От страха губы ее задрожали, слезы покатились из глаз. Она вскочила с кровати и с криком побежала в соседнюю комнату.

— Отец! Что это такое? Что со мной? — всхлипывала она, пытаясь стряхнуть с рук навязчивое мерцание.

Спросонья мужчина никак не мог понять, что произошло. Он не сразу заметил светящиеся ладони дочери.

— Дея, что случилось? Тебе кошмар приснился? — тихий мужской голос звучал мягко и нежно.

Отец прижал дочь к груди и ласково поглаживал ее по волосам.

Мачеха недовольно заворчала, сползла с постели и, потирая глаза, потянулась зажечь свечу. Но вдруг резко остановилась и ошарашено уставилась на падчерицу.

— Ансельм, ее ладони… — сиплым голосом произнесла она.

Ее муж перевел взгляд на руки дочери. Белый холодный свет окутывал их. Большие синие глаза также мерцали, словно звезды на ночном полотне неба.

— Эльза, кажется, Дее передался дар матери, — в ужасе произнес он. — Что нам делать?

Женщина кинулась к окну, не заглядывает ли к ним любопытный прохожий. Плотно задернув занавески, она долго прислушивалась к шуму дождя.

Услышав встревоженный разговор старших, Дея тут же прекратила рыдать, только изредка вздрагивала всем телом и сильнее прижималась к отцу.

— Нужно отвезти девочку к Гертруде. Я уверен, она сможет нам помочь, — немного подумав, произнес Ансельм.

Небольшое семейство собралось и выехало еще затемно. Мачеха плотнее укутала падчерицу в темный шерстяной плащ, глубже накинув на ее голову капюшон. Хотя руки и глаза Деи уже перестали светиться, но отец все равно опасался, что способности дочери проявят себя вновь.

Проезжая через центральную площадь, Ансельм невольно посмотрел на столб. На нем висел светящийся листок с королевским указом, предписывающим всем магам, чародеям, и ведьмам Эмпирии незамедлительно явиться во дворец для регистрации. Нарушение высочайшего повеления, а также укрывательство мага могло обернуться серьезными проблемами. Мужчина с трудом удержался от желания передернуть плечами, чтобы избавиться от невольной дрожи.

Примерно через час небольшая телега, запряженная тощей кобылой, въехала в лес. Ветхая повозка с трудом перебиралась через выбоины на дороге, но продолжала путь. Старая лошадь нехотя тянула ее, и, казалось, что она вот-вот завалится набок.

Вскоре сквозь густые ветки деревьев стали проглядывать солнечные лучи. Пассажиры повозки редко обменивались отдельными словами, большую часть времени проводя в мрачных размышлениях.

Но вот дорога свернула. Они долго ехали по береговым перелескам и только к вечеру добрались до небольшого, похожего на пряничную коврижку, домика. Словно прячась от любопытных глаз, он стоял у самого подножия холма в тени деревьев. На пороге появилась невысокая женщина лет сорока с добрыми улыбчивыми глазами. Длинная темная юбка с повязанным поверх белым передником колыхалась при каждом движении. Из-под накинутой на плечи темной шали виднелась льняная свободная кофта. При взгляде на нее любой бы смело назвал женщину красивой: лицо приветливое, смеющиеся глаза, с губ не сходит улыбка. Такое лицо, которое, раз увидев, уже не забудешь. Подобных женщин в народе называют статными.

— А я все гадала, к чему это моя кошка с утра умывается? — ласково улыбаясь, проговорила хозяйка дома. — Оказывается, дорогие гости пожаловали.

— Здравствуй, Гертруда, — пробубнила Эльза, спускаясь с телеги. — Нам нужна твоя помощь.

Лицо хозяйки вмиг посерьезнело.

— Понятно, проходите, за ужином все обсудим, — ответила она.

Дея вслед за отцом и мачехой вошла в дом. После сытной еды усталость, монотонный разговор и тепло разморили ее. Веки потяжелели, до слуха, словно издалека долетали слова родных. Проводив племянницу в кровать, Гертруда вернулась к столу.

И тут Ансельм решил рассказать о постигшем их семью несчастье.

— Не трудись, — перебила его бывшая свояченица, — я поняла, зачем вы здесь. И давно у моей племянницы пробудилась магия?

— Прошлой ночью мы заметили, что ее руки… — Эльза осеклась на полуслове и многозначительно посмотрела на мужа.

