– Не дурной крюк ты сделал, чтобы потешить меня, – усмехнулся Элисьер. – В добрую сотню миль, пожалуй.

– Я ехал поговорить, – ответил Игбор и вопросительно посмотрел на Вардиса, застывшего в дверях.

– Говори при нем, – вздохнул Элисьер, жестом указывая сыну на скамью у стола. – Я не вечен. Может быть, в следущий приезд застанешь в кресле лорда его.

– Как знаешь, – лорд Шален и не думал возражать. – Если здоровье так плохо, может и к лучшему, если сын будет в курсе. Дурные дела творятся у нас в королевстве, друг мой.

– Не томи, давай ближе к делу.

– Король умер.

Вардис подался вперед, невольно заинтересованный мрачным тоном лорда, но на него никто не обратил внимания. Элисьер, нахмурившись, смотрел на Игбора.

– Да, дружище, Таера больше нет, – продолжил Шален, насладившись произведенным эффектом. – Дурная лихорадка сожгла за пару недель. Ясно– понятно, что никто подобного не ждал, король был крепок, как дуб, и тем не менее… Столица в волнении!

– Чего волноваться? Таер оставил наследника.

– Таер смачно плюнул в лицо королевству перед смертью. Прямо об этом не говорят.., но это как корову под столом прятать – то копыта, то рога торчат. Все знали, что король не любил наследника. Но кто ожидал, что он возьмет, да лишит Линеля короны?

– Лишит короны? Своего сына? – Глаза Элисьера сверкнули из– под нависших бровей. – Как такое может быть? У короля не было других детей, даже дочерей!

– Вот то– то и оно. Таер оставил завещание. Помнишь тот ископаемый закон о престолонаследии? Так вот, он обратился к нему и назначил следующим королем… кого бы ты подумал?

– М– м… не знаю… Бастарда от какой– нибудь шлюхи?

– Бастарда? Нет, ты, друг мой, не в тот замок ключом тычешь! Чтобы Таер, да по шлюхам ходил? Ха– ха! Плохо же ты знал нашего короля! Лучше. Все гораздо интереснее!

– Ну?!

– Таер назвал приемником… Холдстейна!

Вардис не смог сдержать удивленного возгласа, впрочем, отец был изумлен не меньше.

– Моэраля?!

– Его! – Игбор рассмеялся. – Посмотрел бы ты на лица лордов– советников, проклятых выскочек! Честное слово! Никогда еще я не был так рад оказаться при дворе!

– Да клал я на их лица, – отмахнулся Элисьер. – Моэраль принял корону?

– Какое принял, – Шален вздохнул. – Его не было в столице на момент смерти Таера. Он в Вантарре, насколько мне известно. Королем провозгласили Линеля.

– Но как?! – не выдержал Вардис. – Король же четко указал в завещании…

– Молчи, когда говорят старшие! – рыкнул Элисьер. – Воля мертвого короля – не больше воли мертвого крестьянина! Таер умер, но остался Совет. А Совет рассчитывал видеть на троне Линеля.

– Все так, – подтвердил Игбор. – Но вести о завещании все равно докатятся до севера. Знаю я, знаешь ты. А ведь нас– то даже при оглашении не было.

– Значит, тех, кто знает – множество, – кивнул лорд Кантор.

– Больше, чем хотелось бы в столице. Спорю на своего коня, со дня на день Моэраль узнает о дядюшкиной воле, если уже не знает. И тогда…

Оба лорда замолчали. Каждый думал свою думу, а Вардис в нетерпении ждал. Моэраль – король! Его лучший друг – король! Канторы теперь вознесутся на немыслимую высоту…

– Если Холдстейн намеревается бороться, я его не поддержу, – наконец сказал Элисьер. – Сильвберны подмяли под себя более сотни лордов, не Моэралю тягаться с такой силой. Не хочу рисковать креслом лорда Зубца.

– Отец! Ты чего? – Вардис снова не сдержался, но ему было плевать. Он, только что примеривший мантию лорда– советника, вновь больно опустился на жесткую землю. – Это же Моэраль! Подумай, Вантарра всегда была дружна с Кантором!

– В Вантарре с воцарения Сильвбернов сидели лорды, а не короли! – отрезал Элисьер. – Я не поддержу твоего дружка против законного короля.

– Линель не законен, завещание…

– Молчать! Большой вопрос, мог ли Таер вообще распоряжаться короной! Неужели я пойду против королевской власти из твоей прихоти?!

