“Милое дитя. Рад, что тебе хватило мудрости”.

Жнец посмотрел на парня. Анна оглянулась. Незнакомец не сводил глаз с воды, пока внезапно его черты не разгладились. На его лице застыло умиротворенное выражение, будто он принял самое верное и самое сложное решение в своей жизни. Так может выглядеть лишь уверенный человек, знающий, что ждет его в будущем, и ни капли не сомневающийся в настоящем. Анна никогда не видела людей такими спокойными, никогда за все девятнадцать лет своей жизни.

“Мне жаль, дитя. Его не спасти”.

– Но почему? – выдохнула Анна.

Ей было страшно говорить со жнецом, но молча стоять тоже как-то невежливо. Тем более, собиратель душ вел себя на редкость галантно, не махал косой и не скрежетал зубами, предвещая смертным вечные муки в геенне огненной за грехи.

“Он смотрит на них, – пояснил тот, кто служил Смерти, – а они никогда не отпускают вас, живых”.

Анна усмехнулась на этой фразе. Она-то точно не относилась к живым. Но о чем говорил жнец? Кто – они?

“Вглядись в воды. Видишь отблески? Часть из них – безобидные отсветы города. Но другая живет и рождена в воде, у самого дна, и никогда не знала света солнца”.

– Не понимаю, – сказала Анна. – Как свет может не знать света?

“Такая у них природа. Дети реки ни знают ни радости, ни надежды, ни красоты. Многие сравнивают блуждающие огоньки с душами утопленников, но это ложь. Я лично забираю каждого, кто находит свой конец в этой реке”.

Жнец покачал головой. Анна посмотрела на воду. В ней и правда светились странные точки, будто светлячки на рыбалке. Они то дергались вверх-вниз, то замирали на поверхности. Огоньки не получалось толком разглядеть из-за неспокойного плеска реки. Их круглые тельца мелькали в воде, похожие на брюшки рыбок.

– Блуждающие огни заводят людей не туда, – поделилась знаниями Анна.

“Нет”.

 Жнец тонко улыбнулся, будто Анна рассказала дурную шутку. Смеяться над такой было бы неуместно, но поощрить собеседника хотелось.

Анна чуть не хлопнула себя по лбу от досады. У нее в голове – сонм знаний потустороннего мира и не только, а она стоит тут и размышляет. Анна зажмурилась, умоляя таинственные силы как можно скорее подсказать ей решение.

“Дитя, тебе его не спасти. Просто наблюдай”.

Совет жнеца был венцом равнодушия. Такой и должна являться к человеку Смерть, но Анна-то была человеком. Обычной девушкой. Правда, чуть-чуть призрачной и с ужасным даром занудного всезнания.

Анна наконец смогла сосредоточиться. В голове всплыл образ: по дну перекатывается хтоническая сущность. Она древняя и уже давно должна была рассыпаться в прах, но не сдается. Течение отрывает от нее клочки, которые тут же вплетает в водоросли, подносит к косякам рыб. Эти кусочки оседают вниз, напитываясь жизнью. Им грустно и темно, а вокруг лишь тонны водной мути. Они злятся. Рыбы глупые и скучные, а водоросли вообще ничего не могут. Они загораются от злости. Им нужно есть. Огоньки видят, что тьма расширяется, и следуют за ней. Они чувствуют, что за пределами их мира есть что-то еще. Кто-то, кто подарит им пищу. Отчаяние.

Анна видит парня. Не человек. В его сердце вспыхивает что-то, очень сильное, чего она еще никогда не чувствовала. Парень вскакивает, забывая о совещании, о подчиненных, что докладывают ему о положении дел в клане. Он принюхивается. В воздухе разливается тревога. С его сердцем что-то не так. Она в опасности. Он несется к выходу, уже зная, что не успеет, не сможет найти ее в огромном городе. Ее сердце, как и его, перестает биться. Смерть пришла, он это чувствует, но заберет не его. Хочется выть. Он заходит в свой кабинет, хмурится, закатывает рукав – по руке вьется рисунок. Морошка, листья клена, тонкие ветви березы. Рисунок тускнеет. Все умолкают, не зная, как посочувствовать. Он даже не успел ее увидеть, прежде чем потерять. Отчаяние.

Огоньки чувствуют в нем своего. Его заберут. Он будет с ними. Секунду, час – без разницы. Он накормит их. Поймет. Он знает.

