Я с трудом встаю, накидываю на себя халат и иду на свет, который горит в кабинете Кирилла. Как-то раз я его спросила, зачем в такой большой квартире ему нужен отдельный кабинет, тем более, что он живет один. Кирилл мне шутливо ответил, что он любит большие пространства и это является следствием клаустрофобии. Я же считаю, что ему некуда девать свое непомерное эго.
Его сын копается в каких-то бумагах.
– Что ты делаешь?
Он поднимает голову и окидывает меня оценивающим взглядом.
– Сходи в душ и ложись спать. Я скоро уйду.
Я, недолго думая, послушно ухожу в душ. Мне совсем не хочется влезать в их семейные дела. У меня есть дела поважнее. Например, нужно позаботиться о том, чтобы Кирилл ничего не узнал.
Я изменила ему, но не считаю это предательством. Я не люблю его, как и он меня. Однако наше сожительство накладывало на меня определенную ответственность, и секс с его сыном сюда точно никак не вписывается.
Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, я ничего не обещала Кириллу.
Голова кружится, мысли путаются, все тело ноет, как после марафона, а холодная вода совсем не помогает. Когда я выхожу из душа, в квартире уже никого нет. Выключаю везде свет и с чистой совестью (да, я все еще пьяна) ложусь спать.
========== Часть 8 ==========
Первое, о чем я думаю, когда открываю глаза, что мелодия будильника очень громкая. Второе – в спальне слишком светло. Солнце светит прямо в окна, а я забыла закрыть шторы.
Немного сползаю вниз и полностью укрываюсь одеялом, делая вид, что не просыпалась. В детстве я так пыталась вернутся обратно в свой сон. Что-то щекочет мой нос, и приходится снова открыть одеяло, чтобы посмотреть, что это. В недоумении смотрю на находку в своей руке, которая отдаленно напоминает лепесток красной розы. И откуда она…
От резкого подъема голова начинает болеть еще сильнее. Отбрасываю одеяло в сторону и обнаруживаю такие лепестки по всей простыне. Многие из них раздавлены, простыня под ними испачкана. На полу валяется мое нижнее белье, повсюду догоревшие свечи. Кажется, они потухли еще вчера…
Воспоминания обрушиваются на меня одним мощным залпом: сын Кирилла (у него есть сын!), наш безумный секс (самый лучший в моей жизни), потом еще и еще… Твою ж мать, что я вчера натворила?! Если Кирилл узнает, мне конец. Кстати, где он? Я зову его по имени, молясь, чтобы никто не отозвался. Тишина. Проверяю телефон, где нет ни одного пропущенного. Надо срочно привести все в порядок.
Быстро одеваюсь и иду в ванную за аптечкой и ищу таблетку от головы. Еще и все тело болит. Ладно, хоть не осталось никаких следов и синяков.
Когда голова немного отпускает, я выкидываю свечи и чулки, меняю постельное белье и убираю все со стола. Это уже второй сорванный ужин. Тенденция намечается.
Я немного опаздываю на работу, но успеваю полностью убраться в квартире. Кирилл мне не звонит и не пишет, и его молчание начинает меня тревожить. Мало ли, что наговорил мне его отпрыск. Вдруг Кирилл обо всем знает? Или в квартире есть камеры? И где он пропадал всю ночь? Вопросы бесконечным потоком льются в мою голову, из-за чего я не могу сосредоточиться на работе. После второго замечания о моей рассеянности я понимаю, что быть девушкой на побегушках мне совсем не нравится. А ведь сейчас я могла учится в каком-нибудь престижном университете…
От моего паршивого настроения не остается и следа, когда ближе к вечеру в офис приходит курьер с огромным букетом пионов нежно розового цвета. Откуда Кирилл знает про мои любимые цветы?
Все оставшееся время я хожу с глупой улыбкой на лице, безукоризненно выполняя все поручения. На радостях я забываю о вчерашнем вечере и легкой походкой лечу домой. Как мало нужно для счастья.
Кирилл возвращается домой намного позже меня. Я уже поняла, что к ужину его ждать не стоит.
– Приятного аппетита, – он наклоняется и целует меня в волосы. Я замечаю, что на не та одежда, в которой он уходил вчера.
– Угу, – мычу я, понимая, что не стоит при нем говорить набитым ртом.