Вардис приумолк. Даже больной, отец оставался отцом и своеволия не терпел. Тем более в присутствии посторонних. Поэтому Вардис сдержанно кивнул и покинул отцовские покои.

Он вернулся вечером. Утомленный Элисьер дремал в кресле, накрыв медвежьей шкурой часто болевшие в последнее время ноги. Вардис отметил, как отец постарел за короткое время. Словно неведомый червь грыз его изнутри, и пока ни один из приглашенных лекарей не смог справиться с этой напастью.

Но в то, что время отца скоро закончится, Вардис верить не хотел.

– Я слышу тебя, – то ли Элисьер проснулся, заслышав шаги сына, то ли просто притворялся спящим. – Проходи.

Вардис хотел сесть, но передумал. Остался стоять, прислонившись к столу.

– Чего хочешь, сын?

– Чтобы ты подумал.

– Я понимаю, о чем ты. Я подумал.

– Ты плохо подумал. Попробуй еще раз.

Наследный лорд говорил медленно. Нужно было донести важность произносимых слов до отца. И Вардис сдерживался: говорил, будто дрова колол. С паузами. С нужными интонациями.

Слишком многое зависело от беседы сына и отца.

– Пока я жив, Канторы не пойдут против законного короля, – отрезал Элисьер.

– Канторам ни к чему идти против законного короля. Законный король – Моэраль.

Элисьер вздохнул:

– Твоя дружба с Холдстейном много значит для тебя. Но не настолько много для меня, чтобы рисковать головой.

– Отказываясь присягнуть ему одним из первых, ты делаешь большую ошибку.

– Я НЕ присягаю ему, потому что боюсь сделать ошибку.

Вардис немного помолчал.

– Отец?

– Да?

– Что говорит лекарь?

Элисьер сглотнул:

– Мне осталось немного.

– Как ты думаешь, как я поступлю, став лордом Зубца?

– Ты поступишь так, как считаешь правильным. А правильным ты считаешь поддержать Моэраля.

– И что ты думаешь по этому поводу?– спросил Вардис и напрягся в ожидании ответа.

Отец молчал недолго:

– Наверное, это покажется тебе вероломным… Но мне все равно. Я с самого детства готовил тебя к креслу лорда, ты знаешь все, что знаю я. Ты можешь ошибаться. Но Кантор ты не погубишь.

– Иными словами – ты веришь мне?

– Да, – Элисьер кивнул. – Нынешний лорд Зубца не поддержит Холдстейна, а что сделает следующий – это дело следующего.

Вардис медленно прошелся по комнате, обдумывая сказанное. Намерения его были вероломством по отношению к семье. Но бездействие стало бы вероломством по отношению к другу. Крайне невыгодным вероломством, как полагал Вардис.

– Отец, я хочу, чтобы ты понимал – я намереваюсь поступить, как решил. Но ты …дорог мне, клянусь молоком Аэлиннэ. Твое мнение мне дорого.

– Я знаю, чего ты хочешь, – прервал сына Элисьер. – Вардис, мы очень похожи. Если я не поддержу Моэраля, ты сделаешь это один?

– Да. Вещи уложены. Уеду утром. Не хочу ссориться с тобой перед отъездом.

– Ссоры не будет, – старый лорд взмахнул рукой.– Но и благословения моего не жди. И солдат в дорогу не дам – иначе будет выглядеть, словно я одобряю твой отъезд. И за свои поступки будешь отвечать сам.

– То есть, ты не помешаешь мне уехать? – Вардис был удивлен.

– Мешать?! Мешать взрослому мужчине принимать собственное решение? Нет, сын, все мы порой совершаем поступки, с которыми остальным остается только смириться. Так было со мной – так случается с тобой. Но знай – пока я жив, Зубец не будет порукой за твои ошибки. И еще – я не хочу, чтобы кто– то знал, что ты уехал с моего ведома. Корона – кому бы она ни досталась – может решить, что мы повели двойную игру. А это измена.

– Это не так!

– Но скажут так, как выгодно, ты ж понимаешь.

– Небольшой скандал?

– А как же, – Элисьер задорно усмехнулся, и на миг перед Вардисом мелькнул образ прежнего отца: молодого, смелого, сильного…хитрого.

– Ну, спасибо за понимание. Клянусь могилами прадедов, я буду примерным сыном во всем… кроме одного.

Наутро обитатели Кантора были поражены на редкость непривычной картиной. Молодой и старый лорды – обычно во всем единодушные – ругались.