Наконец, я кое-как спустился к лодке и быстро погрёб прочь, но через двадцать ярдов он уже был рядом и стал мусолить весло. Я уж было отчаялся и не знал, что мне делать с этим неожиданным найдёнышем, как вдруг в двадцати ярдах от лодки зафыркала его мать, он ответил на её зов, и они оба поплыли прочь. Детёныш несомненно получил выговор, который запомнится ему на всю жизнь.
Детёныши благородного оленя тоже не пугаются человека в первые дни своей жизни, и если где-то в июне вы наткнётесь на оленёнка, прилизанного и всего в пятнышках, лежащего среди длинных зелёных стеблей папоротника-орляка, то не следует заигрывать с ним, если хотите затем уйти восвояси. Поначалу я бывало ласкал и гладил их, а затем попытки удалиться выливались в гораздо более отчаянную игру в прятки, чем с котиком, в то время как встревоженная лань топала ногами и безрезультатно кричала. И хотя оленята в эти первые свои дни по неопытности не боятся человека, они с самого начала с ужасом бегут от таких своих прирождённых врагов, как орлы, дикие кошки и лисицы. Я видел, как лань пыталась защитить своего детёныша от орла, пригнув назад уши и дико взмахивая передними копытами всякий раз, как он подлетал, с шумом рассекая воздух своими огромными крыльями. Если бы лань хоть раз попала в него копытом, то выбила бы ему все потроха, но она лишь задела его по крылу, орёл присмирел и наконец уплыл вдоль лощины, а солнце поблескивало на его величественной мантии.
Если беспомощные оленята являются постоянной пищей горных лисиц в июне, а молодые ягнята - в апреле и мае, то я уж не знаю, чем они кормятся в остальное время года теперь, когда кроликов больше не стало, а голубой горный заяц почти совсем вывелся. Возможно они едят гораздо реже, чем мы это себе представляем, и конечно же значительную часть их пропитания составляют мыши. Несколько лет тому назад я ходил на охоту с одним ловчим на лис вскоре после поры ягнения. Логово лисиц было где-то на высоте около двух тысяч футов в горах. Мы вышли на рассвете, когда солнце ещё скрывалось за вершинами холмов всё ещё покрытых снегом. Они выделялись на фоне яблочно-зелёного неба с тонкими алыми полосами.
Логово, большая куча гранитных валунов в расщелине на склоне горы, находилось как раз на границе снежного покрова. К тому времени, как мы добрались туда, золотистое солнце только что засверкало над верхушками гор. Терьеры устремились в нору, и мы застрелили лисицу, когда она выскочила из норы, а собаки задушили и вытащили из норы пятерых щенков, но лиса не было видно нигде. Мы нашли его следы на торфяном карьере в нескольких сотнях ярдов ниже, которые указывали, что он пошёл вниз. Он спускался спокойно, а не бежал, так что мы пришли к заключению, что он ушёл из логова ещё до того, как там появились мы, и он, видимо, не знал, что что-то случилось. Мы укрылись и стали ждать его возвращения.
Прождали весь день. Свежий весенний ветер дул нам в лицо с той стороны, где далеко внизу раскинулось море и маячили острова, было видно, как лодки с сетями вышли в первый раз в сезоне на лов селедки. Весь день на холме не было почти никакого движения, только раз стадо оленей в новой шкуре вышло на кромку лощины справа от нас, да однажды орёл проплыл на расстоянии броска камня. Он резко взметнулся и сразу же, как только заметил нас, ушёл в сторону, шумно рассекая воздух крыльями. К вечеру похолодало, и когда солнце стало садиться за внешней грядой островов, а тень от снежных сугробов стала синей, мы стали подумывать об уходе. Уже стали собирать вещи, когда я заметил какое-то движенье на торфяных разработках внизу. Лис бежал вверх по склону к логову, совершенно ни о чем не подозревая, и что-то нес в зубах. Я убил его из ружья наповал за пятьдесят метров, и мы пошли посмотреть, что он нёс. У него было гнездо розовых новорождённых мышей - всё, что ему удалось раздобыть за весь долгий день охоты для своей лисицы и пятерых щенят.
На первый взгляд кажется загадкой, как в этой местности вокруг Камусфеарны удаётся выжить такому большому числу хищников, когда вокруг так мало живности. В небе орлы, канюки, соколы, вороны и хохлатые вороны, на земле дикие кошки, лисы, барсуки и куницы. Нет сомненья в том, что огромное количество представителей этого животного мира проводит вне сезона, когда нет молодняка, которым можно питаться, много времени за моим любимым занятием : прочёсыванием пляжа. На мягком песке помимо всяческих морских находок я постоянно встречаю следы диких кошек, барсуков и лисиц. Иногда они находят попавших в нефть птиц, иногда погибшую овцу, упавшую с зеленеющего горного уступа, которые по всему Западному нагорью образуют такие заманчивые, но зачастую и опасные ловушки, или же оленя, спустившегося с мартовских сугробов, чтобы полакомиться морскими водорослями, единственной пищей, не скрытой снегом, или могут подкрасться к заснувшему кулику-сороке или кроншнепу, поджидающему в темноте начала отлива. Но что бы они ни искали, именно на берег по ночам выходят эти зубастые звери. Иногда они находят совсем немногое, поскольку в помёте у диких кошек и лисиц мне приходилось видеть непереваренных рачков-бокоплавов. Вороны и хохлатые вороны, хоть и могут выклевать глаза ослабшему ягнёнку или оленёнку, по большей части всё-таки питаются падалью. Хохлатки проводят немало времени на берегу в конце лета и в середине зимы, раскалывая мидии, подняв их на высоту крыши дома и бросая на скалы, но большую часть года они могут свободно собирать урожай и в других местах. В конце зимы, когда весна ещё не потревожила землю, старые олени, которые плохо перенесли зимовку, слабеют и погибают в сугробах, а серые хищники, питающиеся падалью, хрипят и грызутся над их тушами. А немного позднее, когда впервые наступает тепло, лани прекращают пастьбу, закидывают голову назад и начинают раздражённо щипать себя за спину, хохлатки шныряют рядом и сглатывают жирные личинки, которые выползают у них из шерсти и падают на землю. Когда приходит пора ягниться, они обшаривают землю в поисках плаценты, а затем появляются яйца и молодняк всех остальных птиц, которые меньше их.
До сих пор я почти ничего не рассказал о своих ближайших соседях Мак-Киннонах.
