - у меня нет вашего телефона, соня. и мне было запрещено встречать. я здесь нелегально. она появилась в глубине таможенной зоны, у багажного транспортера. каблуки, темные очки на темечке, короткое серое пальтишко. без четверти пять утра она все-таки была довольна всех нас видеть. или сделала вид. она тактична. ее отдали мне в машину, и я медленно поехал в москву, не теряя из виду сонину шестерку. - удивительно, но еще вчера я играла в гольф. один раз даже попала по мячу. - и куда он делся? - туда куда-то. накануне она завтракала в семье новой немецкой приятельницы. той - пятьдесят два. за столом - цирлих-манирлих. яйцо нужно было вскрывать ножичком. проехали через центр. якиманка, кремль, тверская. у белорусского почти совсем рассвело. фасад ее дома на улице правды в утреннем свете стал флорентийским. - ты хочешь чая? - если ты не хочешь сразу спать. она хотела. мама соня сделала яичницу. половина седьмого. у дверей мне был вручен пакетик с немецкими сувенирами - золенгеновскими маникюрными ножницами, каким-то спиртным пузырьком и крохотной картинкой в рамочке. попытался поцеловать. отвернулась. - мы больше не интимны? - надо поговорить. предчувствия не обманули. язык отнялся. ушел молча. пятясь. глядя ей в лицо. поговорить, это договориться или что-то сказать? кажется, знаю что. вернулся домой. лег. спать не мог. внутри оборвалось и не привязывалось обратно. все в прошлом.
7.
позвонил ей вечером 19 февраля. почти через месяц после вечеринки, когда вика познакомила нас. я тогда несколько раз фотографировал. она закрывала лицо руками. в совершенно искреннем смущении. немного краснела. эти фотографии постоянно попадались на глаза, брал у вики почтовый адрес, но письмо не выходило. выходило: нам надо поговорить. delete. накануне звонка разбил машину и пребывал в несколько отчаянном положении духа. сначала ковалев затащил меня на псоя короленко в прооги. псой отрастил волосы и бороду под молодого маркса. он перепевал army of lovers, перемешивая со своими песенками. и одна отравила меня. я что-то заказал есть и складывал косынку в pocket pc. поглядывал на ольгу п., свою бывшую однокурсницу, с которой мы не виделись лет пять и неожиданно оказались за одним столиком на концерте псоя. давным-давно у ольги был большой, очень красивый иудейский нос. вместе с грустными, волшебно-выразительными глазами это производило настолько серьезное впечатление, что несколько лет учебы я не решался к ней подойти. накоротке мы познакомились значительно позже. к тому времени она сделала пластическую операцию и утратила часть очарования. я смог с ней заговорить. некоторое время дружили. познакомил ее с женой. - я ушел из семьи. - господи, а дронька? впрочем, этого и следовало ожидать. где ты теперь? - снимаю квартиру на самотеке. - а лешка? - она у себя в черемушках. - я обязательно ей позвоню. глядя на ольгу, думал, как они похожи в ракурсах, деталях мимики. как сестры. поймал вдруг взгляд и полуулыбку, почти совпавшую с той, что осталась на единственной фотографии, где лицо не прикрыто руками, с той январской вечерники, устроенной викиными стараниями. я понял, что все время думаю о ней. вдруг псой запел что-то такое:
аккуратно скрипочку возьму и смычком по струнам проведу эту песенку мою потихоньку заведу и забуду про беду
что-то в ней было созвучное. особенно окончание:
аккуратно петельку возьму посильней-потуже натяну кончу песенку мою и покрепче задремлю вспоминая про беду
под впечатлением от рецепта поднялся во двор. со мной был ковалев и его жена, голубоглазая барби-экстрим. ей требовалось продолжение, и мы, бросив ковалева напротив входа в цпко, поехали в hungry duck. за ночь несколько девчонок танцующих на барной стойке, обнажались по пояс. а одну, справлявшую таким образом восемнадцатилетние, изрядно поддвшую, качки-стриптизеры раздели совсем, и она несколько раз пробегала мимо нас, собирая части одежды. это взбодрило и временно развеяло мрак, в который погрузила песенка псоя. жена ковалева сохраняла нерушимый cover-face. в четвертом часу повез жену ковалева ковалеву, на другой конец города. на обратном пути на темном участке севастопольского шоссе мне встретился бордюрный камень. с одной стороны, хорошо, что это была не стенка, а всего только бордюрный камень, через который моя mitsubishi carisma перескочила передними колесами. с другой - я сделал глупость. не стал вызывать ментов для протокола. расстроился. поехал домой. снял в шестом часу утра на садовом проститутку, чтобы суметь уснуть. не сумел. провел день как в бреду. ловил обрывки псоевской песенки, смотрел новости, открывал комп, чтобы заняться стратегией для долгового центра. вечером лег спать. на утро все пошло по новой. песенка, новости по телевизору, воспоминания о бордюрном камне. к вечеру сообразил, так не может продолжаться. - узнал у вики твой телефон. звоню по странной причине. нам надо поговорить. - что ты делаешь? она потом каждый раз задавала этот вопрос, когда мы созванивались. - смотрю новости. - а я никогда не смотрю новости. они меня пугают. - некогда это была моя профессия. договорились встретиться на следующий день, 20.02.2002. чтобы в 20:02 выпить за такое совпадение цифр.