Анна судорожно вдохнула холодный воздух. Ее голова горит изнутри, мысли не помещаются, рябят картинками на подкорке. Он уже перепрыгнул через перила и замер на самом краю бетонной плиты. Секунда превращается в вечность. Он оборачивается, будто может ее заметить. Анна и правда здесь, совсем рядом. Он видит лишь пустоту ночи. С грустной улыбкой парень прыгает в воду, до которой ему остается едва ли метр.

“Ты его не спасешь”.

Злость раздирает ее горло. Крики бесполезны, но Анна надрывается, беспомощно орет в пустоту. Ее не слышит никто, кроме энергетических сущностей, тех, кто одной ногой уже ступил в мир духов. Анна не может даже прикоснуться к нему.

Время будто замирает.

“Знаешь, а ведь вас обоих нет в списке”.

Жнец заглядывает в блокнот, шелестит исписанными мелким убористым почерком страницами. Он задумчив.

Анна смотрит на парня, не отрываясь. Он завис в пустоте. Один его ботинок почти касается воды. Все застыло, дожидаясь вердикта жнеца.

“Он не утонет, – успокаивает жнец, – там по колено. Но огоньки его уведут”.

Твари сейчас хорошо видны в толще воды. Они не могут сбежать от пронзительного взгляда Анны. Ее голова кипит. Мысли бурлят шумным потоком, к горлу подкатывает тошнота. Анна не сдается. Ей кажется, что где-то на подкорке прячется нужная вещь. Слова, которые спасут жизнь.

“Ты выглядишь… дурно, дитя. Кажется, кто-то вмешался в наши, гм, внутренние дела”.

Анна стискивает зубы. Смерть медлит, дарит ей драгоценное время, чтобы все можно было исправить. Жнец улыбается. Его взгляд – взгляд учителя, видящего старательного бесталанного ребенка. В его пустых глазах таится вера, что Анна способна справиться.

Она не хочет его разочаровывать. Слова отпечатываются на веках пылающей строкой. Анна выдыхает их, не в силах больше терпеть. Жнец удовлетворенно кивает.

“Именно. Ты справилась, дитя”.

Огоньков больше нет. В воде остались лишь клочки неведомого существа, которым больше не удастся ожить. Анна подходит к незнакомцу, пошатываясь, и кончиками пальцев берет капюшон. Ее рука снова плотная. Вещи – не люди, с ними призраки могут взаимодействовать. Анна цепляет капюшон за завиток перил, поправляет ворот толстовки, чтобы он не врезался в шею парня.

Смерть смеется.

“Зачем? Там правда по колено. Господин Ярослав вряд ли сляжет от простуды. У оборотней отменное здоровье”.

Анна кивает. Капюшон остается на крючке. Так незнакомцу будет проще выбраться.

“Дитя, у меня для тебя плохие новости”.

Собиратель душ разводит руками. Перед Анной появляется страничка из блокнота, где карандашиком написано ее имя и фамилия. И две даты: рождения и смерти. Умереть Анна должна буквально через пару недель.

“Мой тебе совет, храбрая юная душа, найди тело. Такие, как ты, долго не задерживаются. Я могу подождать, но через пару недель исчезнет и твоя энергетическая оболочка. Тебя не станет. Совсем. Нам бы этого не хотелось, правда?”

Жнец смотрит на нее. Он сейчас похож на гробовщика. Такой же тихий, тактичный, сочувствующий. Все его естество кричит: “Это моя работа, ее нужно сделать. Ничего личного”. Анна кивает. Вообще-то, собиратель душ довольно мил. Даже его жутковатая худоба не пугает ее. Жнец помог ей спасти того нелюдя, так что за ней должок. Анна улыбается. Смерть стучит пальцем по другому имени, тоже записанному карандашом. Угрожающая пометочка, которая предсказывает окончание чьей-то жизни. Анна читает.

Ярослав Громов. Дата. Двадцать семь лет. Смерть может забрать его через три недели, всего через несколько дней после Анны.

“Видишь? Долго он тоже не протянет”.

– А я-то тут при чем? – хмурится Анна.

“Сердце. Верни ему сердце”.

Жнец склоняет голову набок. Анна готова поклясться, что он у нее в голове, перебирает каждую извилинку, ищет, куда помещается ее дар. Кажется, собиратель душ удивлен.

“Как здесь помещается столь много, а остается столь мало?”

Жнец смеется. Анна хочет ответить, но он пропадет. За ее спиной слышен плеск, стон, ругань. Когда она оборачивается, незнакомец уже перемахивает через перила. Он замирает на дорожке. Анна понимает, что зря назвала его парнем. Ярослав на голову выше ее, если не больше, а разворот плеч внушает уважение. В темноте не разглядеть его черт. Все закончилось. Все хорошо.