Он был небрит, но щетина его не портила, темные волосы торчали в разные стороны. Он был одет в треники и белую футболку, плохо сидящую на груди. Она бы поправила это на примерке, но мысль об этом заставила ее сердце на секунду остановиться.

− Неделя и полдня − ответил он, впуская ее.

Вода с нее капала на лиственный паркет. Гладкий новый нейлоновый бандаж на ее руке был водонепроницаемым, и едва различим под курткой. Лора заработала его всего неделю назад, преследуя на лестнице человека, по ее мнению убившего Томасину Венте и сломавшего ее плечо ударом о ящик пожарной сигнализации. На фоне гудения вентиляционной системы в лофте причины ее сломанной руки казались невероятно далекими.

Она увидела лофт, как будто в первый раз. В прошлый раз Лора была так занята, будучи с мужчиной, которого желала на протяжении шесть лет, что не заметила промышленных окон от пола до потолка и небольшого внутреннего дворика, но была уверена, что посреди гостиной не было манекена, задрапированном тканью в виде платья.

− Ты работаешь, − сказала она.

Джереми принес полотенце из ванной и протянул ей, но она его не взяла. Лишь наклонила голову, позволив вытереть свои волосы.

− Ты знал, что будет по — твоему, − произнесла Лора из — под полотенца.

Он быстро потер ее волосы.

− Да.

− Я не могу разочаровать Руби и хочу продолжить свое дело. И да, я знаю, что все равно буду работать с тобой. Но ты должен был переспать со мной после того, как сделал предложение поддержать нас. Делать это так, как ты, было неправильным.

Он убрал полотенце и посмотрел на нее.

− Если бы я предложил тебе сначала финансирование, то никогда не уложил бы тебя в постель. Никогда. Я слишком хорошо тебя знаю.

Лора не могла отвести от него глаз. Признание вышло таким откровенным и уязвимым, что она не могла поверить, что Джереми сказал это. Тем не менее, казалось, он совсем не чувствует неловкости, лишь слегка ошеломлен под ее застывшим взглядом.

− Да, я мудак и манипулятор. Если тебя беспокоит то, что я сделаю, чтобы быть с тобой, можешь уйти. Но я бы хотел, чтобы ты осталась.

− Я беспокоюсь.

− Настолько чтобы уйти?

− Как думаешь, сможешь меня уговорить забыть об этом?

− Нет. − Он обнял ее за талию. − Из всех женщин, которые этого не заслуживали, ты на вершине списка. Но ты единственная, кто стоит потраченных усилий.

Лора посмотрела на него и ей, так захотелось его поцеловать, даже несмотря на все, что он сказал. Когда дело касалось Джереми, с мыслями у нее было не в порядке.

− Даже если я прощу тебя, ты все еще в долгу передо мной.

− Знаю. Поэтому, прежде чем я снова затащу тебя в кровать, я должен рассказать тебе о сотне других причин, по которым ты должна уйти. Готова?

− Хочешь сначала поцеловать меня?

− Нет. Мне нужно твое внимание. − Он обнял ее и повел к кухонной стойке, выходящей к комнате. Барные стулья с красной кожей дополняли гостиную.

Она села, и Джереми принялся готовить кофе.

− С молоком или без? Ты всегда пьешь по — разному.

− Просто черный.

Он поставил две чашки на стойку и скользнул на табуретку рядом с ней.

− Хорошо, итак. Ах … − Джереми взял ее лицо в свои руки и коснулся губ большим пальцем, как будто хотел прервать ее несогласие раньше, чем она его произнесет. Но это прикосновение только заставило ее хотеть больше поцеловать его.

− Ты знаешь, что я болен. Это генетическое, так что ты не можешь им заразиться, а я не могу от этого избавиться.

− Хорошо, прекрати. Есть такая вещь, Интернет называется.

− И, ты знаешь все о муковисцидозе.

− Ты можешь жить очень долго.

Джереми отпил свой кофе.