— Руки и даже глаза Деи светились в темноте, — договорил за жену Ансельм. — Это ведь означает…

— Знаю я, что это значит, — строго перебила мужчину Гертруда.

— А что, если… — Ансельм оставил фразу незавершенной.

В комнате повисла неловкая пауза, затянувшаяся на несколько секунд. Только монотонное тиканье часов разбавляло молчание резкими щелчками.

— Говорите, чего надумали! — требовательно произнесла Гертруда.

— В Дее начала просыпаться магия. Ты не могла бы остановить этот процесс? — дрожащим голосом спросила Эльза.

— Девочку силы лишить хотите? — Гертруда зло сверкнула глазами.

— Так будет лучше для нее, — всхлипнув, ответила ей Эльза. — Если не принять мер сейчас, то через некоторое время нужно будет везти Дею во дворец и отдавать ее способности в услужение Сфере.

Чародейка замолчала, погрузившись в собственные мысли. Прошли долгие минуты ожидания, прежде чем она заговорила вновь.

— Такой мощный магический всплеск будет замечен, и вскоре в мой дом явится стража.

— Гертруда, что же нам делать? — хрипло спросил Ансельм.

Она долго молчала, пытаясь принять решение, последствие которого уже не изменить.

— Этот ритуал будет сложным и болезненным. В первую очередь для моей племянницы, — наконец ответила Гертруда.

— Я верю, она выдержит, — хрипло произнес Ансельм.

— Ты не знаешь, о чем просишь, — сердито бросила ему чародейка, и глаза ее блеснули. — Я бы никогда не пошла на это, если бы ни опасность, грозящая Дее. Это как у живого человека отрезать руку или ногу.

— У нас нет другого выхода, — тяжело вздохнув, ответил Ансельм.

— Поздно уже, отправляйтесь спать. А мне нужно собраться с мыслями и хорошенько все обдумать, — уставшим голосом пробормотала Гертруда.

После разговора она долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. В голову лезли тревожные мысли: «Неужели я не смогу спасти ребенка? А ведь я могла бы помочь ей, развить дар, но королевские маги не оставят ее в покое».

В конце концов, ей все-таки удалось забыться тревожным сном, в котором виделись кошмары о дремучем, поросшем колючими кустами лесе.

Рано утром Гертруда объявила о своем решении.

— Навсегда избавлять девочку от дара я не буду, — начала она, — но постараюсь временно запереть магическую силу Деи, чтобы никто не смог обнаружить даже малейшую искру.

Сказав это, она начала готовиться к проведению особого ритуала.

Девушке едва исполнилось шестнадцать, хотя по виду ей сложно было дать больше четырнадцати лет. Худая, с огромными синими глазами, осторожной улыбкой и длинными светло-русыми косами. Она сидела на лавке у окна, держа на коленях кошку. В этот момент Дея была удивительно похожа на мать: такая же светлая кожа, такой же овал лица.

Сестра Гертруды умерла десять лет назад. Через год Ансельм женился на Эльзе. И хотя мачеха была добрым человеком, но не смогла заменить девочке мать и ревновала ее к отцу. Ей все время казалось, что Ансельм, глядя на дочь, видит в ней образ бывшей жены.

В очаге равнодушно потрескивало пламя. Низко наклонившись над котелком, Гертруда помешивала травы. Иногда она втягивала носом воздух, словно пыталась уловить какой-то только ей знакомый аромат. Племянница сидела рядом и с любопытством поглядывала на все, что делалось вокруг.

Казалось, она полностью и с доверием принимала происходящее, только хотела лучше разобраться во всем.

Все стало проясняться к вечеру, когда на землю опустились сумерки. Темные сучковатые кусты во дворе стали походить на зловещих чудовищ. Дом наполнился нехорошей, сердитой тишиной.

— Выпей это, детка, — сказала Гертруда, протягивая племяннице чашку с душистым отваром.

Дея доверчиво протянула руки и отхлебнула напиток.

— Пей, пей, родная, этот чай придаст тебе сил, — пробормотала женщина. — Светлоликая мать, да простит нас за все!

Гертруда начала тихо, нараспев шептать слова заклинания. Постепенно голос ее стал отдаляться. На глаза Деи навалилась тяжесть, руки и ноги ослабли, а вслед за этим наступила тьма.