— Привет? — позвала Лора. — Джобет?

Двери туалета были открыты, на вешалках болтались проволочные плечики, а пластиковые пакеты для химчистки были скручены и брошены на пол. Кухня осталась без изменений, за исключением того, что все личные предметы исчезли, вплоть до мусорных ведер и сливного отверстия. Руби позвала Джобет, но ответа не получила. Квартира была пуста.

— Ну, — сказала Руби, — это отстой.

Лора прошла по коридору и нашла коричневую кожаную обувную коробку с белой вышивкой, стоящего внизу единственного в квартире шкафа без вешалок и полиэтиленовых пакетов. Коробка стояла точно в центре дверного проема, параллельно всем сторонам вокруг него. Не случайное размещение.

— Руби!

Руби прибежала из — за угла и остановилась перед шкафом.

— Ой! Винтажная обувная коробка Хосе Инуэго. Они продаются на eBay примерно за семьсот долларов.

— Что, если в нем есть обувь?

— Никто бы не их так не оставил.

— Я примеряла пару, когда была здесь с ней. Туфли принцессы. Они были в этой коробке.

— И что ты тогда на них пялишься.

— Если там есть туфли, то она оставила их мне, значит, она меня ждала. Чувствую себя невероятно забавно и неловко одновременно.

Руби толкнула коробку носком. Она сдвинулся. Руби снова толкнула ее. Коробка сдвинулся дальше.

— Я думаю, там есть обувь. — Р взубимахнула ногой вверх, и крышка коробки упала на пол. Там, безусловно, была обувь — пара четырехдюймовых туфель на шпильке Хосе Инуэго, которую едва носил их первоначальный владелец, а когда — то и Лора стояла в них на кухне.

Лора подняла коробку. Туфли лежали внутри льняной папиросной бумаги. Она обыскала оберточную бумагу и нашла свежий круглый клементин. Это мог быть один из тех маленьких фруктов, которые Лора помогла собрать в холле, и маловероятно, что он попал туда случайно.

— Если ты их не возьмешь, возьму я, — проворчала Руби.

Лора взяла их. В конце концов, она была всего лишь человеком.

***

Судя по сообщению от Джимми, маме понадобится завтрак. Ей было разрешено желе и мало что еще. Естественно, клубничное желе из больницы было для мамы слишком сладким, и Лора с Джимми разработали свой рецепт в одиннадцать вечера по телефону, смешав лимонное желе с полупрозрачным желатином, ведь маме нужно было чем — то питаться. Он был хорошим парнем, этот Джимми. Пора, чтобы и маме повезло в любви.

В полночь Лора стояла посреди безупречной кухни Джереми, пытаясь понять, есть ли у него миски, миксеры и мерные чашки, и если да, то где, черт возьми, он их поставил. Джереми был не очень хорошим поваром, поэтому его кухня всегда оставалась кристально чистой. Там варили кофе, за столом пили вино, а еду на вынос хранили в холодильнике. Они дважды занимались любовью на острове кухни, один раз на полу, и сотни, раз сидели на барных стульях. Но больше комната не использовалась.

Найдя необходимые миски и ложки, она без церемоний приготовила желе. Никакой музыки. Ни телевизора. Только ее мерные чашки, мешки с порошком и кран.

И, конечно же, на прилавке лежала коробка с парой обуви за две тысячи долларов. Как только миска оказалась в холодильнике, Лора достала туфли. Они были настолько великолепны, что, когда она их надела, пришлось напомнить себе, что создавали их не для нее и не для принцессы. Они были сделаны красиво, а все красивые вещи создавались с иллюзией, что они сошли с конвейера для вас и только для вас. Туфли соблазняли Лору своим оттенком цвета, неповторимым запахом и красотой изгибов. Чалый цвет кожи рядом с деревянной вставкой на подошвах создавал визуальную тональную гармонию, придававшую коже ног Лоры оттенок, сияющий здоровьем. Форма каблука удлиняла ее ноги, изгибая икры таким образом, чтобы идеально уместить в мужской ладони.

— Хорошие туфли, — сказала она, повернувшись боком к зеркалу. — И правда, хорошо.

