– Потому что ты лживая лицемерная шлюха, – он наклоняется ко мне и бьет по лицу. Во рту появляется металлический привкус крови.

– А я не обещала тебе верность и вечную любовь.

Снова удар.

– Как ты посмела прийти сюда и прикасаться ко мне после того, как тебя так грязно поимели?!

– Какой брезгливый! Вот только поздно ты одумался.

От выражения его лица, исполненного недоумением, я разрываюсь диким хохотом. Кровь из носа стекает по губам прямо в рот.

– Ты так и не понял? Какой же ты олень. Мы трахались с ним прямо на нашей кровати.

На Кирилла нахлынывает новая волна ярости. В глазах сверкает отвращение и презрение.

Я замахиваюсь туфлей и ударяю его по лицу, оставив кровавый след на скуле, потом наклоняюсь вниз и всем весом давлю каблуком на его ногу. Кирилл кричит от боли и пятиться назад. Толкаю его в грудь со всей силы, и он падает на пол. Я поднимаю с пола телефон, ключи от машины, выбегаю в коридор и захлопываю дверь, надеясь, что это его хоть как-то удержит.

Судорожными движениями нажимаю кнопку лифта, не отрывая глаза от двери. С двадцать первого этажа я точно не добегу вниз. В момент, когда двери лифта закрываются, щелкает дверной замок. Сердце бешено бьется в груди, голова болит, кровь без остановки льется из носа. Хоть бы он не оказался внизу, когда я спущусь туда. В этом доме есть еще один лифт, но, надеюсь, Кирилл с раненной ногой двигается не так быстро.

Двери лифта открываются. В коридоре никого нет, но соседний лифт приближается вниз. Я бегу к выходу босыми ногами и ищу машину Кирилла, нажимая на все кнопки сигнализации. В этот момент Кирилл выходит из подъезда и, хромая, бежит в мою сторону. Я сажусь в машину, блокируя двери, и пытаюсь завести ее, но пальцы не слушаются. Кирилл подбегает к машине и барабанит по стеклу, что-то гневно крича. Кое-как выезжаю с парковки, царапая соседнюю машину и вижу в зеркале заднего вида, как удаляется фигура Кирилла. Хорошо, что уже поздно, и на дороге почти нет машин, иначе я бы разбилась.

Дрожащими пальцами я набираю номер Никиты. Идут долгие гудки. Я набираю номер два, три, четыре раза.

– Да? – слышится сонный голос.

– Кит, это я. Он все знает. Кирилл все знает, – чуть не реву я.

Молчание.

– Где ты сейчас?

– На его машине черт знает где. Где-то недалеко от дома, – тараторю я истерическим голосом.

– Быстро приезжай ко мне. Ты же помнишь адрес?

– Да.

– С тобой все в порядке?

– Нет, нет, блять, не в порядке! – я завершаю вызов и бросаю телефон на соседнее сиденье.

Через пару минут я понимаю, что еду в неизвестном направлении, и останавливаюсь на обочине, чтобы найти адрес Кита. Я еду к нему целых полчаса, все время проверяя зеркала. Чудом мне удается до него доехать безо всяких инцидентов.

Кит встречает меня на улице. Я подбегаю к нему и кидаюсь в объятия.

– Боже, Крис, ты в порядке? – хватает ладонями мое лицо и беспокойно осматривает его.

– Помоги мне, пожалуйста, – из глаз ручьем идут слезы.

– Эй, тише. Он больше тебя не тронет, – он заводит меня в дом.

Я переодеваюсь в его футболку и бросаю ночнушку, испачканную кровью, в мусорку. Кит укутывает меня пледом и поит теплым чаем. Дрожь во всем теле потихоньку начинает проходить. Влажным полотенцем он осторожно протирает мое лицо.

– Столько крови.

– Ерунда, – отвечаю я.

В этот момент на улице слышится визг шин. Я вскакиваю с места, меня вновь накрывает паника.

– Он больше ничего тебе не сделает. Обещаю, – Кит берет меня за руки, пытаясь успокоить. – Сиди здесь, я разберусь, – он выходит из кухни.

Хлопает входная дверь. Боже, мы даже не закрыли ее.

– Где она?!

Я дергаюсь, услышав голос Кирилла.

– Лучше уйди, – тихо, но грозно отвечает ему Никита.

– Кристина! – Кирилл будто не слышит слова сына.

– Ты хоть понимаешь, что творишь? Думаешь, на этот раз тебе все сойдет с рук?