Он уходит, больше ни сказав ни слова. Я еще не решила, буду ли спрашивать у него, где он был всю ночь и что делал. Я ведь здесь не в роли жены.
– Что это, Крис? – доносится до меня сердитый голос из гостинной.
– Ты о чем? – со страхом в голосе спрашиваю я. В воображении проносятся целая куча вариантов, одна хуже другой. Черт, теперь я всегда буду бояться того, что он узнает правду.
Он возвращается с вазой со цветами в руках и одаривает меня мрачным взглядом. Его грозный взгляд сканирует мое лицо.
– Цветы, – я глупо пожимаю плечами.
Лицо Кирилла становится еще более свирепым. Он бросает вазу в стену, которая разбивается с громким треском. Я вздрагиваю от неожиданности.
– Меня не было один день, – уж слишком спокойным тоном произносит Кирилл. – И что ты здесь устроила? – он подходит к столу, и я опускаю глаза, боясь даже вдохнуть. Он ударяет кулаком по столешнице, отчего я снова вздрагиваю. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – его голос уже теряет свою невозмутимость.
Я поднимаю голову и натыкаюсь на его ледяной взгляд. По телу бегут мурашки. Ой, что сейчас будет…
– От кого они?
– Я думала, от тебя, – мой голос дрожит.
Он пристально смотрит, будто пытается заглянуть внутрь меня и найти признаки лжи.
– Девочка моя, я похож на того, кто дарит цветы?
– Но больше некому.
Кирилл хватает мое лицо одной рукой и больно сжимает челюсть.
– Не ври мне!
– Я правда не знаю! – я начинаю истерить, что сейчас было очень не вовремя, потому что это только больше раздражает Кирилла. – Мне не сказали, кто их отправил, и я подумала про тебя.
– Значит, ты дала кому-то повод сделать тебе приятное, – он продолжает сверлить меня взглядом. В его глазах такая уверенность. Неужели он считает все происходящее правильным?
– Может кто-то ошибся. У меня на работе одни только девушки, ты же сам знаешь.
Боже мой, какой абсурд! Я ведь действительно виновата перед ним. Но сейчас то я не лгу ему, а он с таким упорством пытается выбить из меня какую-то другую правду.
– Ты не лжешь мне? – хватка его рук чуть слабеет. Я отрицательно качаю головой.
Кирилл проводит большим пальцем по моей нижней губе и заскальзывает внутрь. Я провожу по нему языком, надеясь отвлечь его. Кажется, он и сам не против.
Он убирает руку и расстегивает ширинку, а я опускаюсь на колени и обхватываю его уже возбужденный член губами. Он сразу же грубо толкается внутрь и буквально трахает меня в рот, сильно дергая за волосы, а я, в попытках мысленно уйти отсюда, вспоминаю вчерашний вечер. Как правильно все было вчера, и какое свинство происходит сейчас.
Когда я думаю, что Кирилл вот-вот кончит, он отстраняется от меня и начинает командовать.
– Встань и повернись.
Я послушно все выполняю. Он опускает мои лосины вместе с трусами и нагибает над столом, сгребая в кучу все, что было на ее поверхности, затем хватает мои запястья и одной рукой удерживает их на пояснице.
– Раздвинь ноги.
Я вновь слушаюсь, ожидая резкого толчка, но он входит в меня довольно медленно. Из меня вырывается стон, я закрываю глаза и готовлюсь к порции наслаждения вперемешку с болью и унижением. Но что-то не так. Кирилл двигается слишком медленно. Это мучительно сладко, но этого ужасно мало. Он нашел новый способ, чтобы пытать меня?
– Кир, пожалуйста, – стону я, – быстрее.
Он наклоняется к моему уху.
– Скажи мне.
– Что?
Он делает резкий толчок и я громко кричу.
– Скажи, что не будешь ни с кем флиртовать, что не будешь смотреть на других мужчин.
– Нашел время, – я пытаюсь освободить руки, но он только сильнее сжимает их.
– Скажи, – он снова начинает двигаться в своем прежнем ритме. Я поднимаю бедра выше, пытаясь двигаться ему навстречу, но все тщетно. Понимая, что он все равно добьется своего, я говорю то, что он так хочет услышать.