Хорошие туфли, которые можно оставить в пустом шкафу в надежде, что кто — то, кого она однажды встретила, наткнется на них. Такое могла сделать женщина, которая была бы уверена, что сможет купить себе еще одну такую пару. Женщина, у которой было столько денег, что она могла позволить себе делать такие подарки.

Джобет собиралась получить деньги по страховке за платье, не так ли? Сколько миллионов? Не меньше, чем залог Джереми. Это сильно ударит по его финансам, ведь он и так остался без поддержки, только на своих собственных деньгах.

Слышала ли Джобет, что Лора пыталась найти платье? Может быть, Кангеми об этом упомянул? Неужели Джобет позвонила детективу и сообщила, что к ней без приглашения пришла девушка и начала расспрашивать? Джобет пытается купить ее молчание парой хороших туфель? О нет. Так не пойдет, совсем не пойдет.

При одной этой мысли Лора почувствовала липкий пот на ступнях и пощипывание в том месте, где кожа туфель касалась пальцев ног. Подушечки стоп были горячими от трения, а ей только нужно было, сбросить туфли и засунуть их обратно в коробку.

***

На Лоре была желтая блузка из дамасского шелка с воротником — стойкой и новой застежкой, которую разработали они с Руби. Молния в ней закрывалась почти неслышно. Такая вещь стоила сорок долларов за два с половиной сантиметра.

Для утверждения им требовалось разрешение Джереми, но он, увидев рубашку на Келли, прикоснулся к ней и сказал: «Меня зарежут, если я не сделаю так же для своей коллекции».

Лора почувствовала, как Руби напряглась от таких слов, буквально означавших, что он может воспользоваться их разработкой.

Он отошел, обращаясь к ним, сказал.

— Делайте. Вы должны ее использовать. Сделайте коротким рукав, чтобы удешевить стоимость, но сделайте с этой застежкой.

Лора надела на модель образец с коротким рукавом. Слишком хорошо она его знала.

Она тщательно накрасила лицо. Заразительная улыбка стала обязательной на протяжении всего утра. Джереми возвращался домой, и хотя обстоятельства его досрочного возвращения были менее чем оптимальными, он все равно собирался вернуться через несколько часов.

— Как ты сегодня хорошо выглядишь, — сказала мама, подперев голову подушкой. — Важное свидание?

— Спасибо, и да.

Лора подложила матери под подбородок тканевую салфетку и принялась кормить ее завтраком. Желе получилось идеальным, достаточно светло — желтым, чтобы считаться белым и почти безвкусным. Лора принесла его в больницу в маленькой фарфоровой чашке, которую она нашла в задней части нижнего шкафа Джереми, и теперь скармливала его маме с ложечки из нержавейки, обнаруженной так же в его шкафу. Мама казалась сегодня слабее..

— Что они дают тебе от боли? — спросила Лора.

— О, я это не пью. У меня болит от них голова.

— Мам, правда?

Мама похлопала ее по руке.

— Когда будет слишком больно, я приму лекарства. Я справлюсь с этим.

— Сестра Барни исчезла, — сказала Лора. — Уверена, когда страховая будет выписывать компенсацию, она объявится, но вчера вечером там была и — пуф. Её нет. Как испарилась.

— Руби сказала, что ты нашла бусину? — спросила мам отводя ложку ото рта.

— Кабошон в форме капли.

Мама кивнула. Она разбиралась в бусинах.

Лора спросила: — Ты слышала, что случилось с Барни и Генриеттой?

Мама покачала головой.

— Я расскажу, но звучит это противно.

— Мне только что сердце разрезали.

— Барни застрелил Генриетту пятнадцать лет назад, примерно в тоже время пришел Сосо, а затем он покончил с собой. Я не хочу сваливать все это на тебя, но ты что — то, да понимаешь в этом во всем.

— Мне ничего не приходит в голову. Прости.

— Как тебе завтрак?

— Очень вкусно.

Лаура поскребла дно чашки.

— Разве ты не рада, что перестала тусоваться с этими людьми? Я имею в виду, представь, ты сбегаешь в Брунико с Самуэлем, взяв с собой Руби и меня, и, возможно, тоже сходишь с ума. Или тебя убивают. А что потом?

Мама откинулась назад. Она выглядела усталой.