– Не лезь не в свое дело. Ты уже достаточно сделал.

– Это ты довел маму, – с ненавистью произносит Кит. – Из-за тебя она наложила на себя руки.

От услышанного меня пробирает холодный пот. Он маньяк, сумасшедший. И как я жила с ним?!

Я хватаю самый большой нож и выглядываю в коридор. Кирилл тут же замечает меня. Его лицо и рубашка запачканы кровью, в глазах бушует пламя.

– Кристина, идем домой!

– Нет, – твердо отвечаю я.

Он подается вперед, и я кричу от испуга, но Никита опережает его и бьет по лицу. Между ними завязывается борьба. Они сыпят друг друга проклятиями, махая кулаками и круша все вокруг. Большое зеркало, висящее на стене, тоже разбивается.

Я крепче сжимаю нож, готовая нанести удар в случае необходимости. Однако Кит начинает одерживать вверх, и в какой-то момент валит Кирилла с ног прямо на осколки и, усаживаясь рядом на коленях, вновь набрасывается на него. Кирилл слабо сопротивляется, все его лицо разбивается в кровь. Я бросаю нож на пол и бегу к ним.

– Кит, хватит! Ты убьешь его! – я хватаю его за руки, пытаясь остановить.

– Тебе что, жалко его? – кричит он на меня, но все же останавливается.

– А тебе это надо? Что будет с тобой?

Кит смотрит на меня со злостью, но быстро приходит в себя и поднимается на ноги.

– И что с ним делать? – он слабо пинает Кирилла в живот.

Я перевожу взгляд с одного на другого в полном замешательстве. Он отходит в сторону, чтобы закурить. Я натыкаюсь на надменный взгляд Кирилла и после долгих гляделок опускаюсь рядом на колени. На полу из-за его спины показывается небольшая струйка крови.

– Возьми себе какую-нибудь шлюху и улетай сегодня. Я заберу свои вещи и обещаю, больше ты никогда меня не увидишь.

Он начинает смеяться. Его белоснежные зубы запачканы кровью.

– Я заберу тебя себе и заставлю каждую секунду жалеть о том, что ты сделала, – в его глазах горит огонь, голос полон уверенности. Он не отстанет от меня. Никогда.

Я хватаюсь руками за его воротник и громко кричу, наклонившись к самому его лицу, что вызывает у него удивление. На его лице даже промелькает секундный страх. Я бью его кулаками по лицу. Костяшки пальцев саднят, кольца больно врезаются в пальцы, но и хорошенько царапают лицо Кирилла. Когда руки устают, я хватаю какую-то вазу с сухими колосьями внутри и ударяю им по его голове.

Я бросаю вазу в сторону и с ужасом смотрю на Кирилла. Его глаза закрыты, голова повернута в сторону. Кит усаживается рядом и проверяет его пульс.

– Все нормально, ты просто его вырубила, – он тянет меня за плечи, но я не двигаюсь с места. – Смотри, – он проводит руками по тому месту, куда я ударила, и показывает мне свою ладонь, – даже крови нет. Идем.

Я на четвереньках отползлаю к стене. Кит усаживается рядом и протягивает сигарету. Я закуриваю и кайфую от того, что мои легкие заполняет дым.

– Пиздец, – запрокидываю голову назад и возвращаю ему сигарету.

– Пиздец, – тихо соглашается он.

Мы молча докуриваем.

– Как ты дошла до такого?

– Папу посадили за воровство, и мачеха выгнала из дома.

– Дерьмо.

Я поворачиваю к нему голову.

– Мне жаль, что такое случилось с твоей мамой.

Кит бросает на меня короткий взгляд и снова смотрит прямо перед собой. Я кладу голову на его плечо, он приобнимает меня одной рукой. Не знаю, сколько мы так сидим. Меня начинает клонить ко сну.

– А ему не надо вызвать скорую? Он истекает кровью, – спрашиваю я, зевая.

– Чем позже приедет скорая, тем дольше он будет лежать в больнице.

Такой ответ меня вполне устраивает.

– Что будешь делать дальше?

Я смотрю на Кирилла, вспоминая все, что произошло за последние три месяца. Как быстро все изменилось. Я сама изменилась и теперь на многие вещи смотрю по-другому. Наверно, я повзрослела. Некоторые следы на моей душе останутся навсегда, как и шрамы на ладонях.

– Эй, котенок, – Никита отстраняется и смотрит на меня. Его взгляд уставший, но довольный. На губах слабое подобие улыбки. Я улыбаюсь в ответ.