Кто сидит на крыше нашего сарая,

Улыбаясь молча, головой качает,

Нахлобучив красный бархатный колпак,

Бубенцом игриво отбивает такт?

Свесив с крыши ноги в деревянных туфлях,

Бороденкой белой отгоняет стужу,

Ловит ртом снежинки и ночной покой? –

Это Гном наш местный – Домовой!

Обожает Гномик о себе заботу,

И тогда отлично ладится работа:

Поболтал с лошадкой, напоил козленка,

Причесал овечку, поиграл с цыпленком.

Трудится наш Гномик, дел по горло,

Но поставил жестко он одно условие:

В ночь под Рождество, без исключенья,

Обязан принести хозяин угощенье.

Вкуснейшее из всех на свете лакомств –

Каша из риса с маслом, корицей и сахаром.

Круглый год мечтает Домовой о каше,

Ну а если нет – случится все самое страшное:

Разом в конюшне обрушится крыша,

Хлев зальет водой, съедят зерно мыши,

В курятнике провалится пол, загорится утварь,

И никто петуха не разбудит под утро.

Короче, хозяйство придет в упадок,

Домовой в ответе у нас за порядок!

Вот потому в Сочельник всегда

Кашу несем в сарай или на чердак!

Ну а сейчас на крыше качаясь,

Гном удовольствие предвкушает:

«Возьму-ка я ложку, большую и медную» -

Как бы не так! Мечтать ведь не вредно!

Оказалось, не только наш квартирант -

Большой сладкоежка, известный гурман.

Время пришло насладиться едой,

Так крысы устроили шумные оргии:

Скачут они вокруг праздничной миски,

Вертят хвостами и мерзко попискивают,

В кашу уставились пуговки-глазки.

«Вон убирайтесь!» – Гном пришел в ярость!

«Вышвырну вас, злые зверюшки!

Это ведь МОЙ рождественский ужин!

Вкушать я привык в тишине, при свечах,

А ваше присутствие меня огорчает!

Забирайте хвосты свои юркие, длинные,

И марш по норам, гости противные!

Повторять два раза я не люблю -

Кошку сейчас на вас натравлю!»

Крысы не шибко послушались Гнома,

«Никуда не пойдем, это тоже наш дом!

И вечеринка с весельем – наши.

Делись с нами, Гном, праздничной кашей!»

«Ну, насмешили! Какие вы дурочки!

Что это вы там себе напридумывали?

Хватит, устал слушать я ваши речи –

Кошка хозяйская спит вон у печки!»

Крысы и правда разволновались.

«Да, очевидно, пора нам проваливать.

Ждать можно все, что угодно от Гнома -

Знает ведь каждый – у него не все дома!»

И медленной струйкой, понурив головки,

Под пол просочились крысы-плутовки.

«Ух! наконец, я поем без помех,

Живот свой побаловать нынче не грех!»

Жил Андерсон, мастер, искусный столЯр,

В деревне, на севере снежном.

Раз ночью полярной свалился он в яр,

В сугроб белоснежно-безбрежный.

Подарки детишкам, что вез он в санях,

Упали туда же, мужчину догнав.

Из снега проклюнуться он поспешил,

Но что-то в сугробе не ладно!

Как-будто растормошил он шиншилл…

К тому ж было очень прохладно....

Короче, там ерзал совсем не грызун,

Живой Санта-Клаус затеял весь шум…

Со склона крутого в тот самый сугроб

Не зря угодили два мужа:

Друзьями навеки заделаться чтоб,

Едва отряхнули снаружи

Снег рыхлый, что намертво впился в кафтан....

И там зародился их трепетный план:

Решили, что плотник пойдет поздравлять

Детей Санта-Клауса твердо,

Лишь только в сарае возьмет рукоять,

Стамески и всякие сверла.

А Клаус, как только покинет сугроб,

Направится к мастеру, наоборот!

Шел Андерсон сквозь пуховУю метель,

Чрез бор карандашенных сосен.

Под тихую песнь, что трещал свиристель,

Дремали печальные лоси.

Увидел наш мастер вдруг крышу от дома,

Как-будто колпак обронил здешний гном.

Сам дом находился внизу, под землей,