− Конечно, и я собираюсь. Но иногда я болею, и мне приходится соблюдать режим. − Он вынул хромированную коробку из углового отсека и открыл ее. Заглянул внутрь, а потом посмотрел на нее. − Это очень привлекательно. Сводит девушек с ума. — Джереми вытащил прозрачный пластиковый контейнер с заполненными таблетками отсеками. — Те, что принимаются утром − здесь. Ночь − здесь. Три вида антибиотиков. − Он порылся внутри хромированной коробки и достал трубку с отверстием внизу. — Это дезоксирибонуклеаза, она разрушает слизь в моих легких. Фиброз делает ее очень вязкой, и если я не приму лекарство, не смогу дышать. Без этого очень трудно открыть мои легкие, и я теряю концентрацию, заражаюсь и прочие забавные вещи. Однажды я задохнусь от своей собственной слизи. − Джереми встряхнул хромированную коробку. — Остальное − витамины. Дважды в день я должен делать физиотерапию для очистки легких. Это выглядит, как будто я выплевываю целый кишечник слизи, и я надеюсь, ты этого никогда не увидишь. Я всегда делаю это самостоятельно. И я должен, должен тренироваться, или я начинаю чувствовать себя паршиво. Два раза в год я ложусь в больницу и прохожу лечение от инфекций и … что еще? − Он отвел взгляд, как будто его разум был занят чем — то более важным.

−У тебя не может быть детей, − сказала она.

− И это тоже.

− Хорошо, но не думаю, что мы должны решать это прямо сейчас.

Джереми кивнул и отодвинул свой кофе.

− На тридцать секунд я перестаю все контролировать. Это время на то, чтобы ты ушла, если хочешь, и я не буду против. Можем обговорить наше партнерское соглашение, как тебе будет удобно. Но через тридцать секунд все было по — моему.

− Подожди. У меня есть требования.

− Говори.

− Во — первых, ты не мой начальник. Я буду работать с тобой, потому что мне нравится работать с тобой, но, если это будут отношения начальника и сотрудника, мы закончим, прежде чем начать.

− Мне всегда нравилось работать с тобой. Но это моя компания.

− И где проходит эта тонкая грань?

− Давай попробуем поработать, прежде чем будем думать об увольнении.

− Хорошо. Во — вторых. И это надолго. Неделю назад, когда ты давал шоу, я бегала за палатками и ловила убийцу Томасины Вент, чем, кстати, очень горжусь. Тем временем ее брат Рольф привез в страну трех девушек, сказав, что они работают в «Портняжках». Их депортируют, если я не дам им работу. Но у «Портняжек» нет на это денег.

− И что, я должен их нанять?

− Мы должны.

Джереми задумался на секунду, затем сказал:

− Я оставляю за собой право уволить любого, кто украл у меня или ударил меня в спину. И им нужно держать вес в рамках, что бы они смогли работать.

− Пойдет. В третьих. Готов? Потому что это самое главное.

− Ладно.

− В — третьих, все мои шутки смешные.

Джереми засмеялся и обнял ее. Его широкая улыбка, освещавшая сейчас все лицо, разительно отличалась от тех, которыми он одаривал ее на работе.

− Хочешь назад свои тридцать секунд? − спросил он и поцеловал так, что об этой сделке она тут же забыла.

− Ты? Ты знаешь, что я собираюсь сказать. − Она была поглощена соленым запахом его кожи − запахом, в который она влюбилась, когда они встретились, и симптомом его болезни.

− Да. Я знаю, что ты собираешься сказать. Вот как это выглядит. То, чем я болею, выглядит безобразно. Грязно. Я собираюсь защитить тебя от этого. Ты увидишь как можно меньше этого. Только лучшее от меня.

− У тебя невероятно огромное эго.

Он снова засмеялся, но не стал это отрицать.

− Мне просто нужно отговорить тебя от того, чтобы быть со мной еще раз.

− Меня это действительно заводит.

− Я просто хотел тебя. Это было все, о чем я мог думать. Ты уже не встречалась с этим Стью, и я поддерживал тебя в течение двух дней. Я запаниковал. Обычно я все обдумываю немного лучше. На этой неделе мне кое — что пришло в голову. − Его лицо выражало искреннюю грусть и сожаление, и даже когда она отодвинулась от него, чтобы откинуться на стуле, она не могла не вложить свою руку в него.

Джереми сжал ее и продолжил.

− Если ты будешь работать со мной, и я буду спонсировать тебя, и мы будет спать вместе, думаю, для нас это будет просто фантастическим. Но для всего остального мира… ну, тебя просто уничтожат.